Двенадцать раундов войны, стр. 28

Это значило, что следует повышать осторожность и как можно реже покидать стены своей зимней базы. Запасы дров на всю зиму уже были сделаны. Дрова носили издалека, чтобы не показать, кто осуществлял вырубку леса. Но вот с продуктами оставалась «напряженка». До конца весны их могло и не хватить. Об этом шел разговор еще с имамом Гойтемиром, решившим, что амир Уматгиреев должен оказывать гостеприимство парням из «Аль-Каиды». Но гостей требовалось кормить. А для этого необходимо сделать основательные запасы. Но пока этот вопрос снят. У Джабраила не было уверенности, что имам сможет самостоятельно найти дорогу в бункер. Дорога долгая и трудная. Он в один-то конец преодолел ее с большим трудом. И может просто не решиться отправиться в этот путь снова.

С имамом Джабраила познакомили несколько месяцев назад в другом джамаате, когда обсуждались совместные действия. В отличие от большинства амиров Уматгиреев с уважением относился к религиозному сану Габисова. И именно поэтому имам стал таким назойливым. Он из тех людей, которые в вежливости видят слабину человека и стараются надавить на него, стремятся утвердить свою власть. В принципе, это типичная черта кавказского характера – если представители кавказских народов встречаются с проявлением вежливости и уважением в свой адрес, они сразу пытаются навязать свою волю. Амир Уматгиреев многократно сталкивался с этим. Как правило, высокоинтеллектуальные и интеллигентные люди таковыми не бывают. Хотя тоже не всегда. Не бывают такими и откровенные индивидуалисты. Сам Джабраил считал себя стопроцентным индивидуалистом. Еще в ранней молодости он встречал в какой-то книге мысль, высказанную Аристотелем: «Когда у человека очень много друзей, у него нет друзей». И в силу своего характера Джабраил обычно старался ни с кем не дружить. Товарищи – это одно дело. А друзья – другое. В результате друзей как таковых у него никогда не было. Да и трудно было в условиях партизанской, по сути дела, войны совмещать такие понятия, как дружба и командование джамаатом. В джамаате должен быть амир, командир. И он обязан со всеми поддерживать равные отношения, ко всем своим моджахедам относиться хорошо и не иметь друзей или любимчиков. Иначе сам джамаат перестанет быть сплоченной боевой единицей.

Снежная крупа сменилась ливнем. Быстро смеркалось. В последние светлые минуты этого дня Джабраил часто оглядывался – нет ли преследования. Но никого за спинами своих моджахедов не видел. С наступлением темноты будет сложнее. Там уже и преследование увидишь только тогда, когда само преследование выйдет на расстояние ведения кинжального огня.

Путь пошел в гору. Идти стало, с одной стороны, труднее, поскольку любой подъем всегда вызывает затруднение дыхания, а с другой стороны, и легче. Начало подъема означало завершение пути между сопками и приближение к горам. А чем ближе к горам, тем каменистее становилась почва. На тропе между сопками раскисший под дождем чернозем сильно донимал. Он продавливался даже через траву и налипал на ребристые подошвы башмаков армейского образца, цеплялся, мешал передвижению. А по каменистой почве идти намного легче. Там на подошвы ничто не налипает, ноги переставляются без усилия. Хотя сам подъем по мере увеличения крутизны мешает поддерживать высокий темп. Но это уже вопрос дыхания. Джабраилу было грех жаловаться на дыхание. И бойцы джамаата без слов держали темп, предложенный амиром. Не могли идти, но шли, без жалоб пересиливая себя. Они все парни с характером. Он таких и выбирал. Не случайно еще там, в горном селе, когда формировал джамаат, отсеял троих. Хорошие бойцы, неплохо подготовленные, но вот характера им не хватало. Это и послужило причиной отказа Уматгиреева взять парней в джамаат.

