Нет золота в серых горах!, стр. 4

Еще Лем писал, скажет вам любой правоверный фэн, что фэнтези — это сказка, лишенная оптимизма детерминированной судьбы, это повествование, в котором детерминизм судьбы подпорчен стохастикой случайностей.

Хо-хо! Звучит мудро, аж зубы болят, а ведь это еще не конец. Продолжая штудировать классика, мы узнаем, что фэнтези, с одной стороны, принципиально отличается от сказки, ибо фэнтези есть игра с ненулевой суммой, а вот с другой стороны, совершенно от сказки не отличается, ибо она не поддается проверке в плане событийной осуществимости (она «антиверистична»). Зубы болят все невыносимее, но что делать, лемовская «Фантастика и футурология» была рассчитана не на таких, как я, простачков, которым разжуй и положи в рот, да еще и подтверди это тривиальным примером. Скажем, вот так: сказка и фэнтези тождественны, ибо непроверяемы. И в сказке, и в фэнтези Золушка, к примеру, едет на бал в тыкве, запряженной мышами, а трудно придумать что-либо более непроверяемое. Детерминизм событий, пресловутый «гомеостат» сказки требует того, чтобы дающий бал принц ощутил при виде Золушки удар, приступ неожиданной любви, граничащей с умопомрачением, а «игра с нулевой суммой» требует, чтобы они поженились и жили долго и счастливо, предварительно покарав злую мачеху и не менее злых сестер. В фэнтези же может сработать «стохастика случайностей» — принц, допустим, ловко разыгрывает страсть, выманивает девушку в темную галерею и лишает невинности, а затем приказывает гайдукам выкинуть ее за ворота. Обуреваемая жаждой мести Золушка скрывается в Серых Горах, где золота, как известно, нет, там организует партизанский отряд, дабы свергнуть насильника с трона. Вскоре благодаря древнему предсказанию становится ясно, что именно Золушке-то принадлежат права на корону, а негодяй-принц — незаконнорожденный сын и узурпатор, да к тому же еще и марионетка в руках злого чародея. Я доступно изложил?

Однако вернемся к той непроверяемости («антиверизму»), характерной черте, либо — если это больше нравится другим, а особенно противникам жанра, — стигме фэнтези. Снова обратимся к Золушке. Пусть наше повествование начнется, когда все уже чуточку подпорчено стохастикой случайностей — скажем, на балу. Что мы тут имеем? Мы имеем замок и галереи, принца и дворян в атласе и кружевах, лакеев в ливреях, канделябры — все веристично до тошноты. Если дополнительно мы прочитаем фрагмент диалога, в котором гости принца комментируют постановления Константинопольского Собора, то проверяемость будет уже полной. Но тут вдруг появляются волшебница, карета из тыквы и влекущие ее полевые мышки! Ох, скверно! Антиверизм! Непроверяемость! Остается только надеяться, что действие, может быть, разворачивается на планете, где мыши таскают кареты ежедневно. Может, добрая волшебница обернется космонавткой из NASA или переодетым мистером Споком. Или, например, все происходит на Земле после какого-то ужасного катаклизма, отбросившего человечество к феодализму и галереям внутренних двориков и одновременно обогатившего мир мышами-мутантами. Ведь такой поворот событий был бы научным, серьезным и, ха-ха! — веристичным! Но магия? Волшебница? Нет. Исключено. Несерьезные глупости. «Выкинуть, — цитирую Лема, — в корзину». Убейте меня, дорогие, но я не вижу большой разницы между непроверяемостью волшебной тыквы и непроверяемостью удаленных галактик либо Большого Взрыва. А разговоры о том, что волшебных тыкв не было, нет и не будет, а Большой Взрыв мог некогда иметь место либо еще может когда-нибудь случиться — для меня дискуссия бесплодная и смешная, ведущаяся с позиций тех цековских деятелей культуры, которые некогда требовали от Теофиля Очепки, чтобы он перестал малевать гномиков, а начал изображать достижения коммунизма, ибо коммунизм существует, а гномики — нет. И скажем себе раз и навсегда, — с точки зрения непроверяемости, фэнтези не лучше, не хуже, чем так называемая SF. А для того, чтобы наш рассказ о Золушке стал веристичным, ему необходимо в последних абзацах оказаться сном секретарши из проектного бюро, упившейся вермутом в предновогоднюю ночь.