По Закону зверя, стр. 57
– Да, Властитель, – всадник развернул коня.
– Вот так, замполит. Скоро сойдемся. Ты готов? – Александр внимательно посмотрел на Пашу.
– Готов, готов, – пробурчал тот.
– Тебе нужны сведения об армии противника? Скоро ты сам ее увидишь.
– Ты так говоришь, будто впереди игра какая-то предстоит.
– Иначе нельзя, Куроедов. Только так. Все смешное надо делать серьезно, а все серьезное с улыбкой на лице. Сильгур!
– Да, Властитель, – отозвался вождь арануков, очнувшись от сморившего его в седле сна.
– Тебе нравится это поле?
Сильгур тупо осмотрелся.
– Что значит нравится? Поле не девка. А впрочем, мне все равно.
– Вот истинное состояние перед битвой! – с завистью произнес Паша.
– Стоим! – приказал Александр, подняв руку, и оглянулся на колонны. – Разворачиваемся во фронт!
– А не рано? – возразил Паша
– В самый раз. Солнце уже к вечеру идет. Пока вся армия развернется, темнеть начнет. Лагерь здесь будет. Воинам отдых нужен. Скорее всего, завтра поутру сойдемся здесь всеми силами. У меня предчувствие было, что здесь мы встретимся. Темные поля это. Травы мало. Камень черный, песок да пыль. Мне Марквентор о них говорил. Сильгур! Ты фалангу по центру ставь. Это сейчас. Два полка пехоты перед ней. Да лучников вместе с ними. Ацельсиора верни. Пусть в авангарде только сторожа будут. Остальное уточним вечером на совете. Действуй!
Александр посмотрел на Куроедова:
– Вот так, режиссер. Дублей не будет. Зрителей тоже. Ты рыбку не хочешь половить?
– Чего?! – Паша непонимающе уставился на Александра.
– Реку видишь? – Александр показал рукой направо, туда, где за редким перелеском блестела небольшая речушка.
– Ты шутишь?
– Совсем нет. Половим, костерок разведем. Может, в последний раз.
– Идиот, – вздохнул Паша.
– Шучу, шучу. Проскачем до берега. Посмотреть надо местность.
– Так бы и сказал. А то рыбки ему захотелось.
– Акела! За мной! – махнул рукой Александр. Зверь с готовностью понесся широкими прыжками впереди лошади. Паша укоризненно покачал головой и направил коня следом.
Обрывистый берег встретил всадников порывами свежего ветра. Карающая десница Зерона не тронула этот зеленый уголок среди угрюмой, слегка всхолмленной равнины. Александр спешился, внимательно осмотрелся, поднял камешек и с размаху запустил его в сторону воды. Очертив дугу, камень с глухим бульканьем вошел в воду.
– Не беспокой водяного, – ухмыльнулся Паша.
– Завтра тут не только водяные – черти разбегутся, – хохотнул Александр.
– Темнеет уже, – заметил Паша.
Александр упал спиной на траву, устремив взгляд в небо. Паша присел рядом. Волк настороженно ловил влажным носом запахи, что приносил с собою ветер, доносивший шум войск, разворачивающихся во фронт на широком поле.
– Пашка, помнишь фразу на картине? – спросил Александр, пожевав сорванную травинку.
– Какую фразу, на какой картине?
– Той, что ты мне показывал? Я запомнил.
– Что там?
– Свершится все. Это была последняя фраза.
– Ну и что?
– Завтра мы будем свершать это все. Вот так, Паша. Ты рисовать умеешь?
– Зачем спрашиваешь? Ты же видел знамя. У меня талант от деда
– Да, знамя что надо. А я не рисовал. Но хочу. Вернусь – нарисую картину.
– Ты уверен, что мы вернемся?
– Уверен, замполит. Скоро. Когда свершится все. – Александр выплюнул травинку и вскочил на ноги: – Рота, подъем! Кончай перекур! Строиться!
Оба разом вскочили в седла. Кони вынесли их на пригорок. Остановились.
– Жуткая красота, – невольно вырвалось у Паши.
Широкое темное поле до самого горизонта заполнялось войсками. Медленно, целенаправленно колонны перестраивались в шеренги или же ровные прямоугольники. В последних закатных лучах сверкали наконечники копий. Непрерывное изменение царило на поле.
Волк затоптался на месте. Забеспокоился.
– Что, Акела? Видишь силу? Чувствуешь? – спросил Александр зверя.
Тот тихо зарычал.
– Мы их сломаем, Саня, – убежденно произнес Паша. – Мы порвем Зерона.
– Я рад за тебя, режиссер. Ты предлагаешь хороший сценарий. Но надо его конкретизировать. Поскакали. Сильгур и Ацельсиор, наверное, ждут нас.
