Скачу за радугой, стр. 4

— Сам ты жирафа! — уже беззлобно усмехнулся Генка и выхватил деревянный кольт. — За мной!..

Теперь он опять стал Крисом! Генка почувствовал это по тому, как тяжело легла на ладонь шершавая рукоятка самодельного кольта. Это была уже не деревяшка, а вороненая сталь. И легкость левой руки, в которой он держал поводья, и прямая спина, и напружиненные ноги, сжимавшие круп верного скакуна, — все говорило о том, что он Крис!

…Саванна сама стелилась под ноги лошадей, и ковбои словно летели над землей в легком сумраке наступающего вечера. У зарослей дрока они соскользнули с седел и бесшумно пробрались сквозь цепкие кусты к заброшенной гасиенде. Незнакомец сидел у входа. «Руки!» — послышалось из темноты, и в спину его уперлось дуло кольта…

Вениамина подвело первое место в студенческих соревнованиях по ориентации. Сойдя с электрички, он не пошел на автобус, а решил двинуть напрямик через лес, определяясь по карте и компасу. Он был уже почти у цели, но черт его дернул взобраться на этот невинный с виду бугорок. Крыша землянки держалась на честном слове, и Вениамин провалился прямо на головы каких-то мальчишек. Определился, называется! Мальчишки сначала возились со стеклянной арматурой, потом одни из них исчез, а второй ни на шаг не отходил от него, будто караулил. Скоро станет совсем темно, а нога все пухнет и пухнет! Вениамин стянул через голову рубаху и принялся перетягивать щиколотку. Затрещали сухие ветки. Кто-то продирался сквозь малинник. Вениамин обернулся и увидел мальчишку с деревянным пистолетом. Дуло пистолета было направлено ему в спину.

— Руки! — сказал мальчишка.

Вениамин поднял руку, приветственно помахал мальчишке и стал затягивать узел на повязке.

— Руки вверх! — повторил мальчишка.

— Ты разведчик или ковбой? — спросил Вениамин, с силой нажимая пяткой на землю и болезненно морщась.

— Ковбой… — растерялся мальчишка. — А что?

— Да так… — усмехнулся Вениамин. — Где же твое стадо?

— Какое еще стадо? — нахмурился мальчишка и оглянулся.

Из кустов выглядывало шесть недоуменных физиономий.

— Это мы, что ли, стадо? — угрожающе спросил Тяпа и шагнул к нахальному очкарику.

— Спокойно, Билл! — предостерег Генка.

— О! Билл?! — преувеличенно изумился очкарик. — Разрешите представиться: Вениамин.

— Витамин? — ухмыльнулся Тяпа.

— Можно и так! — засмеялся очкарик. — Но лучше — Веня. Кто такие ковбои — знаете?

— Мы сами ковбои! — отмахнулся Тяпа.

— А все-таки?

— Благородные люди, — застенчиво сказал Шурик.

— Чем же они занимаются? — улыбнулся ему Вениамин.

— Мало ли… — пожал плечами Пахомчик.

— Ковбои — это пастухи, ребятки! — Вениамин попробовал встать и, охнув, опустился на землю.

— Это ты брось! — возмутился Тяпа.

— Точно! — Вениамин дотянулся до ольховника и выломал ветку потолще. — Коров пасут. Только на лошадях. А вы пистолетами в спину тычете. Какие же вы ковбои? Гангстеры! Маски еще нацепите!

— Никто вам в спину стрелять не собирался, — с холодной вежливостью дипломата заявил Генка.

— Благодарю! — согнул голову в чопорном поклоне Вениамин. — Вы, случайно, не из лагеря?

— Нет, — не моргнув глазом соврал Тяпа. — Мы — дачники.

— А чего ж в землянке обитаете? — поинтересовался Вениамин. — Неважно с жилищными условиями?

— Да нет… — замялся Тяпа. — Ничего.

— Это не землянка, — быстро сказал Генка. — Погреб. Капусту здесь держат и эти… огурцы соленые!

— Деревня вон где, а погреб здесь? — прикинул Вениамин. — Далековато!

— А это чтоб дачники овощи не сперли, — объяснил Тяпа.

— Ну-ну! — с подозрительной легкостью согласился Вениамин и, опираясь на палку, встал. — Счастливо, братья-разбойнички!

Припадая на поврежденную ногу, Вениамин двинулся к просеке. «Ковбои» молча смотрели ему вслед. Потом Тяпа обеспокоенно сказал:

— К лагерю ковыляет!

— А может, к речке? — возразил Конь. — Примочки делать?

Ему никто не ответил. Все смотрели на Генку. Он сидел хмурый и задумчивый.

— Ген! — осторожно спросил Шурик. — А это правда про пастухов?

— Свист! — решительно заявил Тяпа. — Сам он пастух!

— Про маски он вякал, — напомнил Пахомчик. — Вот что подозрительно! А, Ген?

Генка молчал. От реки потянуло сыростью. Стало так тихо, что, когда в лагере затрубили в горн, все вздрогнули: казалось, что трубят совсем рядом.

— На ужин горнят! — сообщил Тяпа, вопросительно поглядывая на Генку.

— Идите, — кивнул ему Генка.

— А ты? — забеспокоилась Оля.

— Сказал — идите! — повысил голос Генка. — Никуда я не денусь!

— Ты не кричи, пожалуйста! — Голос у Оли дрогнул. Она встала и, сначала не спеша, а потом все быстрей и быстрей пошла по просеке.

— Двинули, что ли? — не то спрашивая, не то торопя, буркнул Тяпа и, не ожидая ответа, побежал за Олей.

За ним медленно потянулись остальные.

Зашумел и стих ветер. Тяжело хлопая крыльями, с рвалась с ветки какая-то ночная птица и пролетела прямо над Генкиной головой. Он сидел и смотрел, как исчезают за деревьями фигуры мальчишек.

IV

Новый вожатый появился в лагере перед самым отбоем. Прошла вечерняя линейка, спустили флаг, погасили свет в спальнях у малышей. Ребята из старших отрядов толпились у умывальников и, пересмеиваясь, тянули время: прийти в спальню после горна на сои считалось особым шиком. Людмила нервничала и отчитывала отрядных вожатых, те покрикивали на ребят, я возня у умывальников постепенно стихала. Не расходились только самые отчаянные. Делая вид, что старательно моют шею, они направляли струю воды на соседей, те визжали и окатывали зачинщиков, а заодно прибежавшую на шум вожатую.

Никто не заметил юношу в очках, присевшего на клубное крыльцо. Только когда протяжно и хрипло отзвучал горн и вожатые, мокрые и веселые, разогнали ребят по спальням, Людмила увидела незнакомого парня.

— Почему в лагере посторонние? — крикнула она дежурной вожатой.

— Я не посторонний, — парень вынул какую-то бумажку и протянул ее Людмиле. — Здравствуйте.

Людмила посветила фонариком и пробежала глазами бумажку.

— Имя-то какое длинное! — уже мягче сказала она. — Вениамин, да?

— Можно Веня, — привычно ответил парень и встал, тяжело опираясь на палку.

— Людмила Петровна, — представилась старшая вожатая и засмеялась. — Можно — Люся! Что с ногой?

— Оступился.

— Надо врачу показать.

— Обойдется, — махнул рукой Вениамин.

— Идите в столовую, — сошла с крыльца Людмила. — С отрядом я вас завтра познакомлю. На линейке.

Она вдруг замерла в охотничьей стойке, бросилась в кусты и выволокла оттуда растерянного Тяпу.

— Вот! — победоносно взглянула она на нового вожатого. — Полюбуйтесь! Вячеслав Тяпунов — ваш подопечный. Почему разгуливаешь после отбоя, Тяпунов?

— Я ноги мыл, — посмотрел на свои давно не мытые ноги Тяпа.

— А распорядок дня для тебя не существует? — голосом диктора вещала Людмила. — Ты выше этого?

— Почему выше? — уныло тянул Тяпа. — Ничего не выше!..

— Очень остроумно! — смерила его уничтожающим взглядом Людмила и, потеряв всякий интерес к Тяпе, опять коршуном бросилась в кусты. На этот раз ее жертвой оказался Шурик.

— Ты тоже ноги мыл, Озеров? — демонстрировала вон педагогический опыт Людмила. — Или шею?

— Ноги, — пролепетал Шурик, тараща глаза на Вениамина. — И шею тоже.

— Поразительная чистоплотность! — отвернулась от него Людмила и скомандовала: — Орешкин, Пахомов, Коновалов, Мачерет, Травина — ко мне! Выходите, выходите… Я вас все равно видела!

Первым из кустов появился Генка. За ним — остальные.