Годы испытаний. Книга 2, стр. 43
- А может, не проходит, а проходил? - перебил его генерал. - Немцы могли отодвинуть его в глубину и оставить там боевое охранение. Мы уже знаем, что такие случаи бывали… Разведывательный поиск надо повторить на глубину не менее километра. Вам ясно?
- Ясно, товарищ генерал.
- Постарайтесь в течение недели провести новый поиск и доложить мне.
- Есть, товарищ генерал.
Канашов принял решение: чтобы не вызывать у противника излишних подозрений, повторить поиск опять на участке этого же полка, и отдал приказ Изнанкину.
- Вот и провели поиск на свою голову, - ворчал недовольный командир полка. - Должны бы отстать, так нет же: «Проведи еще». Получается все наоборот, как моя фамилия.
Пришел Харин, облизывая тонкие губы, поморщился и сказал:
- Ну, Изнанкин, замордовали нас с тобою. Влетело Канашову от командующего, а он на нас отыгрывается. Мне в штабе нельзя показаться. Ругает, грозится…
- А ты, Семен Григорьевич, поживи у меня, - сочувственно поглядел Изнанкин. - Койку тебе достанем. Пусть перебесится начальство. Не горюй, брат.
Изнанкин достал флягу и налил. Они выпили.
- Вот теперь и на душе полегче.
Харин пил и думал про себя: «Ничего, голубчики. Скоро я уеду от вас. Надоели мне все: и Канашов, и Стрельцов, и ты, Изнанкин, со своими телячьими жалостями ко мне. Не такой уж я профан, за которого вы меня принимаете…»
Неделя была на исходе, а попытки разведчиков проникнуть в оборону противника не увенчались успехом. Три поиска прошли неудачно. Они не пополнили никакими новыми данными сведения о противнике. Канашов нервничал. Дважды он сам ездил в полк уточнять, в чем причины неудач.
К концу недели, когда надо было докладывать командующему о результатах поисков, Канашов не находил себе места.
В тот же вечер внезапно приехала с курсов Аленцова. Они поздоровались и стояли, разговаривая, и изучающе разглядывали друг друга. У нее какая-то озабоченность в лице и красные глаза. «Плакала, видно…» - «А Михаил такой же, но чем-то взволнован. Бороду зачем-то стал отпускать. Она ему не идет». Потом Канашов спохватился:
- Нина, я совсем ошалел… Чего мы стоим? Садись, родная! Тут мне совсем закружили голову, Нина! Честно скажу тебе: первые недели после твоего отъезда не находил себе места. Чуть успокоился, когда получил твое первое письмо.
Она недоверчиво покосилась на него и улыбнулась, но в глазах все те же нетающие льдинки грусти.
- А я с трудом отпросилась… Надо кое-что взять из вещей…
- Молодец, правильно сделала, что приехала. - Он с силой притянул ее к себе и обнял.
- Теперь я никуда тебя не отпущу.
- А я возьму и уеду.
- Нет, не уедешь!
- Нет, уеду! Какой ты колючий, Михаил, небритый. Ты чего так опустился?
- А зачем? Тебя не было. Решил бороду отпустить… У меня сейчас большая неприятность, Нина, никак не можем выполнить приказ командующего о разведке.
- Что же так?
- Не получается. Три попытки - и все неудачные. У нас теперь, знаешь, командующий новый…
- Да, сердитый дядя. Видела, он к нам на курсы приезжал. Наш начальник курсов перед ним как осиновый лист дрожал…
В дверях появился Харин и резко захлопнул дверь. Затем постучался.
«Хам! - подумал Канашов. - Ворвется, а потом делает «культурные» жесты».
Аленцова отвернулась и смотрела в окно.
- Товарищ полковник, вы простите, но вас разыскивает командующий. Я сказал, что вы в полку. Генерал звонил в полк, и ему ответили, что вас там не было. Он накричал на меня и приказал срочно найти. Он ждет вас у телефона в штабе.
Канашов тут же ушел с Хариным в штаб.
- Что у тебя там за порядки в дивизии? - строго говорил командующий. - В штабе не знают, где ты. Почему ты ничего не докладываешь мне о результатах разведки?
- Товарищ генерал, три попытки окончились неудачей.
- Значит, плохо организовали. Или мне приезжать разведку у тебя организовывать? Смотри, если нагряну - не поздоровится. А за невыполнение моего приказа объявляю тебе выговор.
- Разведку организую, - сказал Канашов. - Завтра утром сам поеду в полки.
