Орел девятого легиона, стр. 33

– А дальше? – спросил Марк, не отводя прищуренных глаз от синей туманной дали.

– Могу сказать одно: те, кто нес орла на север, принадлежали к племени эпидиев, их территория – глубоко изрезанное заливами и горами западное побережье вверх от Клоты.

– Есть ли у тебя догадка, в каком именно месте может находиться их святилище?

– Нет. Может, ты найдешь царский дом, тогда неподалеку ищи капище. Но племя эпидиев, как я слыхал, делится на множество кланов, и не обязательно царский клан – хранитель святилища и священных предметов.

– Ты хочешь сказать, клан может быть совсем небольшим и незначительным?

– Нет, не так. Небольшой – да, но такой же могущественный, как царский, а может, и сильнее. Больше я ничем не могу тебе помочь.

Они молчали, пока сзади не зазвякали удила, – Эска привел вторую лошадь. Тогда Гверн торопливо добавил:

– Не ходи этой тропой, она ведет к вратам смерти.

– И все же я попробую, – Марк повернул голову. – А ты, Эска?

– Я пойду, куда пойдешь ты, – не поднимая глаз, ответил возившийся с пряжкой Эска.

– Но зачем? – не отступал Гверн. – Сейчас ты знаешь правду. Легион все равно не станут формировать заново. Зачем тебе идти? Скажи!

– Чтобы вернуть орла.

Снова наступило молчание, затем Гверн проговорил почти робким тоном:

– Ты так ничего и не сказал про мой вчерашний рассказ – как будто это была простая история, чтобы скоротать вечерок.

– Что ты от меня хочешь услышать?

Гверн засмеялся коротко и резко:

– Один Митра знает! А все же внутри у меня бы полегчало.

– Этой ночью у меня у самого внутри было так тяжело, что мне было не до тебя, – устало проговорил Марк. – Сейчас это прошло, но если я даже стану проклинать испанцев всеми бранными римскими словами, отцу это не принесет пользы и не смоет грязь с имени легиона.

Впервые он взглянул на охотника, стоявшего рядом.

– Если же говорить о тебе, то ведь на меня никогда не охотились, и Владыка легионов запрещает мне быть твоим судьей.

Гверн сказал вызывающе:

– Зачем ты пришел? Я был счастлив с моей женщиной, она мне хорошая жена. Меня уважают люди моего племени, хотя я и живу отдельно. Я часто почти забываю, что рожден не в племени, и только по временам меня тянет в Тримонтий. А теперь я буду стыдиться до конца моих дней того, что отпустил тебя одного на охотничью тропу.

– Не стоит взваливать на себя груз нового стыда, – возразил Марк. – Этой тропой троим идти удобнее, чем четверым, а двоим удобнее, чем троим. Возвращайся к своему племени, Гверн. Благодарю тебя за пищу и кров и за то, что ты ответил на мои вопросы.

Он отвернулся, сел на лошадь и несколько минут спустя уже ехал вдоль речного потока в сопровождении Эски.

ГЛАВА 14

ПРАЗДНИК НОВЫХ КОПИЙ.

Как-то вечером через месяц Марк с Эской остановились, чтобы дать передохнуть усталым лошадям. Они очутились на крутой горе над Западным океаном. Предвечернее небо было расцвечено, как грудка голубя, ветерок ерошил блестящую поверхность воды, а вдали на этом умиротворяющем блеске, как спящие чайки, легко плыли многочисленные островки. В покойной бухте стояли на якоре несколько торговых судов; синие паруса, принесшие их из Гибернии, были убраны; казалось, что суда объяты сном. А к северу, задумчиво глядя на всю эту картину, вздымался Круахан, угрюмый, в темных одеждах, в венце из тумана, – срединная выпуклость кельтского мира.

Горы, острова, сверкающее море – все это было уже знакомо Марку. Вот уже месяц он неизменно видел либо то, либо другое, блуждая по туманным ущельям, где охотились эпидии. Утомительный то был месяц; с тех пор, как он пересек северную границу, сколько раз ему казалось, вот он напал наконец на след орла. И каждый раз выяснялось, что он ошибся.

Вдоль побережья было много святилищ. Там, где древний народ – низкорослый, смуглый народ – оставил после себя длинные курганы, – там эпидии, пришедшие после, устраивали святилища и молились своим богам. А древний народ оставил очень много курганов. Но нигде Марк не услышал даже намека на пропавшего орла. Эти люди не говорили вслух про своих богов и про все, что было с ними связано. В этот вечер, опять глядя на сверкающее море, Марк совсем пал духом и готов был уже оставить всякую надежду.

