Ставка на проигрыш (с иллюстрациями), стр. 31

— Которым, кстати сказать, отравлена ваша собака, — быстро добавил Антон.

— Кто это сделал?! — спросил Крохин.

— Сами не догадываетесь?

— У меня нет откровенных врагов.

— А друзья есть?

— Разумеется.

— Какая дружба связывает вас с райповским заготовителем, который на прошлой неделе в четверг заезжал к вам домой вместе с Торчковым?

— Ничего меня с ним не связывает, — вяло, теряя интерес к разговору, ответил Крохин. — Просто иногда сдаю ему скопившуюся макулатуру. Кроме заезжих заготовителей, как известно, в райцентре сбором макулатуры никто не занимается. А ведь это ценность, зачем ей пропадать…

— Значит, ковры заготовитель поставлял вам просто так, за красивые глаза?

— Какие ковры?! Что вы опять мне спекуляцию приписываете?!

Антон перехватил убегающий взгляд Крохина:

— Станислав Яковлевич, о спекуляции я, кажется, ни словом не обмолвился. Хотите, расскажу, с кем свела вас судьба в лице этого заготовителя?..

Крохин словно онемел. Диковатым взглядом он заметался между Антоном и Славой Голубевым, как будто искал у них поддержки, и вдруг, захлебываясь, почти закричал:

— Это он!.. Он меня обворовал!.. Его немедленно надо арестовать. Я давно догадывался, что не случайно он напоминает мне страшного человека… Это грабитель!.. Отец со всеми подробностями рассказывал, на чьей совести бриллианты моего деда, но я не предполагал, что тот страшный человек так хорошо сохранится… Я представлял его теперь глубоким стариком…

— Правильно представляли, — перебил Антон. — Заготовитель не грабил вашего деда. Его в ту пору и на свете еще не было, так же как не было и вас. Он сын того грабителя. Вот и сошлись ваши дороги, двух потомков… двух наследников…

Станислав Яковлевич почти потерял дар речи. Бирюков с большим трудом добился от него нескольких уточнений, закончил протокол и, попросив расписаться, отпустил. Крохин вышел из кабинета, покачиваясь как пьяный.

Голубев взволнованно заходил из угла в угол.

— Смотри, какой человек, а?! Хорошо ты ему сказал насчет наследников. Очень хорошо! Пусть подумает на досуге… — Слава остановился перед Антоном. — Слушай, неужели отец Крохина действительно принимал участие в захоронении колчаковцами золота? Вот бы раскрыть это дело! Двадцать шесть ящиков с золотыми слитками — это тебе не глиняная кринка с кухтеринскими бриллиантами!

Антон устало повел плечами.

— Берись, Славочка, раскрывай.

— А что? Если взяться коллективом…

Голубев опять заходил по кабинету. Бирюков принялся сосредоточенно перечитывать протокол допроса. Неожиданно он положил исписанные листы на стол и повернулся к Голубеву:

— Слава, знаешь, почему отец Крохина попал в психиатрическую больницу именно в пятьдесят шестом году?..

Голубев остановился:

— Почему?

— В тот год вышло постановление правительства о прекращении выпуска государственных займов. Дожить до погашения облигаций Крохин, конечно, не рассчитывал и… помешался. Опасаюсь, как бы с Крохиным-сыном этого не случилось. Не понравился мне сегодня его вид.

— Да, видок у Крохина ужасный, — согласился Голубев. — Обратил внимание, какая страсть в нем заложена к обогащению? О смерти жены лишь обмолвился. Потерянный миллион для него важнее, а?.. Такой тип запросто может свихнуться. Да, забыл сказать, вчера в прокуратуре читал показания Гайдамаковой. Оказывается, ее сынок под угрозой смерти выпытывал место захоронения бриллиантов.

— Калаганов действительно ее сын?

— Говорит, да. По каким-то особым родинкам его признала. Кстати, старуха ничего не скрывает: и как Цыган мышьяком отравил Гайдамакова, и как она тайком от всех спрятала бриллианты в гроб, чтобы похоронить все концы преступления, и как Крохин допытывался у нее о бриллиантах.

— Зачем Гайдамакова у него мышьяк просила?

— Чтобы отравить своих козла и собаку. Говорит, поскольку собралась уезжать, не могла их на произвол судьбы бросить. Горючими слезами теперь плачет… Что с ней будем делать, а?..

