Не место для якоря (СИ), стр. 12

Этот мальчик стал первым парнем, к которому я начала испытывать совсем не дружеские чувства. Это было ново, совершенно непонятно и очень смущающе. Казалось настолько страшным поддаться чувствам и понять, что мы уже не дети, принять то, что он повзрослел раньше меня, и довериться ему. Казалось таким ужасающим позволить ему поцеловать себя, хоть этого так безумно хотелось. Я оттолкнула его в тот день и долго жалела, что мой первый поцелуй был не с ним.

Спустя время я дала название тем пугающим подростковым чувствам. Страх не давал признать то, что я влюбилась. Я чувствовала притяжение к своему другу, но вместо того, чтобы прикоснуться к нему, я его отталкивала. А он злился и смеялся надо мной в ответ, выставляя меня маленькой дурочкой.

Одно событие в наше последнее лето вместе мне особенно врезалось в память. Мы ездили на природу, но в процессе празднования народу прибавилось, и ночью нам пришлось возвращаться домой в забитых под завязку машинах. Его посадили на заднее сиденье, а меня, как самую маленькую и худенькую, пристроили у него на коленях. Было совершенно глупо вырываться из рук своего друга, которым он был в глазах наших родителей, и я приняла неизбежное - позволила ему обнять меня. За окном проносились желтые огоньки, но мне не хотелось за ними наблюдать. Я закрыла глаза, чувствуя приятное тепло его рук на животе, твердую упругую грудь за спиной и подбородок, упирающийся мне в затылок. И в тот момент я была счастлива.

Мири

И снова флаер. В этот раз он был совсем маленький, четырехместный, и вместе со мной летела лишь одна пожилая женщина, которую мы подобрали в Байконуре. Пилот отгородился от нас звуконепроницаемой панелью и, кажется, совершенно расслабился. Полет над Сибирью предстоял в режиме полуавтоматики. Почти все пилоты включают его, выходя в четвертый сектор, где не нужно быть предельно осторожным, ведь шансы столкнуться с кем-то на такой высоте чрезвычайно малы, а приборы всегда подстрахуют.

Наш путь пролегал к городу Айхал в Якутии. Именно здесь располагался летний лагерь для исследователей, он же Центр тренировок и повышения квалификации космических работников преимущественно из Российской Федерации. Когда-то там была зона вечной мерзлоты, и именно это привлекло в этот район сотрудников космофлота. Людей в округе почти нет, зато река присутствует и ландшафт практически нетронутый. Здесь и построили этот уединенный центр. Он считался частью города, хотя и располагался в пятнадцати километрах от него. Центр жил совершенно изолированно, местные в него не допускались, а прогресс в свою очередь не доходил до местных. Когда поставили климатические вышки, чтобы в Центре можно было спокойно поработать и комфортно существовать, местные, всё ещё игнорируя технологию трехмерной печати, начали активно развивать земледельчество. Поэтому получилась в итоге дикая смесь культур: по одну сторону реки Сохсолоох якуты да эвены возделывали почву в духе двадцатого века, а по другую работники космической отрасли строили планы по покорению межзвездного пространства.

Вскоре это многообразие предстало и перед моими глазами. Я увидела тонкую ленту реки и даже не город, а поселок со множеством частных домов с красными крышами из пластиковой черепицы и редкими вкраплениями высоток не больше тридцати этажей. По другую сторону Сохсолооха раскинулся лагерь. Он занимал квадратное пространство и был около двух километров в длину и в ширину. Его огораживал высокий прозрачный забор с каким-то магнитным полем, которое слегка переливалось голубоватыми отсветами. А внутри была явно регулируемая климатическая зона со множеством газонов, выстриженных кустарников, прудиков, небольших жилых домиков и зданий покрупнее с лабораториями, учебными комнатами и инженерными отсеками. Отдельно выделялся большой крытый ангар, а в целом вид не вызывал опасений, и я даже не могла применить к этому мирному пейзажу слово "испытания", а именно они меня и ждали. Правда, когда уже мы стали спускаться на площадку на крыше ангара, я решила поглядеть по сторонам и увидела километрах в двадцати отсюда серебристые очертания огромного замкнутого сооружения, которое, по-видимому, было одним из полигонов.

Флаер высадил меня на крыше и сразу улетел, видимо, женщине нужно было в сам Айхал. Я подошла к информационной панели и привычно приложила палец, а затем терпеливо подождала, пока просканируют сетчатку. После завершения этого действия место подо мной преобразовалось в лифтовую площадку, и меня медленно унесло внутрь ангара. Я оказалась в просторном нерабочем помещении и не видела, есть ли внутри ангара какие-либо транспортные средства. Открывать двери по краям холла и интересоваться содержимым отсеков не было никакого смысла, всё равно ведь нет допуска. Поэтому я просто последовала к светящейся вывеске "выход" и собственно вышла наружу. Тут снова стояла информационная панель, я поискала по ней домик, где мне предстояло жить, а потом подключила планшет и загрузила карту лагеря. Никакой регистрации здесь не нужно, я получила приглашение сюда, а как только прикоснулась пальцем к панели, система получила сигнал о моем прибытии.

За мной из ангара вышел высокий парень, слишком мускулистый для своих тринадцати, хотя мне ли судить? Я никогда не видела подростков своего возраста с какой-либо военной генной модификацией. В моей неспециализированной школе вообще было мало учеников с изменениями, в классе я и вовсе была одна такая. Особых школ для людей, подобных мне, не было, поэтому я просто училось в естественно-математическом классе для самых обычных детей. Наверное, теперь мои одноклассники уже получили чипы или даже микры. Им осталось приспособиться к ним, и уже через год они станут неотделимы, так как весь мыслительный процесс человека с присоединенным к нему микропроцессором и сетевым каналом кардинально меняется. Если его извлечь, знания останутся на уровне школы, а со временем и то позабудется. А мало кто хорошо учится в школе, зная, что скоро станет ходячей энциклопедией без малейших усилий со своей стороны. Я была одной из лучших по баллам, потому что пыталась учиться думать и запоминать самостоятельно, чтобы получить свой шанс на другую жизнь. Каждому генномодифицированному, который видит своё будущее в дальней космической разведке, приходится учиться думать самому. Поэтому даже самая дорогая модификация не является гарантией приглашения в лагерь.

Возможно, мне не стоило так шарахаться от панели, завидев этого парня. Я должна была завести с ним разговор или просто поздороваться. Я теперь могу уже заводить друзей, хоть мой путь ещё и не определен, но это люди, в среде которых я хотела бы провести свою жизнь. В школе у одноклассников практически не возникает чувство эмоциональной привязанности. Мы все знали, что будем учиться и работать в разных местах земного шара, а некоторые и вовсе на космических базах. Нам нужно было накапливать знания любым возможным способом, а продуктивная коммуникация была лишь одним из навыков, которыми мы владели, но не более того. В этом не было дружеской поддержки и сопереживания. Родители мне всегда говорили, что дружба - это очень весело и интересно, но нужно подождать до тринадцати лет, чтобы после выбора не стать существами с разных планет. Так, хоть мы в детстве и не особо общались с братом, после присоединения к нему микры ещё больше отдалились друг от друга. У него сейчас есть друзья, они много времени проводят вместе на учебе, за её пределами и в виртуальной реальности, а мне там нет места. Но это было ожидаемо.

А вообще Натан отличный парень. Если бы не он, не видать бы мне родительского одобрения, пришлось бы активировать процедуру отказа от родительской опеки, к чему можно было прибегнуть только в крайнем случае. Я знаю, что родители хотели как лучше.

Когда они поженились, то жили только за счет общества, совершенно не имея кредитов. У них была квартира, еда и одежда, как и у любого члена федерации. Общедоступный софт для трехмерного моделирования и производства обеспечивал их всем необходимым, к тому же мама, будучи искусствоведом, добавляла свои оригинальные детали к стандартной программе. Через пару лет на их счете уже были какие-то средства, которые они заслужили хорошей работой и стремлением к совершенствованию нашего общества. Но их было достаточно только на какие-то небесплатные излишества вроде поездки в другие страны или посещение экскурсий на планетах нашей системы.