Сорванцы, стр. 37

Сорванцы переглянулись. Их разбирал смех, и вдруг Карчи закричал:

— Там! Там!

Но, увы, там уже никого не было!

На площади Андраша Хесса [34] мальчики в полном изнеможении опустились на скамью. Перед ними был дом, в котором когда-то находился постоялый двор «Красный еж». Вывеска с ежом сохранилась и поныне.

— Что будем делать?

— Надо вернуться к Рыбацкому бастиону.

— А если они уже его осмотрели? Кто знает, где они сейчас бродят?

— Нет. Кто хоть раз попадает на Крепостную гору, тот, по крайней мере, раза три побывает на Рыбацком бастионе. Оттуда ведь открывается замечательный вид.

Сорванцы двинулись к Рыбацкому бастиону. Их путь пролег через двор гостиницы «Хилтон», где находится статуя монаха Юлиануса.

Мальчики не раз слышали историю монаха Юлиануса, который двести лет спустя после того, как венгерские племена обосновались на новой земле, отправился далеко на восток в поисках соплеменников. Долгие дни продолжался его путь. И однажды он услышал венгерскую речь, встретился с венграми, обитавшими в Предуралье.

Карчи и Берци наклонились к подножию статуи монаха Юлиануса и стали читать пояснительный текст. Они не видели, что в трех шагах от них стоит высокий мужчина с рюкзаком за спиной, который тоже углубился в чтение этого текста.

Как выглядят венгерские милицейские машины? Двухцветные, сине-белые. С мерцающей синей лампой и рупором на крыше. Издалека может показаться, что у машины два уха.

Такая милицейская машина медленно повернула на площадь Троицы и остановилась. Сидевшие в машине наблюдали за толпой. Ждали. И улыбались. Милиционеры, одетые в форму, всегда улыбаются. Только один человек не улыбался: женщина в гражданском платье.

Глава двадцать вторая, очень короткая, в которой после очередной гонки сорванцы теряют всякую надежду встретиться с родителями Крохи. Изготавливается важная фотография

— Ма-ма! Ма-ма! — снова заревел Кроха, вытягивая ручонку.

— Ну чего ты кричишь, малышка? Ой, что же делать, когда ребенок так кричит?!

Терчи — кто знает, в который уже раз за этот день! — снова пришла в отчаяние. Она облокотилась о парапет и впилась глазами в толпу, надеясь отыскать оранжевый рюкзак. Разумеется, тщетно.

Тем временем мальчики отошли от статуи монаха Юлиануса и, оглядываясь по сторонам, двинулись дальше. Перешагнув небольшую ступеньку, они оказались в дворике — здесь расположилось кафе гостиницы «Хилтон». В больших кадках росли лимонные деревья и яркие пахучие цветы. Симпатичные официантки подавали гостям сладости, мороженое, кофе.

— Пошли отсюда! — пробормотал Карчи. — Я сойду с ума при виде мороженого!

— А было бы неплохо!

— Да, одну корзиночку в рот, а вторую — под рубашку.

Большая круглая башня Рыбацкого бастиона с винтовой лестницей манила мальчиков к себе. Ребята взбежали наверх.

Стоит ли отрицать, что такой панорамой можно наслаждаться до бесконечности! Перед тем, кто смотрит на Будапешт с Рыбацкого бастиона, открывается чуть ли не вся столица — с севера далеко на юг, где изгиб Дуная закрывается горой Геллерт. Перед глазами — тысячи и тысячи домов Пешта, огромные жилые дома-дворцы.

Широко раскинулось вдоль набережной величественное здание Парламента с готическими башенками и большим куполом. Здесь работает правительство Венгерской Народной Республики. Неподалеку от Цепного моста современные гостиницы. Еще одно массивное, строгое здание — Академия наук Венгерской Народной Республики. А чуть дальше — гигантский зеленый купол, это базилика Святого Иштвана. В ясную погоду, при наличии хорошего бинокля, в каменном городском море можно разглядеть и монументальную колонну на площади Героев.

А внизу катит свои воды Дунай. По его набережным мчатся тысячи машин. По воде медленно движутся ленивые баржи и снуют юркие моторные лодки.

— Красота! — только и смог произнести Берци, хотя он далеко не первый раз был здесь.

— Да, изумительно! — кивнул Карчи.

