Ф. М. Достоевский. Новые материалы и исследования, стр. 109

— Что за интересная личность? — спросил Достоевский удивленно.

— Вы сами увидите… Она очень интересная… Пойдемте скорее с нами! — ответили молодые женщины, завладели моим отцом и, смеясь, повлекли его за собой в маленькую гостиную. Они ввели его туда и закрыли за ним двери. Достоевский был очень удивлен этим таинственным поведением. Маленькая гостиная, в которой он находился, была слабо освещена лампой, затененной ширмой; молодая женщина скромно сидела у столика. В этот период жизни мой отец уже не заглядывался больше на молоденьких женщин. Он приветствовал незнакомку, как приветствуют даму, которую встречают в салоне своей знакомой, а так как он подумал, что две юные шалуньи позволили себе его мистифицировать, то вышел из комнаты через противоположную дверь. Достоевский без сомнения знал, что цесаревна присутствовала на вечере, но подумал, что она уже ушла, или, возможно, он уже забыл по своей обычной рассеянности о ее присутствии. Он вернулся в большую гостиную, был сразу же окружен своими почитателями, вступил в разговор, который его интересовал, и совершенно забыл о "мистификации". Четверть часа спустя молодые дамы, которые привели его к дверям маленькой гостиной, бросились к нему.

— Что она вам сказала? Что она вам сказала? — спрашивали они с любопытством.

— Кто она? — спросил отец удивленно.

— Как это кто она? Цесаревна, конечно!

— Цесаревна? Но где же она? Я ее не видел…

Великую княгиню не оттолкнула эта неудачная встреча [608]; она знала о дружбе между Достоевским и великим князем Константином [609], и обратилась к последнему с просьбой познакомить ее с моим отцом. Великий князь немедленно организовал вечер и пригласил Достоевского, сообщив ему предварительно, кого он встретит у него. Отец был несколько смущен тем, что не узнал цесаревну, фотографии которой висели тогда во всех витринах; он принял приглашение и постарался быть любезным <…>

Достоевский произвел на нее глубокое впечатление; она так много говорила о нем своему мужу, что и цесаревич захотел познакомиться с отцом. Через посредничество Константина Победоносцева он передал ему приглашение посетить его [610]. Будущий Александр III очень интересовался всеми русофилами и славянофилами, ожидавшими от него крупных реформ. Достоевский также хотел с ним познакомиться, чтобы поделиться своими идеями по русскому и славянскому вопросам, и отправился в Аничков дворец, который был обычно резиденцией наших наследных князей. Его и ее высочества приняли его вместе и были восхитительно любезны по отношению к моему отцу [611]. Очень характерно, что Достоевский, который в этот период жизни был пылким монархистом, не хотел подчиняться этикету двора и вел себя во дворце, как он привык вести себя в салонах своих друзей. Он говорил первым, вставал, когда находил, что разговор длился достаточно долго, и, простившись с цесаревной и ее супругом, покидал комнату так, как он это делал всегда, повернувшись спиной <…>

Наверное, это был единственный раз в жизни Александра III, когда с ним обращались как с простым смертным. Он не обиделся на это и впоследствии говорил о моем отце с уважением и симпатией. Этот император видел в своей жизни так много холопских спин! <…>

Я. Б. фон Бретцель. О Достоевском. Публикация Н. З. Серебряной

Публикуемые воспоминания Я. Б. фон Бретцеля, домашнего врача Достоевских, сохранились в архиве А. В. Жиркевича. Александр Владимирович Жиркевич (1857-1927), военный юрист, литератор, был знаком со многими писателями, художниками, музыкантами, историками. Долгие годы он собирал материалы, связанные с жизнью и творчеством своих друзей и знакомых: автографы, рисунки, документы, фотографии. В 1926 г. он передал их в Толстовский музей.

Яков Богданович фон Бретцель (1842-1918) окончил Медико-хирургическую академию и много лет работал в Петербурге. Он заведовал тифозным отделением Обуховской больницы, а в 1868 г. был послан в Тверскую губернию на борьбу с тифом, служил сначала участковым врачом, а потом инспектором Врачебно-полицейского комитета. Девять лет Бретцель был ассистентом в детской клинике М. С. Зеленского, одного из крупнейших педиатров того времени, и до конца жизни оставался членом Общества детских врачей. Я. Б. Бретцель был опытным врачом, специалистом по внутренним и инфекционным болезням, много лет он занимался также частной практикой.

Бретцель знал Жиркевича с детства; снова встретились они в Военно-юридической академии, где Бретцель был врачом. Об их близком знакомстве свидетельствует приглашение на семейный вечер к Бретцелям ("в тесном кругу моих друзей, родных и знакомых, конечно, без мундира и эполет" — открытка 7 октября 1888 г., полученная Жиркевичем перед выпускными экзаменами). С отъездом Жиркевича на службу в Вильну их дружеские отношения сохранились — они переписывались, сообщая друг другу о своих делах и планах. В 1888 г. Жиркевич послал Бретцелю извещение о своей свадьбе, в 1894 г. писал ему о своих литературных занятиях. Бретцель заинтересовался его сочинениями: "Очень вам благодарен за ваше желание познакомить меня с вашими поэтическими произведениями, после того тяжелого реального труда, который ежедневно выпадает на мою долю, я с удовольствием иногда отдыхаю за чтением беллетристических статей" (письмо 28 марта 1894 г.). Возможно, переписка продолжалась и после 1894 г., но письма не сохранились, во время первой мировой войны переписка, по-видимому, прервалась. В 1915 г., перед самым вступлением немецких войск в Польшу, Жиркевич уехал из Вильны в Симбирск. Вскоре он узнал о постигшем Бретцеля горе — о гибели на фронте его сына. Жиркевич тут же написал Бретцелю искреннее сочувственное письмо. В ноябре 1916 г. Бретцели жили в своем имении Шастово Новгородской губернии. Впервые старый врач проводил зиму не в Петербурге, но и в деревне он не бросил своего любимого дела: "Мне уже 74 года, которые дают себя чувствовать разными недугами, но в общем я еще настолько бодр, что не отказываюсь от деревенской практики, в которой крестьяне так нуждаются, и счастлив, что еще могу быть полезен ближнему", — писал Бретцель Жиркевичу 10 ноября 1916 г. И в старости он сохранил ясность духа, любовь к людям и сознание честно прожитых лет: "Мысленно пробегая всю мою прошлую трудовую жизнь, могу чистосердечно сказать, что с пролетариата никогда ничего не брал за свой труд и работал не за страх, а за совесть…"(письмо 16 декабря 1917 г.).

Все чаще Бретцель обращался к прошлому — "ведь в старости воспоминания особенно дороги…" (письмо 22 января 1918 г.). Желание Жиркевича запечатлеть давние встречи и интересные события было ему понятно и дорого. "Жена моя находит вашу идею — "стариковский альбом", как вы его называете, блестящей", — сообщал Бретцель в этом же письме. Он с удовольствием исполнил просьбу Жиркевича и написал для его альбома свои воспоминания о Достоевском, которые отправил в Симбирск в том же письме 22 января 1918 г. "Исполняя вашу просьбу относительно воспоминаний о Федоре Михайловиче Достоевском, я заранее извиняюсь за литературные недостатки моего автографа, так как никогда не упражнялся в этой области", — писал он Жиркевичу. Вскоре пришло ответное письмо, где было еще несколько вопросов о Достоевском, о его болезни и смерти. Бретцель дополнил свои воспоминания в письме 3 марта 1918 г.

Благодаря любознательности и энергии Жиркевича дошли до нас эти интересные воспоминания о Достоевском, написанные старым петербургским врачом буквально в последние его дни. Бретцель скончался 4 апреля 1918 г.

О его смерти Жиркевичу сообщила жена Бретцеля Анна Алексеевна; она писала: