Во мраке сверкающих звезд, стр. 36
Ровно в двадцать два часа Вадим отправил ее спать. И объяснил, когда она вышла:
– Мелатонин… Доктор сказал, что ей необходим мелатонин. Он вырабатывается ночью.
– Я в курсе, – улыбнулся Максим. – Но сам со своим мелатонином договариваюсь по поводу часов работы. Светлане проще, следишь ты. Вадим, мне посмотреть медицинские документы?
– Все у Светы в комнате. Я даже не подумал взять. Но, собственно, я все помню. Лицо ты видишь…
– Да. Лицо… Это не благотворительность, Вадик, тут ты прав. Это наоборот. Ты не вложился, ты бриллиант в дорожной пыли нашел. Что еще по здоровью?
– Кое-что… Небольшую операцию делали. Через час я ее увез домой. На следующий день уже ходила без проблем… Но… Я был в шоке. Садистское изнасилование, разрывы, зашивали… Зачем? Кто? Такую девушку уродовать, разрывать… Не могу это осознать.
– Это сейчас как бабочку красивую прихлопнуть, – мрачно сказал Максим. – Поперла такая мерзость из всех щелей. Тоже не могу понять, в каких норах это созревало, культивировалось, чем их кормили, как говорит моя мама. Но теперь, когда ваши отношения изменились и страх признаться в чем-то жениху в прошлом, как и сам жених, – теперь вы будете заявлять?
– Нет. Я хотел бы. Очень. Просто найти. Там разобрался бы без посторонней помощи. Но она – категорически против.
– Она не знает кто? Как тебе кажется сейчас, когда отношения более откровенные?
– Как и раньше казалось. Что знает. Макс, я все время думаю об этом человеке или людях. Надо его или их найти без нее…
– Польщен доверием. Но я не по этой части. Я врач.
– Я не тебе. Просто сотрясаю воздух. Пока. Давай я тебя отправлю, счет пришли. А я, пожалуй, напьюсь.
– Как семейный доктор рекомендую это сделать. Только не забудь лечь в другой спальне. Женщины звереют от запаха перегара. А у тебя задача, наоборот, приручить.
Глава 4
Светлана без энтузиазма, лениво делала простые упражнения для мышц и пресса, лежа в кровати. Вставать не хотелось. Странно, в Италии она просыпалась рано утром и не могла дождаться, пока за ней зайдет Вадим. И совсем не уставала. Ей хотелось двигаться, смотреть, слышать, есть, смеяться… Даже после этой операции, которая больше подействовала на Вадима, чем на нее. Она ничего не чувствовала. Потом немного поболело. А он очень нервничал, был бледен. У него даже руки дрожали, когда он складывал в пластиковую папку документы. Она не захотела на них даже взглянуть.
А сейчас ее опять что-то угнетает, опять хочется спрятаться, отодвинуть проблему… Что значит – отодвинуть? Что значит – что-то? Нельзя спрятаться от своей жизни. Она не дает о себе знать родителям! Она ничего не знает о них. И Арсений… Они ведь все могут думать, что ее нет в живых. Света в тоске натянула одеяло на лицо. Так ее и не было в живых. Через что она прошла… Как это объяснить? Но она вернулась. Она теперь с Вадимом, ей больше не страшно, не больно, не темно, не пустынно… Значит, надо выходить на связь. Как-то находить слова, что-то скрыть, снять с себя этот груз вины. Такая жестокая ситуация: раз она жива, значит, виновата в том, что люди из ее прошлого об этом не знают. Да, она так подумала: «люди из прошлого», ну и что? Что не так, если жизнь раскололась на «до» и «после»? Может, у нее все нормально получится, все наладится, подумала она уже вовсе без оптимизма. Но это неважно. Сейчас важно решиться на первый разговор.
Светлана долго стояла под душем, потом пила крепкий кофе, потом глубоко вздохнула и взяла телефон. Телефон матери очень долго не отвечал. Света успела вспомнить, как однажды мама сказала: «Я не отвечаю, когда с незнакомого номера звонят. По телевизору говорили, что это могут быть жулики». Света продолжала звонить. Она мысленно умоляла маму ответить. Потому что иначе придется ехать домой, а это пока кажется невозможным. Там он, там все, там Арсений…
– Слушаю, – мрачно произнес голос матери. Фоном гремел телевизор. – Говорите! Это кто?
– Это я, мама.
– Ты? Света, это ты? Ты… где?
– Мама, выключи, пожалуйста, телевизор. Я все тебе объясню.
– Объясни, – сказала мать уже в тишине.
– Со мной случилась большая беда. Потом расскажу. Я не могла позвонить. В общем, меня спасли. Сделали операцию в Италии… Сейчас все вроде нормально… Но я… в одном санатории. Не могу пока приехать.
– В Италии? В санатории? Какая-то странная с тобой случилась беда. Тут все тебя в покойницы записали. Я так и знала, что это неправда.
