Каныш Сатпаев, стр. 41
— Каныш, дорогой, ты в последнее время что-то зачастил в наш Наушабай. Не успеет замести следы твоих ног, и снова ты здесь. Неужели ты нашел что-нибудь в недрах нашего джайляу? — спрашивал хозяин юрты, передвигая к себе миску с кумысом.
— Нет, богатство Наушабая не в глубине земли, а на поверхности, Абе. Если хотите знать, в чем дело, пригласите всех ваших людей. Послушайте о будущем Наушабая, — говорил Каныш. — А мои спутники приехали из Москвы, чтобы заранее прикинуть, как и что.
Пока гости пили кумыс, вернулся мальчик, посланный за аульчанами. И скоро юрта старейшины была переполнена сородичами.
— Не знаю, сохранится ли название Наушабай за этой местностью, — сказал Каныш, обращаясь к ним, — знаю только, что на том возвышении, где расположен ваш аул, будет возведен город.
— Город, говоришь?
— Какой город?
— Большой, как нынешний Карсакпай? С такими же длинными саманными бараками?
— Эй вы, потише! Слушайте не перебивая! — прикрикнул аксакал.
— Нет, город, который будет возведен здесь, не станет походить ни на один из известных вам. Разве это города? Карсакпай и Джезказган — это городишки, родившиеся от нашей бедности. А в этом улицы будут прямые как стрела. Дома красивые и такие высокие, как пять бараков, поставленных один на другой. В ограде каждого разбиты цветники, растут тенистые деревья. По величине он равен десяти Карсакпаям, сотням таких поселков, как нынешний Джезказган. Сюда придет настоящая железная дорога, будет построен большой пассажирский вокзал. И не только город — мы построим здесь завод, который будет в десять, в сотни раз больше Карсакпайского. Тогда нынешний Джезказган-рудник превратится лишь в пригород этого нового города. А жители будут ездить на работу отсюда.
— Ойбой, мы до рудников и верхом-то добираемся лишь за полдня. Если отсюда будем ездить, то когда же работать? — подал голос кто-то у входа.
Каныш улыбнулся и ответил:
— Между городом и рудником будут постоянно курсировать быстрые поезда или будут ходить большие автобусы. Иначе говоря, пока у твоей хозяйки успеет самовар вскипеть, ты уже будешь на руднике.
— Ладно, карагым 22 Каныш, нельзя тебе не верить, — вздохнул старик Абдрахман. — Но и трудно поверить. Твой рассказ похож на сказку, в которой за ночь успевают построить чудесный город. Пока мы не лишились рассудка, скажи, когда это должно случиться? Мы-то, старики, увидим все это?
— Увидите, — твердо сказал Каныш, — обязательно увидите. Уже в следующем году сюда, где стоит ваша юрта, по железной дороге придет поезд. А там легче, на все остальное потребуется пять-шесть лет.
— Да сбудутся твои слова, дорогой! Стало быть, на следующий год нам не следует располагаться здесь, ведь надо уступить место новому городу.
— Да, вам придется расстаться с джайляу и поискать его где-то подальше. Верховье Кенгира на протяжении тридцати километров будет занято озером.
— Шутишь, карагым, что значит озеро?
— Откуда возьмется озеро, с неба упадет, что ли?!
— Не с неба, сами сотворим. Плотиной задержим весеннюю воду Кенгира, как поступили с Кумолой у Карсакпая. Но эта плотина будет намного больше той. Строящимся городу и заводу нужна вода, много воды. Сады и цветники, деревья, о которых я вам говорил сейчас, тоже будут поиться его водой.
— Вот это дело!
— Неужели доживем до такого дня?
— Слышала, байбише, нам никак нельзя умирать, но увидев все это своими глазами.
— А что будем делать мы? Куда вы денете нас, семь дворов?
— Об этом не печальтесь, отагасы. Все получите прекрасные квартиры в новом городе. Ведь вы не будете сидеть сложа руки, а сами будете принимать участие в строительстве. Ну а вон те ваши малыши будут учиться в школах этого города. И, как знать, со временем станут инженерами, хозяевами завода...
Каныш допил кумыс, поблагодарил хозяина и отодвинулся от достархана. Все молчали. Будто решали, верить или нет только что услышанному. Чуть погодя один из старцев с почтением спросил Каныша:
— Все это, Канышжан, ты сам придумал? Как только голова твоя могла вместить столько, а?
Каныш скромно улыбнулся.
— Такое большое дело не придумывается и не решается одним человеком. Много знающих людей изучали этот вопрос, не раз обсуждали, спорили и вот наконец пришли к единому мнению.