- Пока не нажмешь на вашего брата, не очухаетесь. Вот твой сосед Быстров как хорошо провел разведку. Обнаружил свежую немецкую дивизию. А ты все никак не можешь…
- Завтра будет сделано, товарищ генерал, постараюсь…
- Гляди у меня. Больно мне надоели твои «завтраки».
2
Сегодня Харин получил документы и должен был уезжать в распоряжение отдела кадров фронта. С одним из своих врагов, Канашовым, он начал удачно счеты и не сомневался, что в дальнейшем доставит ему еще немало неприятностей. И Аленцовой он приготовил сюрприз.
Довольный своими планами мести и слегка навеселе после обеда с рюмочкой, Харин прощался с командирами в штабе дивизии. Зашел он и к Канашову. Комдив лежал в постели. Ему нездоровилось, как о том Харину сообщила Аленцова, приглашая войти в комнату.
- Разрешите, товарищ полковник? - спросил Харин.
- Пожалуйста. - Канашов поднялся.
- Товарищ полковник, разрешите доложить: по случаю убытия…
- Знаю, знаю, товарищ майор. И ты знаешь, что я полковник, но ты не знаешь, майор, что я в прошлом шахтер. Это не в порядке хвастовства, кем был и кем стал. Хотя своим пролетарским происхождением и прошлым, не скрою, горжусь. И горжусь больше, чем если бы был графом по титулу. Садись…
Харин в нерешительности потоптался на месте: куда бы ему сесть? И сел в углу.
- Нина, прошу, погуляй пока… У нас тут с майором мужской разговор…
Аленцова взглянула на прищуренные глаза Канашова и, обиженно поджав нижнюю губу, направилась к выходу.
Харин растерянно глядел на комдива, то и дело облизывая губы. Он сутулился и нервно барабанил пальцами по колену.
- Разрешите курить, товарищ полковник?
- Кури. И не думай, что буду тебя ругать без свидетелей. Есть такие откровенности, которые не все поймут правильно. Да и тебя это может обидеть.
Харин делал длинные затяжки, окутываясь клубами дыма.
- Я не из обидчивых, товарищ полковник. Особенно если справедливо…
- Вот я и хочу все, что думаю о тебе, сказать в глаза. А ты тогда уж сам с собой, со своей совестью говори и оценивай, что к чему.
Майор Харин не ожидал такого разговора. Он вспотел от волнения и то и дело утирал лоб и шею.
- Сейчас, Харин, я тебе не начальник, а просто старший по годам товарищ. Смотрю я на тебя и думаю: как же ты жизнь наметил прожить? И вижу, путь ты в жизни выбрал неправильный.
- Это почему же неправильный, товарищ полковник? В чем он неправильный?
- Во всем. Где ты родился, Харин? На чьей земле вырос? В Советской стране, на русской земле. Тебя в люди вывели, командиром Красной Армии сделали. А как ты ведешь себя на фронте? Мы ведь знаем твои проделки…
Харин, слегка прищурившись, улыбнулся уголками рта, облизнул губы.
- И зря ты усмехаешься, - уловил Канашов его настроение.
- Товарищ полковник! - вскочил Харин. - Я вижу, наговорила вам Аленцова на меня…
- Не трогай ты Аленцову, - поморщился комдив. - И не суди о людях по себе. У меня глаза на месте, и живу я своим умом. И вот тебе совет мой товарищеский: иди в ногу с нами, иди и понимай, что сейчас главное для народа, и тогда ты наш, советский человек. А не приспосабливайся, не преуспевай за счет других, иначе тебя будут все презирать и у честных людей не будет к тебе уважения. Обмануть каждого в отдельности можно, но всех не обманешь. Народ, он все видит: кто чем дышит и как живет.
Канашов подошел поближе к Харину, иронически поглядел в глаза.
- Интенданты наши, надеюсь, тебя не обидели? Ты ведь у них, оказывается, был на особом снабжении…
- Что вы, товарищ полковник! Я получил все, что положено по норме.
Канашов нехотя подал ему свою жесткую, сильную руку.
Харин пожал ее мягкой потной ладонью.
Он стоял, не уходил, какой-то весь обмякший и растерянный.
- Товарищ полковник, я уезжаю, но мне бы хотелось, чтобы вы правильно меня поняли… Вокруг меня было столько завистников: молодой, большая должность доверена… А с разведкой неудачи. Поверьте, это не моя вина. Я честно выполнял ваши приказы, но Изнанкин саботировал ваши указания. Я докладывал Стрельцову, он в курсе дел. Но что я могу сделать? К вам идти жаловаться - не такой я. кляузный человек…