– Кто – все?
– Твой Арсений – первый. И кто ж тебя возит в эти Италии, санатории?
– Есть человек… Вадим. Мы расписались.
– О как! Спасибо, что сообщила. Богатый муж?
– Нормальный. Не бедный.
– А у меня бедный. Никакой беды, только отца твоего сократили. И он пропивает свое выходное пособие.
– Господи… Прости меня, мама. Я не так виновата, как тебе кажется.
– Бог простит, – сухо ответила мать.
– Пожалуйста, пришли мне эсэмэской на этот телефон номер своей карты. Я вечером попрошу мужа перевести вам деньги.
– Пришлю. Спасибо, – голос матери немного смягчился. – Ты хоть знаешь, что тут у нас творится?
– Ты о чем?
– Арсению не звонила?
– Нет.
– Ему кто-то голову пробил. Нашел Игорь Панин. Говорят, он и пробил, потом сказал, что таким нашел. Он же чумовой всегда был. Потом Арсения выписали, и такое началось, что мы уже не знаем, как понять. Игоря хотели зарезать, он еле выжил, в больнице. А мать его и деда убили!
– Да ты что! Кто убил?
– Ты у меня спрашиваешь? Тетки во дворе вообще говорят, что это твой Арсений кого-то нанял. Они думают, что, может, из-за тебя. Всю семью… Один Андрей жив и здоров. Пока. У тебя с Игорем ничего не было?
– Мама! Какие глупости ты говоришь! Я его едва знаю…
– Ну, в общем, я тебе сказала. Как ты пропала, так и началось. Ты не за бандита замуж вышла?
– Извини, мама, но ты сходишь с ума. Это все твой телевизор. Отвечать на такие глупости не буду. Мне нужно сейчас идти на процедуры. Телефон теперь знаешь, звони. Я тоже буду. Как получится, приеду. Деньги вечером. Целую.
– Целую, – равнодушно бросила мама и включила телевизор до того, как они разъединились.
У Светы пылал мозг, колотилось сердце. Что происходит? Действительно, все началось с нее. Теперь совершенно ясно, что ОН – маньяк. Он должен был ненавидеть Арсения, напал на него. Она готова поверить и в то, что он убил жену и отца. Но не мог же он напасть на собственного сына? А почему нет? Что она знает о маньяках? Света металась по дому и беззвучно шептала: «Что делать, что делать, что делать…» Потом упала, обессиленная, на один из диванов. Память вдруг подсунула картинки: Андрей ее моет, кормит с ложечки, сжимается и горбится, уходя, когда она его прогоняет. Но маньяки похожи временами на обычных или даже хороших людей. Она это много раз читала. И она же все помнит. То, что он сделал с ней… Она точно все помнит? Она так усердно пыталась все забыть… И были моменты полного провала. От боли и ужаса…
Когда Вадим вечером нашел Свету на этом диване, она вся пылала от высокой температуры. Он отнес ее в кровать, положил на лоб влажное полотенце, стал звонить Максиму.
– Не надо врача, – произнесла Света. – Я не больна. Пройдет. Просто наконец позвонила маме. Узнала новости.
– Что случилось?
– Дома ничего страшного, кроме того, что отец потерял работу и запил.
– Надо послать им денег. У тебя есть реквизиты?
– Какой ты… хороший. Я хотела попросить, сейчас показалось, что не смогу. Да, мама прислала номер карты.
– Что-то еще?
– Да. Какой-то шквал преступлений. Убийства, нападения. И все это люди, которых я знаю. И все – после моего исчезновения…
– Не расскажешь об этом?
– Не сейчас. Я только что вспоминала героиню какого-то романа. Она по клеточкам восстанавливала свою жизнь. Мне тоже нужно заполнить клеточки…
– Наверное, это «Жизнь» Мопассана. Точно не помню. Знаешь, я скажу, а ты, как всегда, не отвечай. Я к этому уже привык. Главное – не отказывайся сразу наотрез. Тебе было плохо, мы, два дилетанта, ничего не могли придумать, но пришел на помощь Макс, профессионал. И что-то сдвинулось. Твое романтическое или «романическое» желание что-то восстанавливать по клеточкам я понимаю и считаю очень разумным. Но… Без помощи профи ты можешь с этим прокопаться в лучшем случае не всю оставшуюся жизнь. Немножко меньше. Но выводы будет делать поздно, что-то предпринимать тем более. Ты не захотела смотреть свои медицинские заключения, результаты обследования и операции… Это мне тоже понятно. Только скажу тебе как человек, не обладающий никакой конкретной информацией. По сути, я вообще ничего не знаю о тебе – с кем общалась, как жила. Только то, что ты действительно до этой беды была девушкой. Так вот: где-то недалеко от нас живет преступник. И ты сегодня узнала, что он не успокоился.