II
Вопрос о водохранилище Досмурза и месте расположения города Новый Джезказган несколько раз обсуждался специалистами. Одно из таких обсуждений прошло в рамках научной сессии Академии наук по Большому Джезказгану 13 ноября 1934 года. Заседанием тогда руководил один из известных специалистов-гидротехников страны, главный строитель Днепрогэса академик Веденеев. На повестке дня значился вопрос: «О водоснабжении будущего Большого Джезказганского комбината». Докладчиками были специалисты московского института «Водоканалпроект» И.Е.Суров, М.А.Стекольников и М.А.Руффель.
— Если внимательно всмотреться в карту района Улутау, — говорили они, — нетрудно заметить множество извилистых линий, идущих во всех направлениях. Это реки... Но от всех них мало пользы для проектируемого комбината, ибо они обильны водой только весной, а летом полностью высыхают. В течение последних двух лет наш институт вел гидрологические исследования в районе. В результате мы убедились в отсутствии там каких-либо подземных вод — в шахтах Джезказгана, например, совершенно сухо. Значит, если мы решаемся строить медный комбинат, то вся надежда на весенние паводковые воды местных рек. Предлагается построить для их удержания десять водохранилищ, которые дадут нам две с половиной тысячи литров воды в секунду. Это намного перекроет нужды металлургического комбината, даст возможность разместить в Улутауском районе мощные плодоовощные и злаковые хозяйства. Из вчерашних обсуждений вам хорошо известно, что этот край считался, да отчасти считается и сегодня бесперспективным, непригодным для развития зернового хозяйства. Проектируемая нашим институтом система водохранилищ, как видите, всецело опровергает ошибочные мнения о бесплодности Джезказгана...
— Можно ли задать вопрос? — спросил Каныш, поднявшись с места.
Председательствующий кивнул.
— Товарищ Суров, как вы считаете, что к данному моменту важнее: как можно быстрее удовлетворить потребности страны в меди или создать в Улутау изобильный сельскохозяйственный район?
— При плановом ведении социалистического хозяйства не должно быть деления на более и менее важные отрасли. А коммунистическое строительство ставит своей конечной целью уравнение города и села. Это вы сами, уважаемый товарищ Сатпаев, хорошо знаете. Меня удивляет лишь то, что, прекрасно зная все это, вы задаете столь нелепый вопрос. Когда мы планировали строительство не одной, а целых десяти плотин в окрестностях Улутау, то, естественно, ставили себе целью одновременно удовлетворить потребности всех отраслей хозяйства.
Веденеев встал.
— Товарищи, прошу выступать ближе к повестке дня. Всем, разумеется, ясно, что речь идет об обводнении пустынных мест, а значит, и об оживлении сельскохозяйственной деятельности.
Сначала сидевшие в зале молчали, но затем оживились, заговорили. Каныш отчетливо слышал некоторые реплики: «Смелое решение», «Молодец Суров» и т.д. Он предполагал, что будут возражения. Но теперь по всему видно было, что собираются принять предложение «Водоканалпроекта» без обсуждения. Невольно пришлось выступить.
— Отдавая должное смелости проекта, предложенного на обсуждение, считаю своей профессиональной обязанностью предупредить вот о чем, — сказал Сатпаев, поднявшись на трибуну. — По-моему, в разработке института слиты воедино две совершенно разные задачи. Первая — развитие медной промышленности в районе Улутау, вторая — невиданный подъем сельского хозяйства. Товарищи, для чего мы собрались сегодня? По-моему, в повестке дня сказано ясно: «Проблемы водоснабжения будущего Большого Джезказганского комбината». Стало быть, сегодняшний разговор должен вестись вокруг этого вопроса. Стало быть, институт, возглавляемый товарищем Суровым, обязан был к сегодняшнему дню представить нам проект снабжения водой будущего медного комбината. Об этом мы не раз говорили в Джезказгане с проектировщиками «Водоканалпроекта». С мнением местных специалистов по данному вопросу они знакомы. К сожалению, сегодня мы видим проект, весьма далекий от интересов промышленности. Сельхозпродукты пока можно завезти в Джезказган поездом. Ну а медь Джезказгана возить в виде руды в отдаленные районы, мотивируя это отсутствием воды, — это другое дело. Поэтому мы не разделяем ошибочного стремления некоторых товарищей сделать Улутау натуральным хозяйством, способным снабжать себя всем необходимым. Мы живем в эпоху развитого социалистического строительства, а не в период средневековья.