Единственная моя, стр. 11

Когда Оливия покидала Девонсуик, туман угрожающе сгущался, делая узкую, извилистую дорогу еще более опасной. Время от времени до Оливии доносился голос возницы, понукающего испуганных лошадей. Пока Беатрис клевала носом, Оливия смотрела в темноту, то и дело спрашивая себя, зачем она рискует их жизнями, чтобы увидеться с Майлзом Уорвиком.

Унижение смешивалось в ее душе с гневом. То она представляла себе, как падает к его ногам и умоляет простить за отцовскую бестактность, то ей хотелось просто залепить пощечину, ударить в это снисходительное, красивое лицо за то, что он имел наглость подумать, что слишком хорош для нее или Брайана.

Потом она спрашивала себя, почему собственно ее волнует, что он думает о ней, ее отце или Брайане. Она уже давным-давно перестала прислушиваться к сплетням и домыслам, которые, порой, доходили до нее, смеясь над большинством из них или лукаво улыбаясь тем, которые были правдой. Однажды ей пришла в голову мысль, что раз уж сплетники вознамерились обвинить ее в безнравственности, почему бы не извлечь из этого удовольствие. В конце концов, женщине ее репутации не пристало заботиться о морали и этикете. Быть обвиненным в преступлении, не пожиная его плодов, просто глупо.

И все же, она не должна забывать об отце и сестре...

Девушка почувствовала, что карета повернула на дорогу, ведущую к Брайтуайту. Позади остались более гостеприимные лесистые равнины отца, а они углубились в самое сердце пустоши – бесконечных голых полей, поросших вереском и дроком, где буйные ветры воют и стонут, словно грешные души, затерявшиеся в ночи.

Вид за бархатной занавеской подтверждал их местонахождение. Старинные каменные ограды и живые изгороди, тянущиеся вдоль дороги на расстоянии почти полумили, вели к внушительным воротам Брайтуайта. Они были реставрированы вскоре после того, как Майлз поселился в доме... Прежде, чем он растратил деньги на игры и женщин. Огромные железные медведи, вызывающе вставшие на задние лапы и охраняющие вход испокон веков, были гербовым щитом Уорвиков. Еще с тех времен, когда первый из рода сражался на стороне короля Ричарда.

Наконец они свернули на широкую подъездную аллею, заросшую за годы запустения. Единственное пятно света пробивалось сквозь ветви деревьев, и лошади, почуяв тепло конюшни, припустили во весь опор, так что кучеру пришлось приложить немало усилий, чтобы остановить бьющих копытами и фыркающих животных.

Поплотнее закутавшись в накидку скорее из-за боязни замерзнуть, чем от холода, Оливия подождала, когда кучер откроет дверь и подаст ей руку. Оставив спящую Беатрис в карете, Оливия сошла в холодную ночь, взглянув на возвышающуюся громаду дома. Это был наполовину обычный особняк, наполовину замок с флигелями и остроконечными крышами, с черными окнами, которые, словно пустые глазницы, бессмысленно смотрели на свои бескрайние владения.

Оливия немного постояла на нижних ступенях особняка, взирая на серые каменные стены, исчезающие в низко нависшей мгле. Ивовая лоза потрудилась на славу, заполняя расширяющиеся трещины между камнями, но с наступлением холодов растения почернели и большей частью погибли. Они пощелкивали, словно игральные кости в чашке, когда холодный ветер яростно трепал их, ударяя о стену.

Она сделала глубокий, успокаивающий вдох и постучала в дверь.

Тишина.

Оливия снова постучала тыльной стороной ладони, на этот раз громче и решительнее. С упавшим сердцем она подумала, что, возможно, совершила ошибку, приехав сюда. Даже не «возможно», а совершенно определенно.

После довольно долгого промежутка времени, показавшегося ей вечностью, дверь неожиданно отворилась.

Отступив на шаг, Оливия разглядела неопрятную служанку в грязноватом перекосившемся чепце. Свисающие пряди волос, демонстрировали тщетную попытку скрыть слишком большие уши. Женщина изумленно уставилась на Оливию.

– Я хотела бы видеть мистера Уорвика, – сказала девушка.

Костлявая женщина, продолжая таращиться, вытерла руки о фартук.

– Я Оливия Девоншир, – подчеркнула она, – хотела бы повидаться с мистером Уорвиком, с вашего позволения.

– Он вас ждет? – последовал нахальный вопрос.

– Нет, не ждет. Однако...

Дверь начала закрываться. Оливия привалилась к ней плечом.

– Мистер Уорвик дома?

– Ему сегодня не до гостей.

Женщина налегла на дверь. Оливия толкнула ее назад.

– Он нездоров?

– Можно сказать и так.

– Возможно, я могла бы помочь.

– Никто не может помочь ему.

– Просто скажите ему, что я здесь.

– А я говорю он не станет...

– Я проделала долгий путь... и мне обязательно нужно поговорить с... ним...

Упершись одним плечом в дверь, другим – в дверной косяк, Оливия заявила:

– Если вы не доложите ему обо мне, я сделаю это сама! – с этими словами она ворвалась внутрь, отпихнув воинственную служанку в сторону.

– Эй, кто вы такая, чтоб вламываться в дом мужчины, как какой-нибудь королевский стражник?

Глядя на раскрасневшуюся от негодования женщину сквозь запотевшие очки, Оливия сунула руку в сумочку и вытащила визитную карточку, подавая ее настолько вежливо, насколько это было возможно, учитывая сложившиеся обстоятельства.

– Можете доложить ему обо мне.

Служанка ошеломленно наблюдала, как Беатрис проковыляла в двери, закутанная по самые глаза в шерстяные шарфы.

– Кис-кис! – громко позвала Беатрис. – Сюда, кисонька!

Повернувшись к Оливии, она воскликнула:

– О Господи, я потеряла его!

Оливия улыбнулась, глядя в обеспокоенные глаза старой женщины.

– Послушайте, милая. Мы приехали в Брайтуайт повидаться с мистером Уорвиком. Помнишь?

Беатрис непонимающе воззрилась на нее. У ближайшей стены стояло старое, потертое кресло. Оливия, мягко взяв Беатрис за плечи, подвела ее к креслу и усадила в него.

– Посиди здесь, – приказала она тихо, но твердо. – Не вставай с этого места, пока я не вернусь. Обещаешь мне? Я ненадолго. А тем временем, эта добрая женщина, может быть, принесет тебе чашку горячего чая.

– Нету у нас чая! – Огрызнулась служанка.

Изо всех сил стараясь скрыть свое отчаяние и нервозность, Оливия повернулась и окинула взглядом огромную галерею, уходящую в темноту.