Каныш Сатпаев, стр. 18

III

На этот раз Каныш безвыездно прожил в ауле довольно долго. Ради здоровья приходилось отречься от всего, что он любил с детства: от скачек и состязаний в ловкости во время откочевок на джайляу, даже от страстно любимой охоты... Его помыслы полностью сосредоточились на лечении — он строго соблюдал режим, иногда через силу заставлял себя принимать снадобья, которые предлагал отец.

Уже к маю ему стало лучше. Болезнь начала отступать. Это придало сил Канышу, появилась надежда на возвращение в Томск.

Молодой человек понемногу, стараясь не перегружать ослабевший организм, начинает самостоятельно готовиться по всем институтским предметам. Благо товарищи, откликнувшиеся на его просьбу, прислали необходимые пособия.

А вскоре у Сатпаева появилась возможность на месте проконсультироваться у крупных специалистов по всем трудным вопросам: в первых числах июля в аул прибыли гости из Томска — Усов с супругой и двое его коллег.

«Интересным, удивительным человеком был Усов. Аллах свидетель — не знал он усталости во время поездок по степи, — вспоминает Нурлан Касенов лето 1922 года. — Не помню дня, когда бы он не отправлялся из аула. Все лазит по сопкам, да и товарищи его — забыл имена их — не отстают от профессора. Обычно выезжали до восхода солнца — их трое, Каныш и я в качестве сопровождающего. Женщины оставались в ауле, они проводили время за чтением книг, без конца собирали цветы на лугах. А мы до наступления жары бродим в горах. Мне-то что — я верхом да их лошадей сторожу. А ученые мои с лопатами и молотками все время на своих двоих... Ни одной горы не осталось в окрестностях, которую они не обследовали бы в то лето».

Наконец настала пора уезжать. Каныш тоже стал собираться в путь. Здоровье его поправилось, на щеках появился румянец. Но отец думает иначе. Не однажды он видел эти обманчивые признаки выздоровления. Ему уже почти восемьдесят, и он не хочет на старости лет потерять сына. Имантай слышать не желает об отъезде. Не сумев уговорить Каныша, он со слезами на глазах обращается к Михаилу Антоновичу с просьбой подействовать на него. Усов соглашается и не без труда убеждает Каныша остаться в родном ауле еще на год.

Договорились, что это будет не просто период отдыха и лечения, а время напряженной самоподготовки. К осени Михаил Антонович подберет необходимую литературу и задания и вышлет все это в Баянаул. Если Каныш сумеет достаточно хорошо подготовиться, профессор выхлопочет для него допуск к экзаменам за второй курс. А по практическим занятиям отчитается как-нибудь позже. Таким образом, он даже не отстанет от своего курса, нужно лишь основательно и систематически работать весь год и, самое главное, окончательно укрепить здоровье...

Гости уехали. Аул еще оставался на джайляу, но Каныш даже не выезжал на охоту, а сидел в своей юрте-отау, обложившись учебниками и книгами по геологии. Но он не мог остаться безучастным к тем переменам в жизни степи, что происходили на его глазах. В аул приходили газеты, журналы, долетали вести из центров губернии и уезда. И конечно, вчерашнему члену ревкома быстро стало известно о начинании казахских интеллигентов, призывавших земляков отказаться от постоянных кочевок, перейти к оседлому образу жизни. Пора было строить настоящие поселки и заниматься наряду с животноводством и земледелием. Романтически настроенного Каныша увлек этот призыв. Он стал уговаривать отца поддержать новое начинание. И в конце концов Имантай согласился. Будучи человеком мудрым и просвещенным, он понимал необходимость перемен. Новый образ жизни откроет путь к грамоте для народа, объединение нескольких мелких хозяйств в одно сделает возможным строительство школ.

В ту же осень оба аула Сатпая, впервые изменив вековой традиции, не возвратились на старую зимовку в Аккелинских горах. На берегу речки Шабакай, в долине, очень удобной для сеяния хлеба и богатой травами, выросли новые глинобитные домики.

Каныш провел здесь зиму, ежедневно усиленно занимаясь по всем предметам учебной программы. Пришла наконец и долгожданная весна. В начале мая 1923 года он отправляется в путь, сопровождаемый несколькими джигитами своего аула. Расставшись с ними в Семипалатинске, Каныш садится в поезд. «Вернувшись через полтора года в Томск, он блестяще сдал задолженности по всем предметам за два курса, — напишет потом в своих воспоминаниях Таисия Алексеевна. — Осмотревший его профессор Курлов оценил этот случай в своей медицинской практике как какое-то чудо, когда организму удалось побороть столь жестокую и острую форму туберкулеза».

Итак, в третий раз был побежден тяжелый недуг. Побежден в ту пору, когда медицина еще не располагала эффективными средствами лечения. Еще удивительнее, что после этого случая Каныш Имантаевич никогда больше не болел туберкулезом. Даже в самые тяжелые времена, когда он месяцами в жару и холод работал с разведочными партиями, его организм выдержал все испытания.

К моменту возвращения Сатпаева в Томск жизнь в городе стала постепенно налаживаться. Работала студенческая столовая, полегче стало и с общежитием.

На этот раз Каныш снял квартиру неподалеку от Усовых на улице Белинского. И сразу же всецело отдался занятиям. Месяца через полтора после приезда он успешно сдает все экзамены. Однако Сатпаев еще ни разу не был на практике; и на этот раз деканат горного факультета пошел ему навстречу, разрешив одновременно пройти практику за два курса — для этого необходимо было поработать остаток полевого сезона с опытным руководителем в одной из геологических партий.

— Я рекомендовал бы тебе Русакова, — сказал профессор Усов, когда Каныш пришел к нему за советом. — Во-первых, это бывалый геолог, а во-вторых, он вот уже несколько лет подряд работает у вас в Казахстане. Следовательно, опыт пребывания в его партии в будущем придется тебе очень кстати. И еще: если не ошибаюсь, в этом году он расположился где-то близ Караганды в долинах рек Нура и Сары-су. Значит, ты сможешь по пути заехать к себе домой, успокоить своим цветущим видом почтенного Имантая Сатпаевича — небось не спит, бедный...

Михаил Петрович Русаков попал в Томск после окончания Петербургского горного института. Он был направлен сюда для работы в Сибирском отделении Геологического комитета. Каждый год с ранней весны до глубокой осени он пропадал в поисковых партиях и неизменно выбирал маршруты на просторах Центрального Казахстана. Скоро Русаков стал считаться среди геологов одним из лучших знатоков этого края. Зимой он жил в Томске, занимаясь обработкой материалов, собранных за летний сезон. Часто Михаил Петрович приходил в технологический институт послушать замечательные лекции профессора Усова. Не он один бывал здесь — многих специалистов притягивали ораторский талант и глубокие познания Михаила Антоновича. Именно здесь Сатпаев впервые встретил молодого геолога, имя которого хорошо было известно студентам. Их познакомил его сокурсник Ваганов.

И вот теперь, отдохнув несколько дней под родительским кровом, Каныш отправился верхом на поиски геологической партии Русакова. Его сопровождал двоюродный брат Тармызи.

Из воспоминаний академика АН Казахской ССР М.П.Русакова: