Таинственные следы, стр. 8

4

Когда тёплые солнечные лучи прогнали сон с наших век, солнце уже висело высоко в голубом небе. С другой стороны реки не слышалось ни звука. Ничем не нарушаемая тишина царила вокруг. Только шумела вода в реке, плескались волны, разбиваясь о камни и покрывая их белой нежной пеной.

Неясное предчувствие наполнило наши сердца, и мы молча побежали к обрыву над рекой. Там, где вчера стояли яркие типи, сегодня было пусто. Следы селения были старательно уничтожены. Если бы мы не видели его раньше собственными глазами, мы бы никогда не поверили, что вот здесь было индейское селение.

Даже места, где вчера пылали костры, сегодня зеленели свежей травой. Самый зоркий глаз не заметил бы, что на этой поляне совсем недавно жили люди, много семей.

Что же их так неожиданно встревожило?

Может быть, воины, посланные на разведку, обнаружили что-то большее, чем мы?

Очевидно это «что-то» было сигналом опасности, если наши люди решили немедленно свернуть шатры и, так тщательно уничтожив следы своего пребывания, уйти неизвестно куда.

– Пусть мой брат Сова выслушает меня. Если опасность грозила селению, где есть столько храбрых воинов, то чем она грозит нам, двум неопытным юношам?

– Нам надо как можно быстрее переправиться на другую сторону реки, – ответил Сова. – Возможно, мы найдём следы, и они укажут нам, куда ушло наше племя.

– Жаль терять время на поиски. Вряд ли мы найдём такие следы. Я считаю, надо немедля направить свои шаги на юго-восток, туда, где кочуют капоты, род нашего племени. Вождь этого рода Медвежий Клык – мой дядя. Он поможет нам отыскать племя моего отца.

– Хорошо, – кратко ответил Сова.

Мы двинулись в путь.

Почти не отдыхая и питаясь лесными кореньями и плодами, мы стремились на юго-восток. Скорее, скорее и как можно дальше от мест, где пребывают белые! Хотя местность была для нас незнакомой, мы не сбились с выбранного пути. Деревья, кора которых толще на северной стороне, скалы, обросшие с севера мхом, путь солнца на небе и звёзды ночью показывали нам дорогу.

Мы не хотели терять времени на охоту, да и стрел в колчанах было очень мало. Их следовало беречь: кто знает, не понадобятся ли они в более ответственный момент? Только раз, будучи уверены, что не промахнёмся, мы убили белку. И ели мясо первый раз за три дня.

Ничего не зная и ни о чём не догадываясь, мы продвигались в том же направлении, что и наше племя, шедшее несколько медленнее впереди – на расстоянии одного конного перехода от нас. Но мы этого не знали и, отказывая себе даже в сне, стремились поскорее добраться к брату моего отца – Медвежьему Клыку.

На пятый день пути, уставшие, исцарапанные, голодные, мы услышали издали запах дыма.

Кто же это мог быть впереди нас?

Род капотов был ещё далеко. Может быть, это белые? Нас отделяло от них не столь уж большое расстояние, чтобы нельзя было их встретить. Мы стали продвигаться осторожно. Каждое дерево, каждая скала могли таить неприятную неожиданность.

К отдельным рощицам или к скалам мы подкрадывались, словно к логову хищника: припадали к земле и ползли, избегая малейшего шума, и, только исследовав, что же там, впереди, поочередно, нагнувшись, перебирались к следующей скале.

Наше передвижение вперёд очень замедлилось, но, несмотря на это, мы всё явственнее слышали запах дыма. Наконец мы подошли к горному склону, покрытому густыми зарослями кустарников, сосны и можжевельника.

Поваленные лесные великаны, покорёженные стволы и перепутавшиеся полусгнившие ветви говорили о том, что здесь когда-то прошёл ураган. Среди этого хаоса трудно пробираться даже зверю, и нам нередко приходилось на четвереньках преодолевать лесные завалы.

И вдруг, совершенно неожиданно, какой-то зверь прыгнул мне на спину – я не успел даже выхватить нож, как уже лежал на земле.

