Возлюби дальнего, стр. 18

— Давайте я вас осмотрю, Леонид Андреевич, — вздохнула Хосико.

— Нет, нет, доктор. Ноги гнутся, кости целы. Все в порядке. Мбога пошутил. Это был не бунт. Это была самооборона. Мы с Полем покусились на свободу воли киберуборщиков. Теперь этого не выдерживают даже машины.

5. Атос-Сидоров

И вновь лес щекотал толстенькое брюшко грузового вертолета, за несколько часов переоборудованного в десантный. Аскетичность внутренностей машины нарушали четыре ложемента для группы высадки, а еще дальше — собственно в грузовом отсеке — тихо урчал под парами тяжелый экспедиционный танк. Управление вертолетом было доверено Шестопалу, на что Леонид Андреевич согласился скрепя сердце — лишь под клятвенное заверение Андрея не геройствовать и больше полагаться на технику и советы старших в критических ситуациях. Шестопал даже не обиделся. Вторым пилотом шел Поль — все руководящие полномочия с него на этот раз были сняты. Экспедиционный корпус, как обозвала эту компанию Хосико, возглавлялся лично доктором Тора Мбогой, и его тяжелую руководящую длань все легионеры имели удовольствие ощутить в полной мере еще на Базе — на этапе подготовки спасательной операции. Характер маленького доктора перед лицом неявной и неизвестной опасности проявился во всей его красе, и даже Поль был ошеломлен высшим руководящим пилотажем Председателя КОМКОНа и его умением заставить даже самых неопытных и расхлябанных членов подтянуться: успехи в боевой и строевой подготовке были сочтены удовлетворительными.

Леониду Андреевичу пришлось использовать весь свой авторитет, дабы быть включенным в состав группы. По его просьбе Поль на несколько минут предоставил свой кабинет для приватной беседы двух влиятельных членов Мирового Совета, после чего Мбога зачитал список: Горбовский там занимал почетное место консультанта. Впрочем, ружье он так и не взял, но все поручения выполнял на “отлично”. Вообще, за эксцентричным поведением Леонида Андреевича на вверенной Полю территории, производящим шокирующее впечатление на людей знакомых с Горбовским только по фильмам и книгам, как-то терялось, что он еще и профессиональный звездолетчик и десантник, осуществивший высадки на десятки планет сквозь бушующие атмосферы, сумасшедшие электромагнитные поля и изменяющуюся гравитационную геометрию. Пандора и лес немного отличались от атмосферы, скажем, Владиславы, но тем не менее на советы Леонида Андреевича ориентировались при выборе экипировки. А еще одной плохой новостью было то, что Мбога ввел запрет на привитие УНБЛАФ, и все члены экспедиции имели сомнительное удовольствие опробовать скафандры высшей защиты. И здесь Горбовский оказался незаменим.

Проводником должен был выступать Вадим Сартаков, самый опытный егерь Базы. К тому же место высадки ему должно было быть хорошо знакомым — оно располагалось в его епархии, и если бы это был не лес на Пандоре, то можно было бы сказать, что ему там знакома каждая тропа. К сожалению, это было не так, и Вадим сразу предупредил всех, что вполне возможна ситуация, когда на месте рекомендованной им площадки для десантирования окажется топкое болото, кишащее ракопауками.

Вадим с некоторым ужасом прислушивался к шуму в грузовом отсеке и, если честно говорить, не представлял свою полезность в конкуренции с неповоротливым, но чертовски вооруженным танком, за рулем которого должен был сидеть Алик Кутнов — протеже Леонида Андреевича. Если бы этот чудовищный механизм использовался регулярно, он сожрал бы весь энергозапас Базы за несколько поездок в лес по грибы, но тут вновь сказал свое слово Мбога. Биоблокада прорвана, и латать ее приходилось вот такой машинерией. Все начали ясно понимать, чем же являлась бактерия жизни для космической экспансии человечества. И скафандром высшей защиты, и танком высочайшей защиты.

Алик выл от восторга, испытывая этого мастодонта, которого он прозвал “Мальчиком”, на просторах опустевшей Базы, легко и непринужденно выписывая замысловатые кривые среди жилых домиков, цветников и оранжерей. Пара разбитых стекол от непродуманно использованного форсажа в счет не шла. Алик порывался воспользоваться защитными полями и активной броней, но Робинзон молча погрозил ему кулаком. К Полю Алик обращаться побоялся. Может быть, Мбога и разрешил бы испытать защиту, но Алик посчитал неэтичным перескакивать через голову непосредственного начальства. Да и Базу ему тоже было как-то жалко.

