Призраки отеля «Голливуд», стр. 51

— Сеньор Мун, вы присматривались с достойной вас проницательностью к моим детективным альманахам Эллера Квина. — Маркиз уже говорил о другом. — Я тоже заметил, что шрифт вырезанных букв в письме совпадает со шрифтом альманахов. Тем более что один журнал пропал — как раз после исчезновения Краунена. Так что вы, надеюсь, сейчас понимаете, что я тут ни при чем. А насчет флакона с миндальной эссенцией, который Гвендолин выкрала из шкафчика, — это чистейшая правда.

— Я вам верю, — сказал Мун. — И приношу свои извинения.

— За то, что считали меня бандитом? Нечего извиняться, это льстит моему самолюбию. А теперь… — Маркиз перешел на шепот: — Мне стало известно — не спрашивайте откуда, — что вы ожидаете гостя, которого другим не следует видеть до поры до времени. Скажите Педро, чтобы он привел его ко мне.

— К вам? — не сразу понял Дейли.

— Разумеется, если вы мне доверяете. По-моему, эта нежилая часть замка — идеальное убежище для таинственных гостей.

ЗАСАДА В ГОРАХ

На обратном пути из Малаги Мун заехал в полицейский комиссариат. На то были две причины — посмотреть, как начальник полиции прореагирует на письмо Гвендолин, и, главное, еще раз настоятельно потребовать копию уже запрошенного из Мадрида «Барселонского дела».

Полковник Бароха-и-Пинос инструктировал своих подчиненных. Поприветствовал Муна, он извинился:

— Занят по горло! В связи с завтрашним приездом членов правительства. Так что, если не очень спешно…

Мун вместо ответа показал письмо Гвендолин.

— Пройдемте в кабинет… Вы уверены, что это не фальшивка?

— Я только что из Малаги. Судебный графолог подтвердил подлинность. Полное совпадение характерных особенностей в письме, гостевой записи и даже в подделанной Гвендолин подписи матери на чеке.

— Поздравляю! — Полковник торжественно встал и протянул Муну руку.

— Поздравлять как будто не с чем, — пожал Мун плечами.

— Я удивился, когда узнал, что вы не полетели в Мадрид. Но вы оказались проницательнее меня. Сейчас я задним числом тоже понимаю, что донесение Роберто Лимы основано на недоразумении. Похищение Гвендолин неразрывно связано с Панотаросом. То-то вы, направляясь в Мадрид, сначала заехали к маркизу.

— Нельзя ли немного пояснее, полковник?

— Вы меня экзаменуете? Пожалуйста! Маркиз — нищий, клад своих предков ему не удалось найти… Итак, с мечтой о сказочных богатствах приходится распроститься. Но существует реальная Гвендолин Шривер. Маркиз, несомненно, знал, что она дочь одного из богатейших людей Америки…

— Вы полагаете, что он похитил Гвендолин?

— Разве человек, даже не имеющий средств, чтобы сшить себе приличный костюм, станет тратить такие деньги на огромную детективную библиотеку, если не надеется извлечь из нее выгоду? Поройтесь как следует в его преступной коллекции — вы обязательно найдете книгу, где все это описано: и продиктованное жертве письмо, и вырезанные из газеты буквы, и пещера, где следует оставить выкуп.

— В вашем положении эта гипотеза звучит прямо-таки как шедевр Агаты Кристи. Но поскольку вы торопитесь и я тоже, отложим ее подробное обсуждение на завтра. Я пришел, чтобы попросить у вас полдюжины полицейских…

— Для обыска! Рад, что вы наконец раскрыли свои карты. К сожалению, придется немного повременить. Завтра приезжают министр информации и пропаганды и с ним будущий зять маркиза, секретарь министра, человек с большим влиянием в правительственных кругах. Могут быть неприятности, а после опалы брата мое положение и так довольно шаткое.

— А я-то думал, что оно пошатнулось после «Барселонского дела», — усмехнулся Мун.

— Вас неправильно информировали. — Начальник полиции повысил голос, но тотчас же успокоился. — Кстати, вы затребовали из нашего главного управления копию этого дела. Зачем?

— Потому что оно имеет непосредственное отношение к тому, что произошло в Панотаросе. Меня чрезвычайно интересуют Гонсалес и доктор Валистер.

— Вы сказали — Гонсалес? — Полковник вздрогнул. — Подождите, я начинаю вспоминать. Это ведь было при мне… — Он задумался, потом с удивлением посмотрел на Муна: — Раз вы интересуетесь этим делом, ваша гипотеза как-то связана с наркотиками? Но это ведь абсурд.

— Не с наркотиками, а с Родом Гаэтано.

— Слишком неожиданно для меня, чтобы сразу переварить. Но мне думается, вы на ошибочном пути. Значит, полицейские вам нужны вовсе не для ареста маркиза?

— Нет. Попытаюсь устроить засаду. Завтра, как раз в последний день.

— Но это ведь абсурд! Кто бы ни похитил мисс Гвендолин, сейчас они уже давно знают, что миссис Шривер мертва, значит, на выкуп им нечего надеяться. Боюсь, что мисс Гвендолин больше нет в живых.

— Посмотрим. Вы дадите мне полицейских? — Мун заранее рассчитывал на отказ. Его просьба была скорее ловушкой.

— К сожалению, — развел руками полковник. — Высокие гости! Если бы в другое время…

— Ну что ж, не буду настаивать. — Мун встал. — Тогда, по крайней мере, позвоните в Малагу, пусть вышлют консервную банку, в которой обнаружили ботулин. Всего доброго! Завтра у вас трудный день, не буду вас больше задерживать.

— О да! Обеспечить безопасность таких высоких гостей — ответственное дело. Я уже затребовал эскадрон мобильной гвардии. Но мы не кончили насчет банки… Не могу понять, для чего она вам понадобилась. Разве что в качестве сувенира. — Полковник попытался пошутить.

— В качестве наглядного пособия, доказывающего, что при помощи еле заметного прокола можно получить весьма достоверную версию отравления недоброкачественными продуктами.

Вернувшись в гостиницу, Мун прошел сквозь пустой холл прямо к закутку дона Бенитеса.

— Поднимитесь ко мне, — попросил он.

— Некогда. Надо приготовить отель к завтрашнему приезду гостей. — От усталости портье еле мог говорить. — Одних корреспондентов ожидается несколько десятков… Слыхали, что творится? Сейчас уже все радиостанции передают… Просто раскалываюсь на части, не хуже этой водородной бомбы… А ночью надо еще быть у маркиза, придать замку праздничный вид. Завтра на банкете я буду играть роль мажордома. Подумать только, не будь этой паники, я бы дожил до самой смерти, так и не увидев ни одного живого министра! — Никогда еще смиренно-восторженная физиономия портье не выражала столь убийственной иронии.

— Я вас жду, — решительно сказал Мун, добавив шепотом: — Принесите бечевку, ваше пальто и форменную фуражку.

— Хорошо, сейчас освобожусь.

Коридор представлял собой классическую картину погрома. Большая мраморная урна и мраморный пол возле нее были завалены пустыми картонками и бутылками, консервными банками, разорванными целлофановыми пакетами, кипами иностранных газет. Порывшись в свалке, Мун унес с собой несколько журналов и большой лист оберточной бумаги.

Разрезанные на ровные куски журналы заменили миллион песет. Мун обложил их настоящими ассигнациями, а упаковку нарочно прорвал в двух местах. Иллюзия была настолько удачной, что ввела в заблуждение даже дона Бенитеса.

— Неужели вы действительно намерены заплатить им выкуп? Миллион песет — подумать только! — Дон Бенитес вздохнул. — Чтобы заработать такую уйму денег, мне пришлось бы работать швейцаром во всех отелях мира одновременно. В наше время самая выгодная профессия — быть жуликом. Может быть, и мне переквалифицироваться на старости лет?

— По-моему, квалификация у вас и так достаточно высокая, — улыбнулся Мун. — Можете не притворяться, я вас не выдам. Как вы полагаете, придет ли кто-нибудь за выкупом?

— Едва ли… А с другой стороны, если преступник все это время не имел связи с внешним миром? — вслух размышлял портье. — Скажем, я задумал похитить вас, а сообщников у меня нет. Я выбираю убежище, откуда в бинокль можно наблюдать за местом, где надлежит оставить деньги…

— Из вас получился бы отличный бандит, дон Бенитес. Жаль, что вы избрали иное поприще. Ну а дальше?