Желания Элен, стр. 54
— Я стараюсь помогать людям.
Она сделала глоток и добавила:
— Я люблю детей и хочу иметь их.
Двенадцать. Она закурила сигарету, наклонилась вперед и написала:
— Я не хочу никому причинять боль.
Это не очень соответствовало «хорошим» качествам, но она, ощущая необходимость в нем, все же оставила его. Тринадцать. Она откинулась назад, прихлебывая виски. Больше ничего ей в голову не приходило. Она хотела было написать: «Я хороша в постели», но постеснялась.
Тогда она написала:
— У меня хорошее чувство юмора и я умею шутить.
Это соответствовало действительности. Но все равно список «плохих» качеств был удручающе длинным. Она глядела на Личный Балансовый Счет, и настроение у нее катастрофически портилось. У нее должно быть больше «хороших» качеств, но она не могла придумать ничего больше.
Наконец она добавила:
— У меня красивые волосы.
Затем она медленно разорвала листок пополам, затем еще пополам, затем еще и выбросила обрывки в корзину для бумаг. Все это оказалось бессмысленным и глупым. Ей следовало быть умнее.
Она включила телевизор и пошла на кухню смешивать себе новый коктейль. Когда она вернулась, по телевизору шел старый фильм с Дори Дэй и Кэри Грантом. Он пытался соблазнить ее, а она отбивалась. Элен Майли удовлетворенно откинулась на диване. Она знала, что все кончится хорошо.
26
— Элен, — пробормотал он, — что это?
— Что?
— Вот этот шрам. Я никогда раньше его не замечал.
— Ты не слишком часто добираешься до этого места.
— Что это?
— Аппендицит, малыш.
— Больно было?
— Нет. Приятно.
— Глупая. Глупая Элен.
— Ах! Сегодня у нас будет хорошая ночь. Правда, Юк?
— Правда.
— У меня такое чувство, что сегодня будет замечательная ночь.
— М-м-м.
— Мы никого сюда не впустим и никому не позволим ее испортить. Правда?
— М-м-м.
— Замерз, малыш?
— Немножко.
— Двигайся ближе. Так лучше?
— Да. У меня задница замерзла.
— Бог мой, действительно замерзла. Дай-ка я ее разотру. Как она умудрилась так замерзнуть?
— Я ее отмачивал в ледяной воде перед тем как залезть сюда.
— Псих.
— Ты такая замечательная. Я хочу забраться к тебе внутрь.
— А почему бы нет?
— Я имею в виду целиком. Я хотел бы залезть внутрь тебя, усесться там в халате и тапочках в мягкое кожаное кресло, с трубкой и журналом «Форчун».
— Ухо. Подбородок. Нос. Губы.
— Элен, Элен.
— О, нет. Позволь мне все сделать самой. Чувствуй себя как дома.
— О'кей.
— Ты! Просто спокойно лежи.
— Дышать можно?
— Нет. О, боже, как здорово!
— Боже.
— Тебе нравится, Юк?
— Очень.
— А так?
— Да. Очень нравится.
— А так?
— Да. Мне все нравится. У нас с тобой всегда все как в первый раз.
— Правда? Ты правда так считаешь?
— Правда.
— Все будет замечательно, малыш.
— Я знаю, я знаю. И мы трезвы. Я абсолютно трезв. А ты трезва?
— Совершенно трезва. Мы выпили всего по бокалу вина за обедом, так что я совершенно трезва.
— Давай не будем торопиться.
— Да. Я не буду торопиться. Юк. Старина Юк Фэй!
— О-о-о.
— Если я сделаю тебе больно, кричи.
— А-а-а. Так?
— Верно. У меня очень острые зубы. В прошлом году мой дантист был вынужден даже подпилить их немного.
— Где… Господи… Где ты научилась всему этому?
— Чему?
— Этому. Тому, что ты делаешь?
— Я специалист в этой игре, малыш.
— Я знаю, знаю. А я просто ребенок. Ребенок.
— Ш-ш-ш. Расслабься. Просто расслабься.
— Элен, я сейчас чихну.
— Так чихай.
— Ах-ах, нет. Прошло.
— Потри нос.
— Нет, не нужно, уже прошло.
— Тебе холодно. Укройся, Юк.
— Мне тепло. Ты меня согреваешь.
— Вот как?
— Да.
— И так?
— Бог мой. Да.
— Какой ты вкусный, малыш. И так благоухаешь.
— Я побрызгал себе комнатным освежителем воздуха перед тем, как приехать.
— Идиот. Эй, хочешь свежих ощущений.
— Свежих?
— Такого, чего никогда не испытывал.
— Чего?
— Вот такого. Или, например, такого.
— Оуа! Где ты этому научилась? Как ты этому научилось?
— Я училась. Я тренировалась.
— Элен, это же искусство.
— Точно. Я художник. Юк, повернись немножко.
— Нравится?
— Да.
— М-м-м.
— Щекотно?
— А-а, да!
— Я страшно боюсь щекотки.
— Давай проверим.
— Нет, Юк. Не надо.
— Нет-нет, давай проверим. Здесь?
— Да.
— А здесь?
— О боже, да.
— Здесь?
— Юк, ты меня замучаешь.
— Хорошо. Здесь, здесь и здесь.
— О-о-о. Перестань пожалуйста.
— Нет, теперь моя очередь. Ухо. Подбородок. Нос. Губы.
— М-м-м.
— Элен, я…
— Малыш, давай…
— Подожди, я…
Раздался телефонный звонок.
— Будем отвечать, Юк?
— Не знаю.
Телефон звонил.
— Я отвечу, Юк. Если это тебя, я скажу, что тебя нет.
— Ничего не получится. Она знает, что я здесь.
Телефон звонил.
— Что будем делать, Юк? Пусть звонит?
— Не поможет. Она не повесит трубку.
Телефон звонил.
— Лучше я отвечу, Юк.
— Что? Хорошо. Если это меня, я подойду.
— Алло? Да. Да. Он здесь. Это штангист, Юк. Он просит тебя.
— Хорошо. Алло? Да. Опять? Когда?
— Что случилось, Юк.
— Нет, нет, я не приеду. Плевать. Меня это не волнует. Я сказал тебе.
— Что случилось, Юк?
— В последний раз говорю, нет. Так и скажи ей. А… пошел ты к черту.
— В чем дело, Юк?
— Он сказал, что у Эдит снова сердечный приступ.
— Опять?
— Он сказал, что они играли в «червонку». Он сказал, что они вызвали врача.
— Они?
— Да, их там трое. Он сказал, что на сей раз это серьезный приступ. Действительно серьезно.
— Ты этому веришь?
— Он сказал, что она зовет меня.
— Ты хочешь пойти?
— Я…
— Ты хочешь пойти к ней, Юк?
— Ну…
— Ты веришь ему? Ты хочешь пойти к ней, Ричард?
— Что? Ричард? Нет. Я не верю ему.
— Ты уверен?
— Конечно, уверен. Это все та же старая песня.
— Ты действительно хочешь остаться, милый?
— Да, хочу. В конце концов какая разница…
— Милый мой, милый.
— Сука. Опять ту же штуку решила выкинуть.
— Юк, ты должен перестать бегать к ней по первому зову. Вот сейчас возьми и перестань.
— Я перестану. Это конец. Элен Майли дала свободу рабу.
— Хороший мальчик. Гм. Настоящий мужчина.
— Я не хочу думать… ни о чем.
— А об этом?
— Да.
— А этом?
— О, да?
— Юк! Как хорошо! Это настоящий подарок для меня!
— Надеюсь, тебе нравится. Извини, что я не обернул его в бумагу.
— Мне очень нравится. Подожди секунду. О'кей. Теперь иди сюда.
— Сюда?
— Да. Вот так.
— Тебе не очень тяжело?
— О нет, нет.
— Джеронимо. Добрый старый Джеронимо.
— Ты хочешь меня, Юк?
— Где ты, Томас Альва Эдисон?
— Я нужна тебе?
— Тиберий Клавдий Нерон Цезарь, я люблю тебя.
— Скажи, скажи еще!
— Я хочу тебя, ты нужна мне!
— Постой. Постой.
— Нет.
— Тогда ладно.
— Да.
И они унеслись ввысь.
Несколько часов спустя доктор Франклин позвонил Ричарду Фэю и сообщил ему, что его мать умерла, непрестанно повторяя его имя.