Желания Элен, стр. 29

Ее рука вновь заскользила по его плечу. Затем она опустилась по его полной спине к толстым бедрам и еще ниже и его охватила дрожь. Он медленно повернулся к ней, и она, чуть подвинувшись, прижалась к нему.

— Малыш, — выдохнула она, — мой малыш.

Он робко прикасался к ней, едва сдерживая слезы. Она склонялась, прижималась к нему и обволакивала все его тело. Он крепко зажмурился. Он держал в объятиях свою мечту. Голова слегка кружилась от новизны этого ощущения — ее красота, прохлада, шелковистая кожа, податливая мягкость принадлежали ему.

— Стучат, — вдруг сказала она.

— Что? — спросил он.

Она не шевелилась.

— Стучат, — повторила она. — Кто-то барабанит во входную дверь.

Теперь он услышал шум. Он услышал стук в дверь и крики обезумевший птицы: «Фокуфокуфоку».

— Может быть, они уйдут, — испуганно сказала Фэй. — Кто это может быть?

— Не знаю. — Элен села. — Сейчас я их выставлю. Черт возьми. Черт бы их всех побрал.

Она накинула халат и вышла в коридор.

— Кто там? — спросила она.

— Дик Фэй здесь? — раздался из-за двери мужской голос. — Я должен его видеть. У его матери приступ, сердечный приступ.

Элен приоткрыла дверь, оставив наброшенной цепочку.

Он был огромным, высоким, здоровым, в пиджаке с накладными плечами, отчего казался еще шире. Его блестящие черные волосы были зачесаны назад. Она различила запах его одеколона. Вид у него был довольный, губы кривились в самодовольной усмешке.

— Крутняк, — сказала она.

— Сука, — любезно ответил он. — Скажи Дикки, что у его матери серьезный сердечный приступ. Доктор Франклин считает, что Дикки должен быть с ней. Если ты меня впустишь, я расскажу все ему сам.

— Я передам ему, — сказала Элен. Она посмотрела на него сквозь щель и глаза их встретились.

— Почему бы тебе не оставить его в покое? — осведомилась она.

— А почему бы тебе не пошевелиться? — рассмеялся он. — Давай, сбегай как послушная девочка и скажи обо всем Дикки. Если будешь хорошо себя вести, я как-нибудь загляну к тебе и покажу…

Она осторожно закрыла дверь и постояла немного, прижимаясь лбом к косяку. «Я могла бы убить его, — подумала она, дрожа от негодования… — Я могла бы взять на кузне нож для резки хлеба (длинный, с зазубренным краем), рывком открыть дверь и всадить ему в брюхо». Дрожь постепенно утихла. Она вернулась в спальню и сообщила Юку о матери и выражение его лица не изменилось. Он тут же поднялся и начал одеваться.

— Могу поспорить, что это вранье, — горестно произнесла Элен. — Я уверена, что она специально устроила этот приступ. То есть я хочу сказать, что никакого приступа на самом деле и нет.

— Возможно, — печально кивнул он. — Но я должен идти. К тому времени, пока я доберусь, будет уже довольно поздно. Думаю, мне не стоит уже возвращаться сюда сегодня.

— Как скажешь.

— Я позвоню тебе, как только все выясню.

— Хорошо.

Он подошел к ней, взял ее лицо в свои ладони и слабо улыбнулся.

— Мы были близки к этому, правда?

— Да, — сказала она, — близки.

— Мне очень жаль, милая. Но у нас еще будет время.

— О, конечно.

— А сейчас я, пожалуй, пойду.

— Хорошо.

— Я позвоню тебе из дома.

— Хорошо.

Его лицо вдруг как-то сморщилось. И ей показалось, что он сейчас расплачется.

— Спокойной ночи, Элен. Спасибо тебе, спасибо тебе за все.

Она сняла цепочку и выпустила его в коридор. Штангист стоял, прислонившись к стене и курил сигарету. Она быстро закрыла дверь и заперла ее.

Она вымыла посуду и прибралась в гостиной. Затем села в спальне на кровать, приняла таблетку либриума и уставилась в темное окно. Наконец она сняла телефонную трубку и набрала номер Чарльза Леффертса. Она насчитала четырнадцать гудков, прежде чем ей ответили.

— Алле? — раздался его осторожный голос.

— Чарльз? Это Элен Майли. Я думала, может…

— Боб, — закричал он в трубку. — Боб Крэншоу! Как ты, старина?

Она осторожно опустила трубку на рычаг.

