А ты попробуй, стр. 3

– Зачем? – она с недовольным видом оторвалась от карты, которую показывал Джереми.

– Потому что мне нужно тебе что-то сказать.

– Но...

– Это касается только нас.

Она обменялась с Джереми выразительными взглядами и вышла вслед за мной в коридор. Там она зашипела, не дав мне открыть рта.

– Почему ты так груб?

– Потому что он мудак.

– Ты не имеешь права так говорить.

– Имею, потому что он козел.

– Если бы ты дал себе труд поговорить с ним по-людски, ты бы убедился, что он очень интересный человек.

– Ну, конечно.

– Да, конечно. И вдобавок он здесь уже давно, и может рассказать нам много чего полезного.

– Поэтому ты с ним кокетничаешь?

– Я с ним не кокетничаю.

– Еще как. Он положил на тебя глаз, как только мы вошли в комнату.

– Ох, отстань.

– Не отстану. Я сразу понял, что это мерзкий тип.

– Когда же ты наконец вырастешь?

Она развернулась и ушла в комнату.

Я вошел вслед за ней и объявил:

– Вы можете торчать здесь сколько угодно – я иду смотреть город.

– С чего это вдруг? – спросила она. – Может сначала послушаешь человека, который его видел?

– Я просто писаю от восторга, Лиз. На самом деле. Но знаешь, существует еще и внешний мир. И от него не спрячешься.

Я прошагал за дверь, осознавая свою победу, но чувствуя себя при этом как кусок печальной пизды.

На улице было еще жарче, чем в гостинице.

Отель находился в тихом переулке, и я двинулся в сторону проспекта, где мы вышли из автобуса. Ну вот, думал я. Иду по улице не где-нибудь, а в Индии. Я крутой парень. Я все могу. Вполне приличные дома – значит, не такая уж это бедная страна.

Тут откуда-то сзади выскочила чумазая девчонка и принялась теребить меня за рукав рубашки. Вторую руку она протянула вперед вверх ладошкой.

Я сразу вспомнил, что надо разменять деньги.

– Прости, нету, – сказал я и двинулся дальше.

Девчонка не могла, конечно, просто так отпустить мою руку. Она тащилась следом и продолжала теребить рукав.

– Прости, нету, – повторил я.

Она не отставала.

– Слушай, у меня нет денег.

Она вцепилась сильнее и заскулила что-то непонятное.

– НЕТ ДЕНЕГ, – прокричал я и двинулся вперед быстрым шагом.

Девчонке приходилось почти бежать, но она не сдавалась и не выпускала мою руку.

Я остановился.

– СЛУШАЙ – У МЕНЯ НЕТ ДЕНЕГ. Я ИДУ В БАНК. НЕТУ ДЕНЕГ.

Мы не сводили друг с друга глаз. Она смотрела, не мигая. Было совершенно ясно: что бы я ни сказал, она не оставит меня в покое.

Я двинулся дальше, стараясь идти как можно быстрее, но не переходя на бег – девчонка не отставала. Я остановился, и она опять вцепилась мне в рукав.

– Убирайся, – сказал я.

Даже не пошевелилась.

– Отстань от меня.

Она не сводила с меня огромных отчаянных глаз. Я по-настоящему жалел, что оказался без денег, не только потому, что хотел от нее отвязаться, но и из-за того, что под этим взглядом чувствовал себя отвратительным ничтожеством. Она казалась исчадием ада, посланным мне специально, чтобы напомнить, как я богат и счастлив, и как недостоин того, что имею.

Я не хотел, чтобы мне напоминали, что я богат и счастлив – особенно теперь, когда я отнюдь не чувствовал себя счастливым в этой грязной, отвратительной, опасной стране, где меня прижала к стенке пятилетняя девчонка и требует денег.

Мы не сводили друг с друга глаз. Я изо всех сил старался не думать о том, какая жизнь у этой девочки, и гнал от себя мысль, что она смотрит сейчас мне в глаза и думает о том, какая жизнь у меня. Как быстрая вспышка, мелькнул в голове дом и пропал, оставив после себя острое чувство тоски и вины.

– Уходи, – тихо сказал я.

Она не сдвинулась с места. Я сделал несколько шагов, и она опять пошла за мной, теребя рукав.

Окончательно выйдя из себя, я развернулся и толкнул ее – мягко, чтобы она не упала, но и достаточно сильно, так что ей пришлось сделать несколько шагов назад. Девчонка все так же пожирала меня глазами.

Я пошел дальше, и на этот раз она осталась там, где была.

Я старался не думать о происшествии. Это то, к чему придется привыкать. Наверное, можно отгородиться. Должны же как-то отгораживаться индусы. Нужно просто научиться. Я вдруг почувствовал прилив сил. Значит, нужно бороться. Я бросил сам себе вызов.

Затем я снова впал в уныние. Желудок опять наполнился булыжниками.

Теперь я был на главном проспекте. На противоположной стороне я увидел банк. Я перешел через дорогу.

Они игнорируют.

Когда я вернулся в отель, Лиз и Джереми сидели на кровати, склонившись над картой Индии и дружно хихикая. Как только я открыл дверь, они оборвали смех и виновато на меня посмотрели, за чем последовали плохо скрытые самодовольные ухмылки.

– Кто-нибудь собирается есть? – спросил я.

– Почему бы и нет? – Лиз изобразила на лице слабую улыбку, означавшую: не волнуйся, ничего не было.

– Где тут поблизости китайский ресторан? – спросил я.

Они одновременно сдвинули брови.

– Шутка, – пояснил я.

– Да, конечно, – сказал Джереми, – я понимаю.

– Что ты порекомендуешь? – спросила Лиз, надувшись.

– Тут много мест, – сказал Джереми. – Надеюсь, вы предпочтете вегетарианскую пищу?

– Конечно.

– Что? – удивился я. – Ты же не вегетарианка.

– Теперь стала, – сказала Лиз. – Это лучший способ сохранить здоровье. Есть то, что едят местные. Туземную пищу.

– Это ты ее надоумил? – спросил я.

– Конечно. Всем известно, что мясо здесь есть опасно. Достаточно посмотреть, как оно валяется, засиженное мухами. Разумеется, я сам – вегетарианец с тех пор, как мне исполнилось пять лет. Я с рождения не переваривал мясо, но до пяти лет это не хотели признавать. В западной культуре слишком глубоко укоренилось представление о том, что единственная нормальная пища – это пища, основанная на животных белках.

– Ты хочешь сказать, что есть мясо здесь опасно?

– Разумеется.

– Значит, от него можно заболеть?

– Почти наверняка.

– Не может быть! Ты серьезно?

– Конечно.

– Нет, ты не шутишь?

– Нет, я не шучу. Это общеизвестно.

– Нет, ты шутишь.

– Знаешь что – ешь, что хочешь. Меня не колышет. Но я не собираюсь переть тебя в больницу.

Как только мы вышли из отеля, та самая девочка, которая просила у меня недавно деньги, двинулась вслед за нами, вцепляясь по очереди каждому в рукав. Некоторое время мы шли молча.

Потом Джереми вдруг резко развернулся, свирепо взглянул на девочку и заорал ей в лицо:

– НЕТУ. НЕТУ БАКШИШ.

Она не шевельнулась.

– ПШШЛА! ПШШЛА! – шипел он на нее, размахивая руками и пытаясь напугать, словно она была бессловесной собакой.

Потом он схватил девочку за плечи и довольно сильно тряхнул. Выражение ее лица оставалось абсолютно невозмутимым, и с места она не двигалась.

– ПШШЛА! – снова зашипел он.

На этот раз она послушалась, спокойно развернулась и ушла к своему наблюдательному посту у дверей отеля.

Мы двинулись дальше в ошеломленном молчании. Я был потрясен такой жестокостью. Разглядев выражение моего лица, Джереми осклабился, что следовало понимать: ты так наивен, а я так мудр.

– Они на самом деле не нищие, эти дети, – сказал он. – Они просто крутятся вокруг туристов. Индусы никогда не дают им деньги.

– С виду она вполне нищая. И не особенно пухленькая.

– Они работают на барыг, которые забирают у них все деньги.

– И детям ничего не остается?

– Нет, конечно. Все уходит хозяину.

– А что будет, если они придут без денег?

– Меня это не волнует, – снова осклабился он. – У них куча денег. Сердобольные туристы, не успев выползти из самолета, суют им по пятьдесят рупий, и все потому, что эти пидоры ни хрена не знают о стране. Пятьдесят рупий зарабатывают отцы этих детей за неделю честной работы. Это ужасно. Туристы элементарно подрывают местную экономику. А дети становятся отвратительно навязчивы. Им нельзя потакать.