Парень из Колорадо, стр. 7

Он тряхнул мужчину дважды. В первый раз ничего не изменилось. Во второй голова мужчины завалилась на левое плечо – Джонни тряс его за правое, – а сам мужчина соскользнул с мусорного бака, который его поддерживал, и повалился на бок. Голова ткнулась песок. Нэнси вскрикнула и побежала обратно к дороге, как могла быстро… То есть, доложу я тебе, очень быстро. Если бы она там не остановилась, Джонни пришлось бы гнаться за ней до Бэй-стрит, а может – как знать – и до самой пристани. Но она остановилась, и он ее догнал, обнял за плечи и сказал, что никогда раньше так не радовался, ощущая под рукой живую плоть. Он говорил мне, что так и не забыл, что почувствовал, сжимая плечо мертвеца, которое под рубашкой казалось деревянным.

Дейв замолчал, поднялся.

– Я хочу холодной кока-колы. В горле пересохло, а история длинная. Кто-нибудь еще хочет?

Как выяснилось, хотели все, а поскольку этой историей развлекали – если можно так выразиться – Стефани, она и пошла за газировкой. Когда вернулась, оба старика стояли у поручня и смотрели на пролив и на материк по ту его сторону. Она присоединилась к ним, поставив старый жестяной поднос на широкие перила и раздав стаканы с колой.

– Так на чем я остановился? – спросил Дейв после долгого глотка.

– Ты прекрасно помнишь на чем, – ответил Винс. – На той части истории, где будущий мэр и Нэнси Арно, которая сейчас бог знает где – вероятно, в Калифорнии, потому что все хорошие люди всегда оказываются на максимальном расстоянии от острова, какое только могут преодолеть без паспорта, – нашли Парня из Колорадо мертвым на пляже Хэммока.

– Ага. Так вот, Джон хотел сразу бежать к ближайшему телефону-автомату, который находился напротив публичной библиотеки, и позвонить Джорджу Уорносу, в те дни единственному констеблю на Лосином острове. Он уже давно умер, дорогуша. Сердце. Нэнси не возражала, но хотела, чтобы сначала Джонни вернул «человека» в исходное положение. Так она его называла: «человек». Не «мертвец», не «труп», всегда – «человек».

– Джонни говорит: «Я не думаю, что полиции понравится, если я его передвину, Нэн».

– Нэнси отвечает: «Ты уже его передвинул. Я хочу, чтобы он сидел, как прежде».

– Но он напоминает: «Я это сделал только потому, что ты велела мне его потрясти».

– На что она просит: «Пожалуйста, Джонни. Я не могу смотреть на него, когда он так лежит, и не хочу, чтобы он так лежал». Тут она начинает плакать, и это, конечно, решает дело, потому что Джонни возвращается туда, где лежит тело, по-прежнему согнутое в поясе и уткнувшееся левой щекой в песок.

– Джонни сказал мне в «Бурунах», что он никогда бы не смог выполнить ее просьбу, если бы она не наблюдала за ним и не надеялась, что он это сделает, и знаете, я ему верю. Для женщины мужчина может сделать много такого, чего в одиночестве делать бы не стал, от чего отступился бы в девяти случаях из десяти, даже когда пьяный и рядом друзья. По словам Джонни, чем ближе он подходил к мужчине – тот лежал на песке, согнув колени, будто сидел на невидимом стуле, – тем больше крепла его уверенность, что закрытые глаза раскроются, мужчина попытается его схватить. Разумеется, Джонни знал, что перед ним мертвец, но от этого предчувствие беды только усиливалось. И однако, подойдя к мужчине, он собрался с духом, схватился за деревянные плечи и вновь посадил покойника спиной к мусорному баку. Джонни думал, что бак не выдержит тяжести и упадет на песок, и вот тогда он бы точно закричал. Но бак не шевельнулся, и Джонни не закричал. В глубине души, Стеффи, я убежден, что мы, бедные смертные, так устроены, что всегда ждем самого худшего, а оно случается крайне редко. Обычно происходит просто плохое – почти хорошее, если на то пошло, в сравнении с самым худшим, – и уж с этим мы вполне справляемся.

– Вы правда так думаете?