Из удрученного состояния его вывел голос Эски:

– Смотри, у нас появились попутчики.

Оглянувшись назад, куда показывал палец его друга и откуда они сами только что появились, он увидел на оленьей тропе группу поднимающихся вверх охотников. Он завернул Випсанию и стал ждать. Всего охотников было пятеро, двое несли подвешенную к шесту тушу черного кабана, и с ними бежала всегдашняя стая собак, похожих на волков. Люди эти очень отличались от жителей Валенции – более темнокожие, более легкого сложения. Вероятно, в них струилось больше крови смуглого народа, чем в племенах с низменности. С виду менее свирепые, чем жители низин, они, в конечном счете, подумалось Марку, были более опасны.

– Охота была доброй, – приветствовал он их, когда те приблизились легким шагом.

– Охота была доброй, – отозвался предводитель, молодой человек с крученым золотым ожерельем вождя на шее. Он вопросительно посмотрел на Марка. Вежливость не позволяла ему задать прямой вопрос, зачем он здесь, но вождь явно недоумевал, что понадобилось в его владениях чужестранцу, явно не принадлежавшему к числу торговцев с кораблей под синими парусами.

Почти не раздумывая, Марк задал ему вопрос, ставший для него привычным:

– Есть ли в твоем селении больные глазами?

На лице бритта выразились одновременно интерес и недоверие:

– А ты умеешь лечить глазную болезнь?

– Умею ли я? Я – Деметрий из Александрии? – Марк давно постиг всю ценность самовосхваления. – Упомяни мое имя южнее Клоты и в самом царском селении, и тебе скажут, что я исцеляю любую глазную болезнь.

– В моем селении есть несколько человек, кто мучается глазами, – произнес вождь. – Но тут еще не бывал ни один, владеющий твоим ремеслом. Ты вылечишь их?

– Даже я не могу сказать наверняка, пока их не посмотрю. – Марк повернул лошадь опять на тропу. – Вы держите путь в селение? Мы едем с вами.

И так они двинулись дальше – впереди Марк и вождь, бежавший рядом с его лошадью, затем Эска и остальные охотники с подвешенным на шесте кабаном; собаки сновали между ними. Сперва они шли вдоль гребня, потом свернули от моря в глубь страны и, петляя, стали спускаться сквозь редкий березняк к большому озеру. Оно лежало между холмами, жемчужно-молочное в вечернем освещении. Марк и Эска знали его, они не раз выходили на его дальние берега. Озеро Многих Островов – называлось оно. Название пошло от того, что по нему были разбросаны островки, одни скалистые, с крутыми берегами, другие плоские, окаймленные ивами, где гнездились цапли.

Уже смеркалось, когда они добрались до деревни, стоявшей на уступе горы над тихой озерной гладью. В неярком красноватом освещении дверные проемы хижин с кострами внутри цвели, как желтые цветки крокусов, пронизанные красными жилками. Кучка строений, составляющих усадьбу вождя, лежала в начале укрепленного селения в крутом изгибе земляного вала. Марк и Эска вслед за вождем повернули туда; остальные охотники, договорившись о дележе кабана, разошлись по своим домам.

Заслышав их приближение, из освещенной двери выскочил подросток, которого Марк определил как брата вождя, и подбежал к ним.

– Как прошла охота, Дергдиан?

– Охота была доброй, – ответил вождь. – Смотри, кроме отменного кабана, я привел с собой целителя больных глаз, а также его копьеносца. Позаботься об их лошадях, Лиатан.

Он живо повернулся к Марку, который растирал бедро:

– Тебя утомила езда верхом? Ты, верно, слишком много ехал сегодня.

– Нет, – ответил Марк. – Это старая болячка, просто она мне порой досаждает.

И он последовал за хозяином в главную хижину, нагнув голову, чтобы не задеть за низкую перемычку. Внутри было очень жарко, всегдашний синий чад перехватил горло. На теплом настиле из папоротника лежало несколько собак. Маленькая сморщенная старуха, видимо, рабыня, склонилась над очагом, устроенном на возвышении, и помешивала в бронзовом котле какое-то кипящее варево. На вошедших она не взглянула. Зато сидевший по другую сторону очага исхудалый старик стал вглядываться в них сквозь едкий дым блестящими властными глазками. Но уже в следующий миг занавеска из превосходно выделанной оленьей шкуры над входом на женскую половину поднялась, и показалась молоденькая женщина – высокая, темнокожая, даже более смуглая, чем это свойственно племени эпидиев, в прямом зеленом одеянии, схваченном у плеча кружком красного золота, широким и массивным, как щит. Женщина, очевидно, пряла – в руках она держала прялку и веретено,