Призраки отеля «Голливуд», стр. 27

Мун принял таблетку снотворного. Стараясь ни о чем не думать, вслушивался в наполняющие гостиницу тихие шорохи и в конце концов заснул. Его разбудил стук. Сначала тихий, он становился все настойчивей. Мун не сразу понял, что стучат в его дверь. Готовый к любому сюрпризу, он вытащил пистолет и, щелкнув предохранителем, отпер. В освещенном коридоре стоял начальник почты.

— Извините, что разбудил вас, — сказал он.

— Входите! В чем дело?

— Телеграмма. Я решил, что это срочно…

Мун нетерпеливо вскрыл депешу. Она была подписана секретарем Джошуа Шривера и гласила:

КОЛБАСА «ЭКСТРА»

Муну снилось что-то ужасное… Грохот, взрывы… Весь в поту он проснулся и прислушался. Где-то внизу грохотали ударные инструменты. К этому шуму присоединились громыхание мебели и чертыхание постояльцев.

Мун вышел на балкон. Было еще очень рано. Многократно отражаемое в воде солнце медленно вставало на горизонте. Блики разлетались во все стороны, как мячи. Вчерашний африканский ветер сменился приятной прохладой. Табло с метеосводкой показывало шестнадцать градусов. Пляж был пустынным, за исключением нескольких рыбачек, занятых починкой сетей.

Мун перегнулся через перила и увидел внизу Хью Брауна, окруженного ореолом серебряных саксофонов. Взмах руки — дробь барабанов и грохот ударных тарелок смолк. Двадцать глоток принялись исступленно скандировать хором:

— Куколка! Куколка! Куколка!

На соседнем балконе послышались легкие шаги. Мун заглянул в прорезь тента. Киноактриса была в довольно прозрачном пеньюаре. Хью Браун снова взмахнул рукой. От строя музыкантов отделился певец в позолоченной куртке тореадора, на которую ниспадали длинные волосы. Театрально прижав руку к сердцу, он сначала широко раскрыл рот, чтобы набрать в легкие побольше воздуха, потом запел ритмизованную под рок-н-ролл андалузскую любовную песню. Куколка зааплодировала.

На соседнем балконе прозвучало что-то наподобие львиного рыка, возвещавшего появление Рамиро…

Мун залез обратно в кровать, накрылся с головой одеялом и под аккомпанемент вспыхнувшей ссоры опять уснул. Его разбудил стук в дверь.

— Одну минуту! — Решив, что это Росита, Мун накинул халат и пошел открывать. Его слегка пошатывало.

— Машина в вашем распоряжении!

— Машина? — оторопело пробормотал Мун. — Кто вы такой?

— Сержант Милс! Шофер машины, предоставленной в ваше распоряжение.

— Генералом? — догадался Мун. — Слишком любезно с его стороны!

Выпроводив посетителя, Мун принял холодный душ. Машина никак не выходила из головы. Чем он заслужил такое внимание со стороны генерала Дэблдея?

Холл был пуст. Постояльцы наверстывали вызванный утренней серенадой перерыв во сне. На фоне мраморного и пальмового великолепия дон Бенитес одиноко торчал в своем закутке.

— Доброе утро, сеньор! — Он проворно вскочил, чтобы приветствовать гостя.

Только тогда до сознания Муна дошло, что в холле есть еще кто-то, кроме их двоих. Внимательно приглядевшись, он заметил рядом со стеклянной входной дверью глубокое кресло, в котором с головой утопал Милс. Сидевший совершенно неподвижно, он казался скорее частью гостиничной обстановки, нежели живым человеком.

— Надеюсь, хорошо спали? — с заученной любезностью осведомился портье. — Или вам тоже помешал концерт? Это лучший оркестр Малаги! Откуда у людей берутся такие деньги? Идут слухи, что в море появилась неизвестная подводная лодка. — Дон Бенитес считал своим долгом выложить все новости. — Чего только не придумают!

— Педро заходил?

— Уж с шести часов ожидает вас. Я ему сказал, что вы едва ли так рано встанете, вот и побежал встречать утренний автобус.

В эту минуту в дверях появился Педро. Дожевав бутерброд, вытер руку о штаны и протянул Муну.