– Да, мэм! В любом случае, уже двинувшись в обратный путь, Джонни увидел пачку сигарет, выпавшую на песок. И поскольку самое худшее осталось в прошлом и оказалось просто плохим, он поднял сигареты – подумав, что об этом надо сказать Джорджу Уорносу, на случай если полиция штата найдет на целлофане его отпечатки пальцев, – и положил в нагрудный карман белой рубашки мертвеца. Потом поспешил к Нэнси, которая приплясывала на месте, обхватив себя руками, одетая в тренировочную куртку с надписью «ОСШБ» на спине и в коротенькие шорты, и дрожала она, как ты понимаешь, не только от холода.

– Но, думаю, она быстро согрелась, потому что они побежали к публичной библиотеке, и я готов спорить, если бы кто засек время, то зафиксировал бы рекорд в беге на полмили или близко к тому. У Нэнси хватало четвертаков в кошельке, который она носила в кармане куртки, и именно она позвонила Джорджу Уорносу. Тот как раз одевался, чтобы пойти на работу: ему принадлежал магазин «Вестерн авто», в помещении которого дамы из церковного комитета теперь устраивают благотворительные базары.

Стефани, которая рассказывала о нескольких в колонке «ИСКУССТВО», кивнула.

– Джордж спросил ее, уверена ли она, что мужчина мертв, и Нэнси ответила «да». Тогда он попросил передать трубку Джонни и задал ему тот же вопрос. Джонни также ответил «да». Он сказал, что тряхнул мужчину, и тот был твердый, как дерево. Он рассказал Джорджу, как мужчина упал, как сигареты вывалились из его кармана, как он вернул их на место, опасаясь, что Джордж устроит ему за это выволочку, но Джордж не устроил. Никто не устроил. Не похоже на детективные сериалы. Правда?

– Не похоже, – согласилась Стефани, думая, что эта история напоминает ей одну из серий «Она написала убийство». Только вспоминая разговор, предшествовавший рассказу, она сомневалась, что появится Анджела Лэнсбери и раскроет эту тайну… Хотя кто-то все-таки добился хоть какого-то прогресса, подумала Стефани. Узнал, откуда взялся на пляже этот мертвец.

– Джордж сказал Джонни, чтобы они с Нэнси возвращались на пляж и ждали его, – вновь заговорил Дейв. – Сказал им, чтобы они никого не подпускали к телу. Джонни пообещал. Джордж сказал: «Если вы не успеете на паром в половине восьмого, Джон, я напишу тебе и твоей подружке объяснительную записку». Джонни ответил, что это его волнует меньше всего. Потом они с Нэнси вернулись на пляж Хэммока, только обратно бежали трусцой, а не со всех ног.

Стефани понимала почему. От пляжа Хэммока до окраины Музи-Виллидж дорога шла под гору. Обратно бежать было тяжелее, тем более когда адреналина в крови практически не осталось.

– Джордж Уорнос тем временем позвонил доку Робинсону, который жил на Бич-лейн. – Дейв помолчал, улыбаясь воспоминаниям. А может, чтобы усилить эффект. – Потом позвонил мне.

Глава 6

– На единственном общественном пляже острова обнаруживается жертва убийства, и местный слуга закона звонит редактору местной газеты? – спросила Стефани. – Да, это тебе не «Она написала убийство».

– Жизнь на побережье Мэна в крайне редких случаях похожа на ту, что показывают в «Она написала убийство», – очень сухо ответил Дейв. – И в те времена мы ничем не отличались от нас нынешних, особенно когда «летние люди» отбывали, и оставались только мы, в своем курятнике. Ничего романтического в этом нет, просто… Даже не знаю, назови это политикой полной открытости. Если всем все известно, незачем понапрасну чесать языком. И «убийство»! «Слуга закона»! Ты опережаешь события, ага?

– Прости ее за это, – предложил Винс. – Мы сами подбросили ей эту идею, говоря об отравлении в Тэшморе. Стеффи, Крис Робинсон принимал двух моих детей. Моя вторая жена, Арлетт, на которой я женился через шесть лет после смерти Джоанны, дружила с семьей Робинсонов, даже встречалась с братом Криса, Генри, когда они учились в школе. На острове отношения скорее соседские, чем деловые. – Он поставил стакан с кока-колой (которую называл «опиумом») на поручень и вскинул руки с растопыренными пальцами; этот жест – я-ничего-не-скрываю – казался Стефани очаровательным и обезоруживающим. – Мы напоминаем членов одного клуба. Так всегда было и, думаю, всегда будет, потому что в нашем образе жизни ничего не меняется.