А ты попробуй, стр. 4

Этот парень фашист. Фашиствующий хиппи.

– Но разве можно так обращаться с людьми? – сказал я.

Джереми опять засмеялся.

– Иначе не выживешь. Если переживать из-за каждого нищего, останется только повеситься. Вам придется оставить западные предрассудки и смотреть на вещи так, как это делают индусы.

– И как же это делают индусы?

– Они игнорируют.

Джереми наслаждался. Он думал, что он очень умный.

– Поверьте, – продолжал он, – через три дня вы перестанете замечать этих нищих.

– Как можно не замечать того, кто вцепляется тебе в рукав?

– Можно. Все дело в выражении лица – оно должно быть непроницаемым, тогда нищие не пристают, они видят, что ты не обращаешь на них внимания, и что ты не дашь им денег.

– Почему тогда эта девочка прицепилась к тебе?

– Не ко мне, а к вам. Я просто проявил любезность и помог вам от нее избавиться. Кстати, в Дели они не такие, как в других городах. Более организованные.

– Ты хочешь сказать, – переспросила Лиз, – что через три дня они от нас отстанут?

– Даю гарантию. Они отстанут, как только вы перестанете их бояться.

– Мы должны стать жестче, – сказала Лиз.

– Именно. Мы слишком изнежены у себя на Западе. Лучшее в Индии – это то, что приходится сталкиваться с очень тяжелыми явлениями и вырабатывать к ним иммунитет.

– А кто сказал, что иммунитет – это хорошо? – спросил я.

– Ну, без иммунитета ты никогда не будешь здесь счастлив, – со вздохом произнес Джереми так, словно ему наскучил разговор. – Это же так просто.

– Ты прав, – сказала Лиз. – Ты абсолютно прав.

Я видел, с ее лба сбежали тревожные складки, а лицо приобрело новое выражение. Подбородок выдвинулся вперед, глаза прищурились.

Лиз старалась стать жестче.

Вот так, подумал я. Как будто до сих пор она мало корчила из себя начальника.

В ресторанном меню меня привлекли лишь несколько названий.

– Ты правда не шутишь насчет мяса? Может, ты просто хочешь обратить нас в свою веру?

– Я не собираюсь больше говорить на эту тему. Ешь что хочешь. Мне насрать, – сказал Джереми.

– Неужели я прилетел в Индию, и не могу даже попробовать карри.

– Ты можешь попробовать карри, – сказала Лиз. – Возьми вегетарианское.

– Какое это, к черту, карри? Это же гарнир.

Они проигнорировали.

– Как ты нашел этот ресторан? – спросила Лиз.

– О, я бывал здесь много раз. Кажется, просто случайно наткнулся. Его нет в книге.

– В какой книге? – спросила Лиз.

– В книге. В Книге. Она всего одна.

– У нас есть “Одинокая планета”. Это та книга? – У нее даже лицо вытянулось – так хотелось угадать.

– Это не “та книга”. – Он сделал эффектную паузу. – Это Единственная Книга.

Лиз облегченно вздохнула.

– Если его нет в Книге, то почему здесь так много белых? – спросил я.

– Слухами земля полнится.

– И почему меню переведено на английский?

Лиз оборвала меня:

– Когда ты наконец прекратишь брюзжать?

– Я не брюзжу.

– Зачем ты сюда летел, если тебе все так не нравится.

– Мне нравится. Я просто еще не привык.

– Тогда перестань ныть и сделай, пожалуйста, над собой усилие.

– Я не ною.

– Ты ноешь. И ты очень враждебно относишься к Джереми – я хотела сказать, к Ж.

– Не правда.

– Нет, правда.

– Ж, это правда, что я к тебе враждебно отношусь?

– Может быть, ты чувствуешь с моей стороны некоторую угрозу. Это вполне естественно.

– Чувствую угрозу? От тебя? Тошноту, может быть. Угрозу – боюсь, что нет.

– Дэйв. Прекрати. Я не шучу, – сказала Лиз.

– Ты что – мой классный воспитатель?

– Ты можешь взять себя в руки?

– Лиз, не будь...

– Можешь или нет?

– О, Господи. ОК. ОК. Прошу прощения. Я непременно возьму себя в руки.

Лиз бросила на меня стальной взгляд, потом щелкнула пальцами, подзывая официанта.

– Официант, мы хотим сделать заказ.

– Но я еще не выбрал.

Она сверкнула на меня глазами.

– И ты хочешь сказать, что это не нытье?

– Хорошо. Прошу прощения, что открыл рот. Я возьму то же, что и ты.

– Какая жертва, – сказала она и назло мне заказала что-то из чечевицы.

Настал торжественный момент приобщения к индийской кухне. Я начал с нескольких зерен риса. Они показались мне вполне ничего. У них был вкус риса. Затем я взялся за чечевицу, на всякий случай стараясь жевать медленно – вдруг произойдет что-нибудь странное. Этот карри оказался острее, чем те, что я ел раньше, но проскальзывал в желудок легко и, кажется не собирался вызывать непредвиденных реакций.

Я был очень взвинчен, и аппетит оставлял желать лучшего, но я мужественно справился почти со всей порцией в надежде укрепить таким образом свой дух. На десерт мы съели по антималярийной таблетке.

На обратном пути у самого входа в отель к нам прицепилась та же нищенка. Не добившись толку от меня и от Джереми, на этот раз она выбрала своим объектом Лиз.

Ужесточившаяся Лиз не стала тратить время и после первого слабого цепляния за рукав резко развернулась, схватила девочку за плечи и, потряхивая ее для пущей убедительности, объявила:

– НЕТУ. НЕТУ ДЕНЕГ. ИДИ ДОМОЙ.

Девочка продемонстрировала гораздо большее, чем я, знание человеческой психологии и немедленно ретировалась.

Победоносно вздернув подбородок, Лиз промаршировала к отелю. Я без труда читал все, что творилось сейчас у нее в голове. Дэйв не смог, думала она. Ему нужно себя преодолеть. А вот я – я справилась просто отлично. Я сильная личность.

Неожиданно я почувствовал глубоко в горле резиновое послевкусие антималярийной таблетки. Я был сыт по горло..

Это не обязанность, понимаешь?

Я познакомился с Лиз несколько месяцев назад. Незадолго до Рождества мы с компанией школьных друзей решили отметить середину свободного перед университетом года и выпить на прощание по рюмке. Компания разваливалась, потому что почти все отправлялись путешествовать по свету.

Джеймс (номинально мой лучший друг, хотя фактически последние три года мы только и делали, что трепали друг другу нервы) пришел вместе с Полом и со своей новой подружкой – Лиз. Мне это не понравилось. Как-то не хочется видеть чужаков на прощальной пьянке старых друзей. Тормозит.

– Вы знакомы? – спросил он, делая вид, что все идет, как надо. Он, конечно, помнил, как рассказывал про Лиз все, вплоть до самых нудных подробностей, держа ее при этом от меня подальше. Я думал, он ее стыдится, боится обнаружить несоответствие между ее внешностью и своими росказнями; однако с первого же взгляда на нее эта теория разлетелась в дым. Лиз была великолепна. Точно такая, как он описывал. Пришлось потрясти как следует свое самолюбие и признать, что он не знакомил нас раньше, потому что стыдился меня, а не ее.

– Кажется, нет, – ответил я.

– Лиз. Дэйв.

– Привет, – сказала она, подставляя мне щеку для поцелуя. (Обалденная кожа, между прочим.)

– А это ты видел? – спросил Джеймс, делая шаг назад и указывая на две совершенно одинаковых пары коричневых кожаных ботинок, красовавшихся на ногах у него и у Пола. – Это еще что за херня?

– Туристские ботинки. Новые, – объяснил Джеймс. – Мы уже почти всё закупили. Смотри. – Он поднял за дно огромный зеленый пакет, лежавший на столе, и вывалил наружу его содержимое.

– Рюкзак; ремень с кошельком; свечи от комаров; аэрозоль от комаров; мазь от комаров; хлорные таблетки для воды – восемь упаковок; бактерицидный гель – четыре тюбика...

Пока эта мусорная куча росла на столе, я раглядывал Лиз. Она смотрела в сторону, сложив губы в обиженную гримасу. Джеймс, как я понял, отправлялся в долгое путешествие с Полом (старым другом и верным подпевалой), Лиз же застряла в Лондоне, потому что ей нужно было закончить курс по искусствоведению.

– ...нитки с иголками; подводный фонарь, специальные носки, чтобы ноги не потели; медицинский жгут; надувной спасательный жилет, а самое главное... смотри.