Должность во Вселенной, стр. 92

— Хватит! — резко сказал Пец и сел, прикрыв глаза. У него ослабели ноги, тупо давило в голове. Все стало безразлично.

Корнев выключил проектор; переждал с минуту, затормошил Пеца:

— Эй, Вэ-Вэ, вы что? Не надо отключаться… Ладно, то вы меня старались привести в чувство, теперь я вас буду. — Он включил перемотку, повернулся к директору. — Только уговор: не кидаться на меня с кулаками, не швырять предметы. Вот я ленточку отмотал, теперь демонстрирую снова, только со звуковым сопровождением. Хотите — смотрите, хотите — слушайте.

Звуковое сопровождение! В первый раз Валерьян Вениаминович, отвлеченный комментариями Корнева, не обратил внимания, что его нет. А теперь, когда тот запустил проектор, Пец не столько смотрел на экран, сколько вслушивался в бормотание автомата-синхронизатора, призванное напоминать зрителям масштаб времени. Оно было невразумительным:

— Дог-рдак… дог-рдак… дог-рдак…

«Вон что! Так, значит?…» — Директор перевел гневно-вопросительный взгляд на Корнева. Тот усмехнулся, остановил проектор:

— Да, Валерьян Вениаминович, мы смотрели не послеэкстремальную, а начальную стадию жизни планеты, ее формирование — только в обратном порядке. Я сам на таком не раз обжигался: забывают ребята после сеанса перемотать… Но эту я с умыслом так запустил. Чтобы показать, что наш научно-технический прогресс действительно зеркально симметричен с картиной формирования планет. Как конец с началом. И вершина его, выход в космос, так сказать, космический апофеоз разума — симметричен с явлением аккреции, метеорным дождем, в котором планеты набирают, нагуливают в околозвездном рое пыли и тел свой вес. Иначе сказать, космонавтика как вселенское явление природы — при всей своей научно-технической начинке, корифеях, героях, достижениях и мечтах о контакте — столь же проста, как и явление тяготения. Только с обратным знаком, в другую сторону… А отчетливых съемок, которые можно было бы недвусмысленно толковать как запуск космических ракет на планетах MB, на ихних Байконурах или мысах Канаверал, мы пока не имеем. Чего нет, того нет. Здесь можно ориентироваться только на то, что с Земли произведены уже многие тысячи запусков.

За время его речи Пец — он поднялся с кресла и стоял с приоткрытым ртом и таким видом, будто ему не кадры показали, а двинули в солнечное сплетение — пережил много получувств-полумыслей. Самое первое и ужасное: симметрия начала и конца! Затем: ведь в самом деле полет крупного метеора, снятый от конца к началу, трудно отличить от запуска ракеты — как он не догадался! И наконец, выходит: Корнев его разыграл?! Нанес не просто удар, а ниже пояса.

— Таким образом, Александр Иванович, окончательным фактом есть то… — только в подчеркнутой вежливости и чрезмерно внятном произнесении слов дал Валерьян Вениаминович проявиться своей ярости, — что показанное вами никакого отношения ни к цивилизации, ни тем более к запуску космических аппаратов не имеет?!

— К запускам — безусловно, — невозмутимо кивнул тот. — А насчет остального я бы с выводами не спешил. Как вы знаете, и посадка спускаемых аппаратов, когда у них плавится и горит теплозащита, не слишком отличается от падения метеоров. Может, мы и наблюдали что-то такое: космическое переселение или, скажем, нашествие? Мало ли романов на эти темы!.. И все прочее в том же духе.

— В каком духе?!

— Прогресс с точностью до наоборот, вот в каком, — сказал со вкусом Корнев. — Почему бы не считать эту сыпь и «свищи» не естественными лавовыми вспучиваниями, не вулканическими вздутиями, а все-таки поселениями каких-то там начальных жителей? Социальные процессы у них идут наоборот: от демократического общества к тоталитарному, от него — к феодально-крепостническому… прогрессивным считается закрепощать работников, чтоб не баловали, не бегали с места на место — чтоб был порядок! — затем к рабовладению, к племенному, к стаду. В технике прогресс идет от высотных зданий к домам пониже, более прочным, с толстыми стенами: лучше помельче, да больше, неладно скроен, да крепко сшит…, а еще лучше и вовсе откопать пещеру в обрыве — безопасно и не дует. Прогрессивно и модно там обрастать шерстью — вместо заботы об одежде…

— А спиной вперед они не будут у вас ходить? И из гроба вставать?

— Ну-у, Вэ-Вэ, реплика низкопробная, не по уровню вашего мышления! Вам ли, который ввел понятие «объем события», не понимать, что мелким-то событиям наплевать, в какую сторону текут мировые процессы. Будут тамошние существа обыкновенно спариваться и рождаться, дело нехитрое. А вот чуть не так накренился растянутый на тысячи и миллионы лет градиент потока времени — и прогресс превращается в регресс, а регрессивное признается передовым, полезным для общества. В науках, например, будет считаться передовым и полезным больше забыть, чем узнать. Сначала забыть о существовании иных Галактик, затем об иных солнцах, потом — что их планета есть шар… и так до утраты членораздельной речи и переходе от «реакционного» прямохождения на «прогрессивные» четвереньки…

— Слушайте, Саша, вы же до ерунды договорились! — не выдержал директор. — Сами себя опровергаете. Ведь чтобы было, что забыть и утратить, сначала надо же это знать и уметь. Стало быть, необходимо допустить, что у ваших гипотетических изначальных сразу была высокая культура, огромные знания обо всем… а откуда это возьмется?

— Куль-ту-ра… зна-ни-е?… — Корнев произнес эти слова с усилием, смотрел на Пеца — и в глазах за воспаленными веками все больше прибавлялось веселого и злого изумления. — О господи, Вэ-Вэ, так вы… так вы ничего не поняли?! А я-то верил в вас больше, чем в себя. Куль-тура, зна-ние — надо же! Ха-ха!.. — Он лег на стол и даже ногами задрыгал от похожего на рыдание хохота. — Ха-ха-ха-аа! Какая культура, какое к чертям знание?! Ха-а-хаа-а-ха-ха!..

Это выглядело возмутительно. Пец осатанел:

— Встаньте! — рявкнул он, и Корнев сразу оказался на ногах. — Вот верить в меня не надо, я не бог и не претендую… а обязанности свои, равно как и мои распоряжения, извольте выполнять. Во-первых, займитесь делами, как подобает главному инженеру, у вас их накопилось более чем достаточно. Второе: приведите себя в божеский вид, общайтесь с сотрудниками корректно и по-деловому. Третье: рекомендую вам не подниматься сюда и не участвовать в исследовании MB, покуда не выправите крен в мозгах. Вот так!

— Слушаюсь, Валерьян Вениаминович! — Корнев стал по стойке «смирно», свел вместе пятки в драных носках. — Бу сде. Исполню. Особенно насчет крена в мозгах.

Но в глазах его блестел упрек и насмешливое превосходство — превосходство человека, который понял то, что ему, Пецу, недоступно и о чем не имеет смысла с ним толковать.

Эта шутовская поза, этот блеск глаз и вообще весь разговор… Валерьян Вениаминович почувствовал, что с него хватит, и вышел, не сказав ни слова.

Бой — с Корневым за Корнева — был проигран.

Глава 25. Мертвец и протоплазма