— Придется устраивать в дом-интернат для престарелых.

Внезапно зазвонил телефон. Антон снял трубку. Голубев не понял содержания разговора, но по тому, как Бирюков быстро поднялся из-за стола, сообразил: произошло что-то чрезвычайное. На молчаливый, недоумевающий вопрос Славы Антон торопливо бросил:

— Едем! Кажется, Крохин погиб.

— Ты что?!. — опешил Слава. — Полчаса не прошло, как он здесь сидел. Кто звонил?

— Дежурный автоинспектор.

Через несколько минут, отпугивая сиреной зазевавшихся прохожих, оперативная машина милиции уже подъезжала к высокому и длинному мосту через реку, пересекающую райцентр, где случилось происшествие. На обочине насыпи мостового подъезда Антон издали увидел желтый автоинспекторский мотоцикл. На мосту быстро росла толпа любопытствующих. Молоденький смуглый инспектор ГАИ, завидев оперативную машину, подбежал к ней и, едва Антон открыл дверцу, торопливо стал докладывать:

— Буквально на моих глазах все произошло, товарищ Бирюков…

— Как вы здесь оказались? — перебил Антон.

— Понимаете, я его приметил, когда он вышел из вашего кабинета. Пьяный, думаю, что ли? На ногах еле-еле держится. Вижу, ключ зажигания в руке, на цепочке. Догадался: автолюбитель. Неужели, думаю, в таком состоянии за руль сядет?.. Гляжу, выходит из райотдела и чуть не падает в «Жигули». Машина в зеленый цвет выкрашена. Ну, соображаю, неминуемо сейчас дровишки будут! Хватаю мотоцикл — и на полном газу за ним!.. У моста нагоняю, даю сигнал остановки. Он увидел меня, глаза стали как у ненормального, и газанул на всю железку. «Жигули» — машина динамичная, с ходу рвет. Я — за ним! Оглядывается — лицо страшное, вроде как смеется и язык показывает. Я ему — кулак. Доиграешься, мол! Гляжу, прибавляет газу. Ну, думаю, пора кончать гонки. Равняюсь с машиной и по всем правилам начинаю прижимать к обочине — никакой реакции с его стороны на мои действия. Совсем, думаю, рехнулся человек. Влетаем на мост, на спидометрах сотню зашкалило. Он мигом — руль вправо и… Вместе с машиной под мостом…

В сопровождении автоинспектора участники оперативной группы сквозь расступившуюся толпу любопытных подошли к пролому в мостовых перилах. Антон Бирюков посмотрел вниз. У самого берега из воды торчала деформированная задняя часть темно-зеленого кузова «Жигулей», сорвавшихся на большой скорости почти с пятнадцатиметровой высоты. По воде длинной лентой расплылось масляное пятно. На кузове медленно затухали красные огни стоп-сигналов. Видимо, в самый последний момент Станислав Крохин нажал на все тормоза…

СТАВКА НА ПРОИГРЫШ

Глава I

Душным августовским вечером, пугая прохожих надсадным визгом сирены и тревожными вспышками фиолетового огня, по Вокзальной магистрали Новосибирска мчалась оперативная машина милиции. Почти у самого железнодорожного вокзала она резко свернула на одну из тихих улиц, подкатила к многоэтажному дому, перед фасадом которого столпились люди, и, скрипнув тормозами, остановилась. Как по команде, распахнув с обеих сторон дверцы, из машины выскочили участники оперативной группы. Было их четверо: широкоплечий, в погонах капитана милиции, старший инспектор уголовного розыска Антон Бирюков; следователь прокуратуры Маковкина; рыжебородый судебно-медицинский эксперт Виталий Карпенко и пожилой эксперт-криминалист Аркадий Иванович Дымокуров. Тотчас около оперативников появился подтянутый младший лейтенант милиции. Молодцевато козырнув, он доложил:

— Участковый инспектор Игонькин. Место происшествия сохранено в неприкосновенности.

— Понятых пригласите, — коротко сказал Бирюков.

— Есть!

Толпа настороженно расступилась. Возле дома, на цветочной клумбе, лежала ничком молодая женщина в темно-вишневом купальнике. Она как будто легла загорать и, разбросав руки, уснула.