Сидящий в цветнике Леонид Андреевич с грустью наблюдал эту вакханалию, а когда вспотевший и довольный Алик в белоснежном скафандре с откинутым шлемом вылез из люка, подозвал его к себе и спросил:

— Алик, вы помните наш давешний разговор в столовой, когда я спросил вас, что вы делаете, когда по незнакомой дороге подъезжаете к незнакомому лесу?

— Конечно, Леонид Андреевич, — удивленно заморгал белесыми ресницами Алик. — Снижаю скорость и повышаю внимание…

— Вот! — многозначительно сказал Леонид Андреевич, подняв палец.

Алик растерянно огляделся, осмотрел почти не поврежденную Базу и с некоторой обидой сказал:

— Но я ведь здесь все знаю! И это не лес. В лесу я всегда осторожен, Леонид Андреевич, не беспокойтесь.

Горбовский вздохнул.

Таким образом группа спасения состояла из шести человек.

Тора Мбога — руководитель экспедиции, охотник.

Андрей Шестопал — первый пилот.

Поль Гнедых — второй пилот, охотник.

Вадим Сартаков — егерь, следопыт, охотник.

Алик Кутнов — водитель танка, радист.

Леонид Горбовский — консультант по системам защиты.

Все они теперь были обряжены в эти самые системы защиты с системой мимикрии, на Земле так до конца и не отлаженной, из-за чего скафандры расцветали фантастическими пейзажами, достойными кисти импрессионистов. Мбога надеялся, что в реальной обстановке химизм мимикрии все-таки придет в норму, а если не придет, то будет оказывать психологическое давление на вероятного противника. Поэтому в вертолете он уже не приставал к слабо отбивавшемуся Горбовскому с призывами хоть что-то сотворить с этим цветовым безумием. Люди от них шарахались еще на Базе.

Автоматические системы поражения были де-активированы уже по настоянию Вадима: идти по лесу или даже ломиться сквозь лес — это еще полбеды, в крайнем случае танк можно было замаскировать под тахорга, но позволять скафандру стрелять во все, что движется и что, по мнению скафандра, стремится напасть на его драгоценную начинку, это значит привлекать к себе агрессивную нечисть, только и ждущую драки. Поэтому наплечные скоро-стрелы жалко обвисли треугольными носами, внося свою лепту в футуристический антураж экспедиционного корпуса.

О нас только кино снимать, мрачно подумал Вадим, “Покорители Пандоры”. Но, во всяком случае, другого выхода пока не имелось. Вадима одолевали самые мрачные предчувствия, но из некоторого суеверия он не делился ими с остальными и соглашался на все меры предосторожности, предлагаемые Полем и Мбогой. Один только Леонид Андреевич ничего не предлагал, но у него был свой “бзик” — он категорически отказался взять карабин. Хотя и это могло оказаться плюсом. Нет ничего хуже, чем завести в лес группу хорошо вооруженных туристов, воображающих себя великими охотниками. И нет ничего хуже, чем переться сквозь лес на танке и в броне. Теряешь бдительность. Теряешь контакт с лесом. Лес зол и враждебен, он никого не любит, но он не нападает без предупреждения. Хороший егерь всегда чувствует это предупреждение, эти знаки на собственной коже в районе лопаток. Предупреждение об агрессии, от которой лучше бежать, чем встречать с широко открытыми глазами и разинутым от страха и изумления ртом. А с этим скафандром не почувствуешь никакого холодка, кроме холодка кондиционера, заботливо охлаждающего твою вспотевшую спину.

Интересно, сколько продержится танк? Утром Мбога передал ему свежую распечатку спутниковых снимков района предстоящих боевых действий, но Вадим скептически относился к возможности прочесть по ним что-то полезное для практической. деятельности. Короткой пешей прогулки, например. Жуткий хаос разноцветных пятен с компьютерными надпечатками “Возможно, водоем”, “Возможно, тропа”, “Возможно, поляна”. Возможно, лес. Все очень солидно, но бесполезно. Вадим, как и все егеря, сам составлял свои карты, вырисовывая их на бумаге, что могло привести в священный ужас каких-нибудь топографов с Земли, раз в десятилетие налетающих на Пандору за более подробной картографической съемкой. Видел он эти карты в БВИ. На них без слез нельзя было смотреть.