Спиной она почувствовала взгляд. Резко обернулась. Череп, обтянутый кожей, смотрел на нее провалами глазниц. Она отшатнулась.
– Чего тебе уже бояться? – произнес вошедший, едва пошевелив челюстью. – Ты уже отбоялась свое.
– Не боюсь я! Выглядишь ты не красавцем. Не в моем вкусе, – ответила она. – Ты кто?
– Теуранг я. Хозяин этого дома. Здесь проводят время те, кто ждет своей участи. Обычно я не встречаюсь с ними. Но ты исключение. Скажи мне, какой он?
– Кто?
– Этот твой избранник?
– Избранник? О чем ты?
– Совсем все отшибло. Силен же яд Мауронга. Ничего, сейчас все вспомнишь.
Хозяин Дома медленно приблизился. Она инстинктивно отстранилась от худой костлявой руки. Холодные жесткие пальцы коснулись лба. Вспышка!
– Вспомнила? Александром его зовут, – словно издалека послышался голос.
Александр! Вспомнила! А кто она? Танаис! Все вспомнила. Но что она делает здесь? Что? В этом мрачном доме!
– Вспомнила, красавица. Вижу, что вспомнила. Расскажешь мне. Времени у нас будет достаточно, – слышался скрипучий голос Теуранга.
– Где я?!
– В моем доме. Ты отдохни с дороги, красавица. Я тебе комнату хорошую приготовил. А потом мы с тобой побеседуем.
– Некогда мне отдыхать. Выпусти меня отсюда! – Танаис рванулась к двери и почувствовала слабость в ногах.
– Не могу, красавица, – слышала она затихающий голос. – Не мне решать. Не мне. Я бы тебя здесь навсегда оставил, красавица. Но не мне решать. Не мне. Не мне…
Глава 19
Ночь
Тьма легла на земли Хаккадора. Плотное покрывало облаков скрыло звездное небо. Огни тысяч костров стреляли искрами в черноту, вязкую, осязаемую кожей. Изредка в воздухе слышался шелест крыльев. Эдигус втягивал голову в плечи. Не от страха, машинально, после чего плевал в темноту. Он знал, что это летают пишачи. Твари никогда на живых не нападали. Но им не терпелось. Предчувствовали они. Кровь чуяли. Обычно Эдигус и его соплеменники встречали пишачей поодиночке, реже парами. Здесь же их собрались сотни. Интуитивно лесовик чувствовал присутствие других пожирателей мертвечины – ракшасов. Эти летать не могли. Жили под землей в глубоких норах. Похожи твари на человека, только с длинными когтями. Землю удобно когтями копать. До десяти не успеешь сосчитать, как ракшас под землю закопается. Эти, бывало, и на живых нападали. От когтей ракшаса погиб брат Эдигуса. Так говорили соплеменники. Ушел брат в лес и не вернулся. Не нашли его. Это ракшас его утащил под землю. Кто еще? Так говорили. Даже косточек брата не нашли. Но Эдигус не верил. Брат был сильный, большой. Справился бы он с гнусным ракшасом, да не с одним. Водяной дух Гнилой реки, что течет через болота на закате, мог утащить брата. Сильные они, водяные-то. Эдигус сам не видел. Рассказывали. Клешни у водяного, как у рака, только огромные. Обрывки водорослей висят на них. На голове тина.
Водяным пугали маленьких детей, чтобы те на речку одни не ходили. Но дети все равно ходили. Эдигус тоже ходил, когда маленький был. Однажды он в водорослях запутался ногами. Перепугался. Думал, что водяной схватил. Руками по воде зашлепал, заорал и вырвался. Долго после этого на речку не ходил, но г. этом вновь пошел. Только на глубину больше не заплывал.
Много всяких тварей водится на земле Хаккадора. Маленькие мирцаиры, что летают по ночам огоньками в темноте. Но не видно сейчас мирцаиров. Затаились. Пишачи летают, да ракшасы подбираются. Ракшасы повсюду водятся, – мертвечины везде хватает. Соплеменники Эдигуса мертвых сжигали, чтобы ракшасам не достались. Полевики же, наоборот, мертвых в землю закапывали, чтобы ракшасов умилостивить. Они верили, что ракшасы – хозяева земли. От них урожай зависит. Ракшасы только к Анвантару боялись подбираться – к обители магов. Пишачи тоже боялись приближаться к главному городу. А так нечисти поганой хватало на этой земле. Кровавики, что водились в пещерах, летали по ночам и пили кровь спящих людей. Кровавик сам красный, и глаза у него красные, а крылья черные. Он солнечного света не переносит. Сгорает на солнце за мгновения. Кровавик может сквозь стены просачиваться. Нет преград для кровавика.