Вокруг на многих языках звучали такие же восторженные возгласы.

Послеполуденное солнце щедро заливало своими лучами город, дома, казалось, купались в них. Кругом щелкали фотоаппараты.

Папа-турист как раз поднимался по левой лестнице башни, когда сорванцы шумно сбегали по правой.

— Что-то я не вижу Терчи! — испугался Берци.

— Дядя, прошу вас, помогите, пожалуйста.

Перед Терчи стоял молодой мускулистый парень. Далеко ему до возраста «дяди», можно было запросто обратиться на «ты». Молодой человек подхватил коляску вместе с Крохой и легко снес ее вниз по винтовой лестнице. Стоявший рядом мужчина с удовольствием наблюдал за сыном, какой он любезный и крепкий. Так Кроха был доставлен прямо к подножию памятника Святому Иштвану.

— Ой, не сюда! Еще чуть ниже.

Рыбацкая лестница спускалась к проспекту Яноша Хуняди. Молодой человек достиг проспекта и опустил коляску на землю.

— Спасибо!

Терчи простилась с мужчиной и его сыном. А что же теперь? Ее заметили, возможно, даже преследуют. Подозрения девочки были вполне обоснованны, потому что у статуи Святого Иштвана как раз в это время состоялся такой разговор:

— Так куда же пойдем?

— Сюда.

— Вы уверены, что узнали ребенка?

— А вы думаете, я дурака валяю?

Карчи и Берци все вытягивали шеи: где-то здесь, по эту сторону парапета, должна находиться Терчи.

Мальчики стремительно сбежали вниз. Берци даже чуть было не растянулся на лестнице, поскользнувшись на ступеньке.

— Ты что, мальчик, не умеешь вести себя?

— Прощу прощения.

У северной башни Рыбацкого бастиона нет галереи, которая связывала бы ее с южными башнями. Сначала нужно спуститься вниз, а уж потом под сенью арок бежать до следующей лестницы. Своды арок, опирающиеся на колонны, напоминали переходы в старинных монастырях. Даже в дождливую погоду отсюда интересно рассматривать город. Словно из окна смотришь на простирающуюся перед тобой картину. По вечерам здесь, между колоннами, встречаются влюбленные парочки.

Берци взглянул вниз на проспект Яноша Хуняди.

— Терчи! — вдруг завопил он.

Как она туда попала? Вечно с ней приключаются какие-то странности!

Круто повернувшись, мальчики помчались по лестнице Хуняди, перепрыгивая через три ступеньки, хотя это было и небезопасно. Не хватало еще напоследок свернуть себе шею.

— Терчи, что случилось?!

— Ой, как хорошо, что вы здесь! Бежим!

— Но почему?!

— Тут Панчане и женщина-милиционер, — едва сумела вымолвить Терчи.

Ни слова не говоря, мальчики подхватили коляску и ринулись вверх по лестнице Хуняди. Теперь им было не до статуи Яноша Хуняди.

А зря, стоило бы на минутку остановиться. Ведь Янош Хуняди, один из самых выдающихся венгерских полководцев, положил конец завоевательным походам османов на Венгрию.

Панчане своим ястребиным оком углядела только Терчи. И, выйдя из милицейской машины, направилась к площади Троицы. В тот момент, когда ребята поднимались по лестнице Хуняди, она спускалась по Рыбацкой лестнице.

Панчане не отрывала взгляда от ступенек, ни разу не взглянула в сторону и потому не заметила исчезновения девочки.

— Ну, так что же, гражданка? — спросила женщина-милиционер, с трудом поспевая за ней.

— Вы думаете, я вам голову морочу, что ли? — грубо ответила кассирша.

Кроха не плакал и не гулил — с огромным интересом он поглядывал то на одного, то на другого мальчика.

А сорванцы, запыхавшись, вновь оказались около отеля «Хилтон».

— Не хватало этой Панчане!

— И милицию привела!

— Надо спасаться бегством!

— Но тогда нас не найдет дядя Дёме.

— А что будет с родителями Крохи?!

Терчи сказала то, что камнем лежало у всех на душе: они здесь, на Крепостной горе, бегают как помешанные, а толку-то никакого! Может быть, родители Крохи где-то здесь, а вот, поди ж ты, их так и не удалось найти!