Тео Носик и Генерал, стр. 10

Лейтенант опять остановился.

— Может, сядете на него? — спросил Носик. — Я повезу вас.

— Лучше расстегни мне воротник.

Лейтенант нагнулся к мальчику. Тео, прислонив к себе велосипед, расстегнул крючки мундира. Увидев на лбу лейтенанта капли пота, он достал свой носовой платок. Но тут офицер ласково положил ему здоровую руку на голову. И это причинило Носику больше мук, чем если бы тот его отругал.

— Знаете, там был натянут провод. Вы за него и зацепились, — храбро начал Носик свое признание.

— Провод? — сердито спросил лейтенант. — Не болтай чепухи!

Носик, совсем растерявшись, замолчал. Неужели он его не заметил? Может, он думает, что налетел на камень?

— Там натянут провод, — повторил он.

— Скажи лучше, кто там еще из ребят был? — неожиданно спросил лейтенант.

Носик замялся. Что ответить? Он снова оглянулся назад. Напрасно, никто не появлялся. Тогда он начал, запинаясь:

— …Какие ребята… ведь они же… да, конечно, там были… — Нет, выдать их он не мог. Этого бы ему не простил и Бруно.

«Я сам с ними рассчитаюсь», — решил он.

— Так что же? — спросил еще раз лейтенант и прищурился.

— Минутку! — сказал Носик, увиливая от ответа, и положил велосипед на дорогу.

Наступив на обод ногой, он попытался выпрямить его. Лейтенант молча наблюдал за ним. Когда же Носик снова поднял велосипед, то увидел, что из казармы навстречу им спешат два солдата. Их наверняка послали помочь лейтенанту. Носик с облегчением вздохнул. Теперь его отпустят.

— Так ты ничего не хочешь сказать мне? — строго спросил лейтенант. — Ты же их знаешь.

Носик молчал. А потом упрямо повторил:

— Там был натянут провод. Это сделал я.

— Вот как? — Лейтенант пристально поглядел на него. — А как зовут тебя?

— Тео Носс.

Тем временем подошли солдаты. Носик хотел повернуться и уйти.

— Подожди-ка, — сказал лейтенант. — Пойдем с нами.

Пришлось парнишке, не говоря ни слова, идти вместе с солдатами. Перед казармой стоял дежурный.

— Упали, товарищ лейтенант? — спросил он и, повернувшись к Носику, добавил: — Опять натворили там бед? Один разок пришлось мне переезжать этот чертов пустырь. Но чтоб я еще туда сунулся — никогда!

«Будто этим делу поможешь, — подумал Носик. — Я тоже никогда больше туда не пойду».

— Не зайдет ли кто-нибудь к моей невесте? — спросил лейтенант. — Она работает в сберкассе на Хо?ештрассе, дом двадцать шесть. Надо сказать ей, что сегодня я не приду.

— Конечно, товарищ лейтенант, — ответил дежурный. — Я сейчас же пошлю кого-нибудь.

— Ну, я ухожу, — заявил Носик и посмотрел на лейтенанта.

— Минуточку! Так не годится. — Дежурный подозвал одного из солдат. — Сходите на Хоештрассе, двадцать шесть, к фрейлейн Венд. И мальчика возьмите с собой. Он скажет вам свою фамилию и номер школы. Только без обмана, — добавил он. — Проверьте сами.

Вот почему ребята на старом корте напрасно ждали Носика. Дело в том, что в город из казармы можно было попасть и по широкому шоссе.

Лейтенант, возвращаясь из города, по чистой случайности поехал сегодня более короткой дорогой — через корт: он был на Рыночной площади и очень торопился.

— Накапал на нас и смылся. Смекнули? — Генерал снова был, что называется, на коне; все заметили это по его вечному «смекнули».

Бублик, как всегда, примостился на «клотике». И он тоже напрасно ждал Тео. Теперь он и так и эдак обмозговывал слова Генерала. «Виноваты, конечно, мы, — думал он. — Носик ведь и понятия не имел о западне. Но в чем бы он там ни признался лейтенанту, почему он не возвращается?» Так и в его душе зародились сомнения.

С дерева Бублик слез в таком плохом настроении, какого у него уже давно не бывало. Генерал с Гербертом пошли в Кембем. Штрекенбах, Митшлих и Пингвин, еле волоча ноги, побрели следом. Бублик тоже потащился за ними. Он еще раз обернулся и поглядел на проход в изгороди. Дерн выглядел совершенно невинно.