— Конечно это был обман, — возмущенно рассказывала Элен. — Наглая, явная ложь. Она знала, что Юк хотел провести ночь у меня, и выдумала этот сердечный приступ. Хитрая сука. Она знала, что это единственное средство заставить его вернуться. Jн позвонил мне на следующее утро, и ему было ужасно плохо. Он мне такое рассказал!

— Расскажи, — с жаром набросилась Пегги.

— Ни за что. Это очень личное. Не то, что бы он взял с меня клятву молчать. Я просто не хочу об этом говорить. Понимаешь?

— Конечно, дорогая, — разочарованно откликнулась Пегги. — Что за безобразие — стоит ей поманить пальцем, как он тут же бежит к ней.

— Да мужчины теперь ни к черту не годятся, — мрачно проговорила Керри Эдвардс.

Эта бездетная вдова, работавшая в одной конторе с Пегги Палмер, походила на распушившегося воробья. Ее высветленные перекисью волосы лежали аккуратными волнами. У нее были полные ножки и она носила миниюбки, щедро представляя любоваться ими всем желающим.

Торжественный прием в связи с помолвкой был завершен, и большая часть гостей уже разошлась. Комната была прибрана, бокалы составлены в раковину, пепельницы вычищены. Подарки Пегги были связаны в аккуратный сверток, чтобы она могла отнести их домой. Пегги и Керри отдыхали в ожидании кофе.

— Посмотрите, — указала Элен на подоконник. — Отсюда Рокко любил смотреть на улицу. Клал передние лапы на подоконник и часами глядел в окно. Перед смертью он стал таким любопытным… В квартире напротив завели молодого французского пуделя-девочку, и Рокко все время за ней наблюдал. Старый пердун. Делать-то он уже ничего не мог, а смотреть любил.

— Мой покойный супруг был точно таким же, — кивнула Керри. — Купил себе маленький телескоп и летом каждую ночь поднимался с ним на крышу. «Посмотреть на звезды», — говорил он. «Звезды звездами, — думала я, — но если полиция тебя поймает, я тебя выручать не буду». И он ведь не был каким-нибудь извращенцем. Просто любил смотреть.

— Мужчины, — философски изрекла Элен.

— Так что с Юком? — спросила Пегги. — Вы попытаетесь еще разок?

— В следующую пятницу, — сказала Элен. — Теперь уж нас ничто не остановит. Юк здорово разозлился на Эдит. Этот мальчик быстро взрослеет. Его мать издевалась над ним всю жизнь, и ей это сходило с рук. Ну, посмотрим, кто из нас сильнее.

— Конечно ты, — восхищенно сказала Пегги.

— Верно, — кивнула Элен. — Я не собираюсь уступать его без боя. Кофе, наверное, уже готов. Я принесу его.

— У меня было тоже самое с моим покойным супругом, — сказала Керри, когда Элен вышла на кухню. — Его мать не отпускала, она хотела, чтобы он подождал. «Подождал чего?» — спросила я его. «Подождал, пока стану старше», — ответил он. «Тебе уже двадцать четыре, — сказала я ему, — и ты достаточно взрослый, чтобы самому принять решение».

— И он сделал предложение? — спросила Пегги.

— Не сразу, — призналась Керри, поправляя свою прическу. — Но я стала позволять ему ласкать меня на заднем сидении отцовского катафалка. Он был похоронных дел мастер. Но я не все позволяла Фреду. Это продолжалось несколько недель. Он похудел, осунулся и говорил, что каждый раз, когда видит похороны, у него встает. Наконец, однажды вечером, он сделал мне предложение. Мы прожили вместе семнадцать лет, пока у него не лопнул желчный пузырь, упокой Господи его душу. Он просто надулся и взорвался как воздушный шарик. Доктор сказал, что ничего подобного в жизни не видел. Об этом даже писали в медицинском журнале. Так мой Фред стал знаменитым, хотя он-то конечно этого уже не увидел. Элен, прошу, не надо больше пирога. Я не смогу проглотить ни кусочка.

— Совсем чуть-чуть, — принялась уговаривать Элен, — завтра сядешь на диету. Ну, что, Пег, как ты себя чувствуешь? Подумать только, еще какой-то месяц, и ты станешь замужней женщиной.

Пегги поежилась.

— Может, мне не стоит этого говорить, но я едва с ним знакома. Я имею в виду, что вот мы собираемся пожениться, а он для меня по-прежнему как чужой. Я так мало о нем знаю.