Глава одиннадцатая

До темноты оставалось не так уж и много времени, и требовалось спешить. Ночной поиск всегда более затруднительный, нежели дневной. Во взводе, как и во всем батальоне, не было компактных тепловизоров – просто приборов наблюдения или биноклей. Единственно, можно было пользоваться ночным прицелом на винтовке снайпера. Но для взвода этого мало. А стационарные тепловизоры «ШН 71», устанавливаемые на боевую машину пехоты и на боевую разведывательную машину, были слишком громоздки для использования их на марше, кроме того, требовали питания от мощных аккумуляторов. Подполковник Калужный слышал, что сейчас проходит испытания целый ряд тепловизоров, которые должны войти в новый комплекс оснащения солдата «Ратник», но до войск эти приборы пока не дошли. Сейчас такие приборы очень сгодились бы взводу. Но и в отсутствие их можно работать привычными методами.

– Готовь, Сергей Ильич, взвод, – приказал Калужный старшему лейтенанту Березкину. – БМП выходят в обратный путь и будут ждать нас в райцентре около здания полиции.

Последняя фраза относилась уже к механикам-водителям БМП, стоящим отдельной группой рядом с рабочими, которые, кажется, консультировались у них, можно ли с помощью БМП провести погрузку остовов сгоревших машин.

– А что кран не подогнали? – Этот вопрос подполковника был адресован напрямую рабочим.

– Здесь почва мягкая, – объяснил один из них, судя по всему, старший группы. – В прошлом году легковая машина перевернулась. Стали поднимать краном, у него опора провалилась, кран набок – и стрелу погнул. Больше сюда не ездят.

– Разрешите, товарищ подполковник, помочь людям? – спросил один из механиков-водителей.

– Они первые Уматгиреева обстреляли, – напомнил Тарамов, высказывая свой аргумент в направлении помощи.

– Конечно, – согласился Калужный. – Они нам помогли, мы им поможем. Если сможем… Работайте. Потом загрузите полицию с пленниками – и в поселок. Эвакуаторы здесь не бросайте. Застрянут, опять потребуется ваша помощь. Хумид Цокович, пленники на вашей ответственности.

– Я с вами хотел…

– Я уже звонил полковнику Дагаеву в Грозный. Он выслал за пленниками машину. Передадите с рук на руки. Кому еще можно поручить? Вы – лицо заинтересованное. И человек надежный. Сами говорили, это акт политический.

– Я понял, Юрий Михайлович. Сделаю. Можете не сомневаться, – согласился Тарамов. – А имам? С вами?

– Будет нашим навигатором. Взвод, выступаем!..

Конечно, волкодав – не ищейка. И по следу собаки-волкодавы если и умеют ходить, все равно стараются это делать редко. Задача собаки-волкодава – увидеть, догнать и задавить. И хотя бойцов спецназа ГРУ и прозвали «волкодавами», тем не менее ходить по следу их учили не хуже, чем учат этому ищеек. Невозможно человеку идти, тем более торопливо, и не оставлять следов. Где-нибудь на каменистой почве, конечно, следы искать становится труднее, но на мягкой почве следопытам взвода было где развернуться. И они развернулись. Сначала «веером». Подполковник Тарамов показал места, где бандиты уходили в лес. И сразу же нашли несколько отчетливых отпечатков. Их изучили, чтобы потом не путать, постарались по возможности найти характерные приметы, такие как выщербинка на подошве, трещина или порез о стекло, и запомнить их. Это было необходимо для того, чтобы потом искать и не спутать след. Командир взвода Березкин воспользовался своей техникой и с помощью смартфона сделал фотографии найденных следов. А дальше можно было идти до определенного времени по карте, на которой пунктиром был обозначен маршрут. И даже не было особой надобности прибегать к услугам имама Гойтемира Габисова. Правда, там, где пунктир кончится, он будет необходим, это понимали все. Искать отпечатки ног в темноте, которая вскоре подступит, будет сложно. Хотя тоже возможно. И солдаты-спецназовцы этому обучены. На каждом автомате во взводе сбоку был прикреплен тактический фонарь, работать с которым солдаты давно уже привыкли и считали его незаменимым инструментом. Концентрированный луч фонаря дает яркую точку на дистанции до трехсот метров. А если светить себе под ноги, можно использовать рассеянный луч, называемый в инструкции «лунным светом». Этот луч, как и точно такой же, только зеленого цвета, почему-то не виден издали.