Хрустальные тайны, стр. 16
Борис Алексеевич помедлил ещё немного, а потом опустил выдувальную трубку в горшок с бурой горячей массой.
Несколько быстрых, неуловимых движений — и на конце трубки вместо бурой капли повис медвежонок. С чёрным блестящим носом, прижатыми ушами и сонными глазками. Видно, вспомнилась мастеру далёкая лесная встреча.
... Кружатся стрелки часов. Гудит газовое пламя в печи. Внимательно следят за работой стеклодувов строгие арбитры.
Борис Алексеевич легко снял мишку и взял новую баночку. Во что же её превратить?
Когда-то давно, много лет назад они с дядькой Михайлом немало потрудились над одной хитрой вещицей: графином с петушком внутри. Петух тогда оказался строптивым, никак не хотел залезать в сосуд!
Давно уже нет в живых доброго учителя Виртузова, а помнит всё Борис Алексеевич, будто вчера это было. Интересно, как сейчас поведёт себя задиристый петушок?
Вот он уже сидит на конце трубки, яркий, всклокоченный, словно готовый тут же взлететь. Ярёмин ловко раскрывает сосуд — и петух в графине!
Осталось выполнить третью, последнюю работу.
Тут уж Ярёмин не стал долго раздумывать. Ну конечно, венецианская вязь! Он любил делать хрустальные кружева и знал, что лучше него пока никто так не может плести прозрачные ниточки...
Наконец зазвучал гонг. Мастера поставили на стол перед членами жюри свои работы.
Осмотрели арбитры все изделия. Каждая вещь по-своему красива. Глаза разбегаются: на чём же остановиться? Вот так мастера!
И всё же выбор сделан.
Сонный медвежонок, хрустальный графин с непокорным петушком внутри и кружевной высокий кубок, сплетённый из тонких хрустальных нитей — красивее их на конкурсе никто не смог выдуть! Да и не только красота этих изделий покорила арбитров. Ведь каждая из них выдувалась по особому, своему приёму. И в каждом приёме был свой секрет. Каким же тонким, большим мастером нужно быть, чтобы выдуть за считанные минуты такие разные изделия!
Председатель объявил:
— По единогласному решению жюри первое место и главный приз присуждается стеклодуву из Ленинграда Ярёмину. Бориса Алексеевича приглашаем подняться на пьедестал Почёта.
... Ещё много получал Ярёмин и призов, и почётных грамот, и дипломов. Его наградили орденом Трудового Красного Знамени, О нём писали газеты. Про него снимали кинофильмы.
Подумать, так что уж он такого сделал? Разве он изобрёл новый самолёт? — Нет! Разве он зимовал на Северном полюсе? — Нет! Разве открыл новую землю? — Нет!
Скромнее скромного занимался он делом. Проще простого держал в руках инструмент.
Вот ведь как бывает: скромное ремесло, а славу принесло!
ЛУННОЕ СТЕКЛО
У Бориса Алексеевича появилась новая должность. Она называлась — консультант-стеклодув Эрмитажа.
В назначенный день в кабинете директора музея собирались знатоки стекла: учёные, геологи, археологи. И среди них — мастер-стеклодув Борис Алексеевич Ярёмин.
Стеклодув иногда задерживался на заводе. Его терпеливо ждали. Потом, когда он приходил, отправлялись в главные хранилища Эрмитажа.
Шли бесконечной вереницей огромных залов. Любовались убранством дворца, к которому нельзя привыкнуть и которое каждый раз поражает вновь. Позади оставались полированные колонны, тёмные полотна картин в золотых рамах, мраморные скульптуры. Над головами нависали тяжёлые бронзовые люстры со сверкающими хрустальными подвесками.
Шли по лощёному паркету молча, осторожно наступая на причудливые деревянные узоры. Идти было далеко— почти через весь музей. Директор как-то сказал, что для обхода всех его владений нужно пройти почти двадцать километров!
Наконец останавливались у маленькой замаскированной двери. Она вела в толщу стены и дальше — в тайники.
К приходу учёных служащие Эрмитажа доставали из запасников редкие стеклянные изделия: потемневшие от времени кувшины, браслеты, чаши-целебницы для мазей, статуэтки, которые нашли археологи во время раскопок или подарили коллекционеры.
Знатоки рассматривали поочерёдно каждый хрупкий предмет и определяли, сколько лет назад была изготовлена эта вещь, для чего она служила и кто те люди, которые ею пользовались. Больше всего споров вызывали вопросы, как древний мастер сделал её.
Тогда все взоры обращались к стеклодуву: пусть он скажет!
Борис Алексеевич брал в руки какого-нибудь маленького фантастического зверька из стекла, сосредоточенно рассматривал его, ощупывал шершавыми пальцами.
Археологи определили, что этому блестящему чудовищу «исполнилось» две тысячи лет. Нашли его в Египте. Один крестьянин рыл колодец и наткнулся на эту вещицу.
Дальше историю продолжал Борис Алексеевич. Он будто читал её по невидимым, одному ему только понятным знакам, оставленным на фигурке.
— Стекло здесь только сверху. А внутри зверь вылеплен из глины. Мастер насадил глиняную фигурку на железный прут и на неё налил горячую стеклянную массу. Но, видно, эта масса была очень густая. Как мёд. Не проварилась хорошо. И фигурку пришлось раскатывать на камне, чтобы стекло лучше пристало к глине.
Знатоки внимательно слушали стеклодува.
Две тысячи лет разделяют этих мастеров — египетского и русского. Но если бы они могли встретиться, то наверняка поняли бы друг друга как люди одной профессии — очень древней, но не стареющей...
Однажды Борису Алексеевичу показали несколько пластинок голубоватого стекла. На них отчётливо вырисовывались круглые утолщения, вроде волн, которые расходятся в воде от брошенного камня.
Стекло было довольно толстое. Внутри виднелись тёмные крошки и лопнувшие пузырьки, похожие на лунные кратеры.
Стекло так и называлось — лунное.
Пластинки вынули из оконных переплётов Летнего дворца Петра Первого, что находится в Летнем саду. Только там они и сохранились из далёкого прошлого.
Когда-то, сотни лет назад, Летний сад назывался царским огородом. Тут росли яблони, груши, сливы. На грядках высевались «поварские травы» — петрушка, укроп, капуста. В конце огорода был вырыт пруд для разведения карпов.
В Летнем саду царь построил свой первый в городе дворец и жил в нём со своей семьёй...
Борис Алексеевич часто ходил по музеям, чтобы поглядеть на работы прежних мастеров. То найдёт красивый узор, то понравится ему нежная окраска какой-нибудь вещи, то обнаружит редкую форму изделия. Всё в хрустальном деле могло пригодиться!
В Летнем дворце ему понравились раскрашенные потолки и резные украшения на стенах, картины и старинная мебель.
Но на окна он не обращал внимания, пока главная хранительница музея не рассказала о них. Во дворце этих лунных стёкол осталось совсем немного — всего несколько пластинок в рамах и в дверцах книжных шкафов. В остальных окнах стёкла заменены на самые обыкновенные. Секрет лунных стёкол давно потерян. Повторить их никто не берётся. Бесполезно было бы обращаться на нынешние стекольные заводы — там оконные стёкла делают машины. Лунные же выдували стеклодувы. Жаль, что теперь нельзя остеклить весь дворец так, как было раньше. Всё выглядело бы иначе.
Борис Алексеевич посмотрел сквозь оставшиеся в раме лунные пластинки на улицу. Мир показался ему смазанным, не настоящим. Как сквозь пелену дождя, он увидел расплывчатые фигуры людей, деревья и автомобили. Небо было зеленоватым, а солнце — белым.
Зато во внутренних покоях лунное стекло всё сказочно преображало. Будто дымкой обволакивало предметы. На мебели играли блёклые зайчики.
... Долгое время люди совсем не знали, как стеклить окна. Мастера уже научились выдувать красивую посуду, украшения, люстры. А сделать простое оконное стекло не умели.
В замках знатных вельмож вместо окон прорубали в стенах узкие щели, которые в холодное время закрывали деревянными ставнями. Приходилось постоянно жечь дрова в каминах, чтобы как-то натопить и осветить мрачные залы. И всё равно в непогоду обитатели замков мёрзли.
Ещё больше мёрзли в своих жалких домишках простые крестьяне и ремесленники. Они ведь не могли себе позволить топить печки круглые сутки.