Точке наплевать на пугало

В это же самое время Точка поставила на стол полную сковороду жареного картофеля, залитого яйцом. Ее отец, господин Турм, только что вернулся с работы.

— Ты ведь так любишь, правда? — спросила она.

Рецепты всех блюд Точка получала у матери в больнице. Мать лежала там уже несколько месяцев, поэтому Точка сама вела хозяйство. И делала это очень охотно.

— И петрушки накрошила? — Точкин отец стягивал с ног сапоги. — Что-то запаха не слышу?

— Садовника не проведешь, все по запаху знает, — засмеялась Точка и поставила на стол бутылку пива и стакан. — А теперь я бегу по делам.

— Вот как? — сказал отец. Он уже мыл руки. — А уроки? В другой раз? Успеется, да?

— Успеется, — ответила Точка. — Впереди еще дней десять.

На лице отца отразилось явное неудовольствие. Но тут Точка смеясь показала ему на табель-календарь. Там уже два дня назад она толстым красным карандашом написала через весь лист: «Каникулы!!!»

— Ну, если так… — вспомнил господин Турм и сел к столу. — Что ж у тебя за дела такие?

— Да, вот задумали тут…

— В школе? Так ты, может, и к маме в больницу…

— Нет, — прервала его Точка, — я не пойду мимо больницы. Мне надо на старый корт, знаешь? Мы хотим расчистить его под пионерскую площадку.

— Отлично! — похвалил отец. (Но что именно похвалил — картофель или их площадку?) — Самое время навести там порядок.

— Конечно, — как-то неуверенно ответила Точка. — Вот поэтому я и иду туда: надо поговорить с нашими мальчиками. Мы еще позавчера хотели принять решение, но…

Отец отложил вилку:

— Э, значит, вы и не начинали работать?

— Нет, — еще тише сказала Точка. Она вспомнила, что уже несколько месяцев назад отец посоветовал ей расчистить пустырь для их школы.

Господин Турм работал в городском тресте озеленения и знал, что там задумали превратить пустырь в опытный участок. Точка обещала тогда заинтересовать этим делом совет дружины, но главное — свой отряд.

— Теперь уже поздно, — сказал отец, словно угадав ее мысли.

Точка удивленно посмотрела на него.

— Я говорил сегодня в местном комитете. Мы начинаем расчистку.

— Как? — удивилась еще больше Точка. — Трест озеленения?

— А что? Превосходная территория для опытных посадок. Клубнеплодам нужно место, защищенное от ветра. Хворост для защиты от морозов там тоже найдется. А ведь поля тюльпанов и далий куда красивее теперешней свалки, верно?

Он с аппетитом принялся за еду. Но Точка готова была разреветься.

— Папа, скажи, ты ведь шутишь? — неуверенно спросила она.

Господин Турм откупорил бутылку и налил себе пива в стакан.

— Шучу? Сама сообрази, девочка. Я сказал товарищам, что надо нам и о молодежи думать, а не только об одних нормах. «Раз молодежь хочет устроить себе площадку, нельзя им мешать», — сказал я. Плохо, что городской совет им не помогает. А когда меня на днях спросили, много ли сделано на пионерской площадке, я ответил авансом: они-де уже работают. А теперь я узнаю, что вы даже не начинали. Скажи-ка, что же вам мешает?

Точка отлично понимала, что попала в трудное положение. «Я ли не старалась, не уговаривала их!.. — сердито вспомнила она. — И согласие фрау Хёфлих получила, и постановление совета дружины. «Всю школу поднимем на это дело!» — обещал вожатый. А что вышло? И с активами других классов я говорила…»

Злая-презлая на всех, она все рассказала отцу.

— Да-да, болтали вы много, — заметил отец. — Но разговорами делу не поможешь. Раз вы не хотите, поработаем мы. Но уж тогда на площадке вам делать будет нечего.

У Точки вытянулось лицо, словно она хлебнула отцовского пива.

— Я обещаю тебе… — начала было она.

Но господин Турм махнул рукой.

— Обещаю… какая от этого польза? Надо дело делать. Там валяются десятки килограммов драгоценного металла. Вы могли бы наполнить свою пионерскую копилку. И что же? Вот придут ваши ребята через две недели на пустырь, мы и расставим их между клумбами вместо вороньих пугал.