Одержимое сердце, стр. 64
Наконец пациентка заявила:
— Вы славный молодой человек. Позор, что вам приходится унижаться до того, чтобы осматривать ноги старых женщин, чтобы заработать на жизнь. Мне это кажется несправедливым.
— Такова судьба тех, мадам, кому «посчастливилось» родиться четвертым сыном в семье. Мне приходится выкручиваться. Вот и все.
— Но вас, конечно, поддерживает ваше содержание?
— Поддерживает, но я не хотел бы дальше углубляться в эту тему. Пошлите за мной, если через три дня не почувствуете облегчения.
Тревор вышел, и я поднялась со стула, когда он осторожно закрывал дверь леди Мелиссы. Не сказав ни слова, он прошел мимо меня. Когда мы добрались до своего экипажа, он с раздражением бросил на сиденье свой медицинский саквояж.
Испуганная его нервностью, я спросила:
— Что-нибудь не так?
Он посмотрел на меня, будто на время забыл о моем существовании. Потом улыбнулся:
— Это напоминает мне, что следует взять с нее двойную плату — за визит и… за сплетни. Поедем?
Вернувшись в Уолтхэмстоу, мы еще некоторое время потратили на то, чтобы взять свечи, и наконец отправились в нежилые и неотапливаемые комнаты западного крыла. Сердце мое билось от возбуждения, оттого, что я могла разделись с Тревором приключение и открытие.
Мы осторожно продвигались по темному коридору, и наконец я показала Тревору место, где среди густых теней увидела странную фигуру в плаще с капюшоном, и принялась объяснять, как дуновение теплого воздуха погасило мою свечу и я, испугавшись, прижимаясь к стене, свернула в первый же коридор, уходивший вправо.
Добравшись до этого коридора, мы осторожно двинулись по осклизлому каменному полу, пока не добрались до нужной комнаты. Дверь оказалась закрытой.
Я посмотрела на Тревора. Он ответил мне ободряющим взглядом, потом взялся за дверную ручку и повернул ее. Сначала она не поддавалась. Но, когда он нажал на нее обеими руками, ржавые петли заскрипели и дверь медленно отворилась.
Глава 20
Я осторожно шагнула в холодную комнату, не в силах поверить своим глазам. Комната казалась необитаемой.
— Вы уверены, что это та самая? — спросил Тревор.
Подойдя к кровати, я приподняла край ветхой простыни. Матрас под ней был голым. Я смотрела на окно, разбитые стекла которого позволяли видеть двор. На ветру покачивались голые ветки узловатого, согнутого непогодой каштана. Одинокий грач примостился на подоконнике, охорашивался и чистил свои блестящие крылья. Он покосился на меня своим блестящим глазом, и меня охватил суеверный ужас. Моя мать верила, что появление такой птицы на окне — недобрый знак, предвестие смерти.
Дрожа от страха, я постучала по стеклу в надежде прогнать птицу.
Подойдя ко мне сзади, Тревор схватил меня за руку.
— Ариэль, вам нелегко пришлось в последнее время. Вы много пережили…
— Я знаю, что видела здесь. Отстранившись, я поспешила в коридор.
— Может быть, я ошиблась комнатой?
Мы открывали дверь за дверью и осматривали каждую комнату, но все они были такими же холодными и необитаемыми, как первая. Теперь я поняла, что, должно быть, чувствовал мой муж, когда его спрашивали о том, что, как он знал, было правдой, но приписывали его впечатления фантазии или больной психике.
— Ариэль, здесь давно уже никто не жил. Вы уверены, что это тот самый коридор?
Я не ответила. Тревор подошел ко мне сзади, положил руки мне на плечи и нежно сжал их.
— Последние два дня были тяжелыми, и нам всем пришлось несладко. Думаю, не грех выпить по чашке горячего крепкого чая и съесть по нескольку лепешек, которые так хорошо печет Тилли. Может быть, позже мы обследуем другие коридоры и не одни, а позовем людей на помощь. Вас это успокоит?
Без возражений я двинулась по коридору в жилую часть здания.
Мне не хотелось возвращаться в свою комнату, я не хотела встречаться с мужем и потому провела почти весь день за чтением в библиотеке. Потом пообедала в обществе Адриенны и Тревора.
Когда я при Адриенне упомянула комнату в западном крыле, от меня не укрылось то, что она не проявила никакого удивления. Однако я заметила, что взгляд ее обратился к Тревору, потом переметнулся на меня. Какой-то инстинкт подсказал мне оставить эту тему. Я не заговаривала об этом, пока Тревор не встал из-за стола. На этот раз он должен был встретиться со знакомым из Миддлсборо, проезжавшим через Малхэм по пути в Брэдфорд.
За чаем, который мы пили, сидя у камина в большом зале, Адриенна, как мне показалось, успокоилась. Прежде чем она заговорила, мы несколько минут молча смотрели на огонь.
— Ариэль, примерно с год назад я тоже набрела на эту комнату в западном крыле.
Я стремительно подняла голову и в изумлении смотрела на нее.
Адриенна улыбнулась:
— Я тоже была в смятении.
— Чья она?
— Теперь? Не знаю.
Поставив чашку на стол, потому что моя рука вдруг сильно задрожала, я спросила:
— Кто жил там прежде?
Она пила чай мелкими глотками, будто ароматный и крепкий напиток мог как-то успокоить ее. Потом, опустив блюдце с чашкой на колени, ответила:
— Одно время у нас в доме работала одна очень хорошенькая девушка. Ее звали Самантой.
— Я уже слышала это имя.
— Однажды я последовала за ней в эту комнату… У нее было тайное свидание с одним из моих братьев.
Кровь отхлынула от моего лица.
— С Николасом? — прошептала я.
— Не знаю. Право, не знаю. Их голоса похожи по интонации и тембру, и я не могла их различить, к тому же боялась, что меня обнаружат. Понимаете, не очень-то приятно быть застигнутой за подслушиванием…
Адриенна смотрела куда-то в сторону. Щеки ее раскраснелись от этих воспоминаний.
— Одна эта мысль была мне отвратительна, и должна признаться, что я не возвращалась туда до тех пор, пока Саманта нас не покинула. Конечно, я нашла комнату в таком виде, в каком и вы ее застали сегодня днем: будто никто никогда в ней не жил.
— Но вы не уверены, что это не был мой — Эта мысль не давала мне покоя.
— Нет, не уверена. Однако должна вам сказать, что эта молодая женщина была влюблена в Николаса, и, конечно, тогда они с Джейн жили каждый своей жизнью.
Вцепившись в подлокотники кресла, я сказала:
— Боже мой, Адриенна, вы подозреваете, что она вернулась? Вы думаете, что Николас…
Не в силах продолжать, я закрыла глаза — всю меня пронизала отчаянная боль. Представлять его в объятиях его жены было достаточно тяжело, но подозревать, что он еще прячет любовницу в этом же доме…
Адриенна поднялась, отставив чашку с блюдцем. Положив руку мне на плечо и стараясь меня успокоить, она сказала:
— Прошу прощения. Возможно, мне не следовало вам говорить о том, в чем я и сама не уверена. Так несправедливо, что улики всегда против Николаса, а он даже не может защитить себя.
Потрясенная этим разговором, я поспешила из комнаты, мне тяжело было переносить общество Адриенны. Саманта. Может ли быть, что эта женщина следовала за мной от кладбища и именно ее я смутно видела в Уолтхэмстоу? Была ли это та самая девушка? Ведь сколько раз в разговорах Матильды, Полли и Кейт упоминалось ее имя? А теперь вот Адриенна. Внезапно кожа моя покрылась пупырышками, словно от озноба. Саманта исчезла в ночь смерти Джейн, и это оказалось очень кстати. Может быть, она была не только свидетельницей? Может быть, она была связана с этой смертью как-то иначе?
Дверь в комнату Кевина оказалась открытой. Я остановилась в дверях полюбоваться сыном, одетым в длинную ночную рубашку и игравшим в кроватке. Глаза мои наполнились слезами, когда он поднял головку и увидел меня, потом поднял пухлую ручку в знак приветствия и завизжал от восторга. Мне хотелось броситься к нему, но между нами словно из-под земли выросла фигура Би. Она оттолкнула меня — ее изможденное лицо было искажено злорадством. Прежде чем она захлопнула передо мной дверь, я успела сказать: «Не волнуйтесь», — и повернула назад.