Я решил дорого продать свою жизнь. Изо всех сил упёршись правой рукой в землю, я сумел перевернуться на спину. Левой рукой схватил за шерсть зверя где-то около морды, чтобы не дать его клыкам добраться до моего горла. Свободной теперь правой рукой я выхватил нож и в то же мгновение ощутил на лице тёплый влажный язык.

– Тауга, мой дорогой Тауга, – закричал я. – Ну и напугал же ты меня, негодник! Не хватало ещё, чтобы я тебя убил, а потом всю жизнь жалел об этом. Тауга, откуда ты взялся, пёсик мой дорогой?

Я прижал к себе верного пса, дёргал его за шерсть. Подошёл Сова и, увидев Таугу, удивился.

– Откуда он мог здесь взяться? Ведь там, откуда он прибежал, чей-то лагерь…

– Сова, – перебил его я, – если Тауга был там в безопасности, значит, там должен находиться кто-то из наших. А если ему там было хорошо, то и нам опасаться нечего.

Теперь мы без опасения пошли за нашим псом, который бежал впереди, радостно повизгивая.

Вскоре мы поднялись на вершину взгорья. Вдалеке, внизу, между огромными деревьями виднелись костры лагеря.

– Селение, наше селение! – закричал Сова.

И не успела ещё улыбка сойти с лица моего друга, как с вершины соседней скалы послышался троекратный крик ястреба.

Я так же крикнул в ответ, а затем, прижав кулаки к вискам, ещё раз издал крик охотящегося ястреба.

Через минуту на скале показался воин с копьём в руке, посмотрел на нас и приветственно поднял руку.

– Я узнаю вас. Один из вас – сын Высокого Орла, другой – из рода Совы. Избавились ли мои младшие братья от позора, покрывшего их головы вместо перьев, что так смело направляются в сторону селения?

– Нет, Храбрый Змей, ещё не избавились, и наши ноги не несут нас к шатрам отцов, – ответили мы.

Подняли руку, прощаясь, а затем стороной обошли селение и снова углубились в чащу.

На душе было тяжело, разговаривать не хотелось. Мы досадовали на Храброго Змея. Почему он встретил нас напоминанием о нашем позоре? Он мог бы вспомнить о том, что мы обнаружили белых в Большом лесу и предупредили селение. И сейчас без чьей-либо помощи сумели отыскать его, хотя всякие следы продвижения племени старательно уничтожались. Правда, мы отыскали его почти случайно, но ведь никто об этом не знал. Мы не ожидали похвалы от Храброго Змея, но если бы он обратился к нам хотя бы немного иначе, немного теплее… Ведь мы не собирались идти к шатрам, а хотели только убедиться, что здесь раскинуло их наше племя. И пусть бы это был опытный воин, а то о нашем позоре напомнил юноша, лишь недавно ставший мужчиной. Шрамы после Посвящения ещё не зажили на его груди.

Сова шёл за мной, повесив голову. Его, наверно, мучили те же мысли. Тауга, как бы разгадав нашу грусть, держался подальше и молча перебегал от дерева к дереву, похожий скорее на волка, чем на домашнюю собаку.

Мы подошли к краю высокого обрыва. Внизу под нами темнел огромный хвойный лес. В нём виднелись светло-зелёные островки буков, берёз и клёнов.

Куда только достигал взор, везде простиралась дремучая чаща, пересечённая серебряными глазами озёр, голубыми реками. Реки сплетались в искусную сеть, заброшенную, казалось, рыбаком-великаном в бесконечные лесные просторы.

Иногда над одним из озёр с криком поднималась стая диких гусей, чтобы вскоре опуститься на соседнее озеро. Лениво колыхались верхушки сосен и переливались на солнце нежнейшими оттенками зелени.

Монотонный и негромкий шум деревьев успокаивал и убаюкивал нас. Солнечные лучи пробивались сквозь ветви лесных гигантов, скользили по нашим плечам, натёртым жиром, падали на лезвия ножей, чтобы на мгновение превратиться в серебряную молнию. Вокруг было тихо и тепло.

– Послушай, – промолвил Сова, подняв руку.

Откуда-то из-под голубого небесного купола неслись серебристые звуки труб.