— Я вам сегодня нужен? — деловито осведомился он.

— Уже истратил деньги и хочешь опять подработать? — улыбнулся Мун.

— Я ведь теперь вам помощник, — возмутился Педро. — А ваши сто песет отданы на хранение дону Бенитесу.

— Точно! — подтвердил портье. — Педро боится их сразу проесть. Ну как, много людей прибыло сегодня?

— Только в пансион «Прадо».

— Ах, эти!.. — Дон Бенитес пренебрежительно кивнул и с грустью добавил: — Вы не думайте, сеньор, они неплохие женщины. Многие из них бывшие батрачки. Вы знаете, сколько у нас платят в деревне? Так что выходит, ты напрасно ходил, — посочувствовал он мальчику. — У них ведь весь багаж умещается в сумочке.

— Я не из-за заработка! — вспыхнул Педро и, повернувшись к Муну, объяснил: — Теперь я обеспеченный человек. Пошел посмотреть, не вернулся ли доктор Энкарно. Вам ведь очень важно поговорить с ним.

— Спасибо, Педро! Как вижу, он не приехал.

— Откуда вы все знаете? — с детской наивностью спросил Педро.

— На то я и детектив, — отшутился Мун.

— Тогда я тоже хочу стать детективом! — серьезно объявил Педро. — Что я должен сегодня делать, сеньор Мун?

— Поедешь со мной в Пуэнте Алсересильо. Подожди меня в моей комнате.

Первое, что Мун увидел, выйдя на улицу, был окрашенный в маскировочный цвет джип с заведенным мотором. А за баранкой сидел Милс, которого Мун за секунду до этого еще видел в холле. Как и когда он успел выйти, было совершенно непостижимо.

— Куда везти? — спросил сержант тоном автомата.

— Спасибо, это недалеко, — отмахнулся Мун.

Милс ничего не сказал. Но, перейдя площадь и углубившись в узенькую улочку с лавками и мастерскими, Мун убедился, что машина следует по пятам. Очевидно, водитель имел редкостное обыкновение говорить только самое необходимое и исполнять приказы начальника буквально.

— Ладно, — покорился Мун, отметив про себя, что любезность генерала Дэблдея немного навязчива. — Везите на почту.

Начальник почты встретил Муна как старого знакомого.

— Доброе утро, мистер Мун. Все утро трудился, принимая для вас телеграммы. А если учесть доставку нынешней ночью, то мне следовало бы получать второе жалованье от вас.

Поняв намек, Мун взамен полученных телеграмм вручил начальнику почты двадцать песет. Тот принял их как должное, только счел нужным объяснить:

— Я, конечно, тоже мог бы, подобно дону Бенитесу, сохранять благородный вид, торгуя грошовыми открытками святых. Мне это претит. Если мы бедны, то в этом виноват не испанский народ, а… — Начальник почты красноречиво показал глазами на портрет Франко. — Слава богу, в последнее время еще спасает туризм, иначе мы бы совсем пропали… Тихо! Это учреждение, а не цирк! — Последнее относилось к отчаянной детской потасовке за тонкой перегородкой.

Начальник почты кинулся наводить порядок, а Мун, бесчувственный к шуму, лихорадочно просматривал огромное, в двести с лишним слов, послание Дональда Кинга.

Полученная ночью телеграмма личного секретаря Джошуа Шривера допускала два совершенно противоположных толкования. Первое — миллионер не давал приказа кремировать тела жены и сына. Узнав все-таки об отправленной за его подписью фальшивке, он, естественно, счел это подтверждением своих предположений насчет Рода Гаэтано как виновника смерти родных. В таком случае у него оставалось мало надежды на спасение Гвендолин. Именно это полное отчаяние и могло быть причиной нервного шока.

Но, с другой стороны, Мун не отвергал и вторую возможность — приказ о кремации действительно исходил от Шривера. На это у него могли быть веские причины, они же заставили его отправить телеграмму лично, без ведома секретаря.

Ответ на запрос Дональду Кингу, кому принадлежит фирма «Всё для туристов», способен был внести некоторую ясность, однако именно его Мун не обнаружил.