Мёртвая зона (другой перевод), стр. 66

Но Чак вовсе не был глуп. Он отлично успевал по математике, имел хорошую память и умелые руки. Его проблема заключалась в неспособности уловить общий смысл печатного текста. С устной речью все было в полном порядке, он вполне владел фонетикой в теории, но не на практике. Чак безупречно воспроизводил прочитанное предложение, но не мог пересказать его смысл. Роджер Четсворт боялся, что Чак страдает дислексией [9], но Джонни сомневался в этом. Он вообще не встречал детей, неспособных к чтению, хотя многие родители цеплялись за этот научный термин, стараясь найти в нем объяснение или оправдание трудностей с чтением у их детей. Проблема Чака заключалась в своеобразной фобии — навязчивого внутреннего страха перед чтением.

За последние пять лет учебы эта фобия усилилась, но родители Чака, да и он сам, всерьез озаботились этим только сейчас, когда из-за нее шансы юноши попасть в колледж благодаря его спортивным достижениям сильно сократились. Положение осложнялось тем, что зимой Чаку предоставлялась последняя реальная возможность пройти необходимые отборочные тесты, если он рассчитывал начать учебу в колледже осенью 1977 года. С математикой проблем не было, что же до остальных испытаний… Если бы ему прочитали вопросы вслух, он наверняка набрал бы необходимые баллы. Уж не меньше пятисот точно. Но приводить с собой на экзамен чтеца никто не позволит, даже если твой отец — большая шишка в деловых кругах Нью-Хэмпшира.

— «Но я увидел совершенно… изменившегося человека. Он знал, что ждет его впереди, и держался с удивлени… с удивительным мужеством. Он ничего не просил и ни о чем не жалел. Все страхи и пережитки… переживания перед лицом неизвестности, которые так долго мучили его…»

Прочитав в «Мэн таймс» объявление о том, что требуется репетитор, Джонни предложил свои услуги, хотя особо ни на что не рассчитывал. В середине февраля он переехал в Киттери, желая убраться подальше от Паунала с его переполненным почтовым ящиком, от репортеров, появлявшихся все чаще и чаще, от женщин с затравленным взглядом, которые «решили заскочить просто так, раз уж оказались неподалеку». Между тем у одной из «случайно заглянувших» номерной знак на машине оказался мэрилендским, а у другой, приехавшей на старом разбитом «форде», — аризонским. И они тянули руки, стараясь прикоснуться к нему…

В Киттери он впервые столкнулся с тем, что у такого безликого имени, как Джон Смит, есть свои преимущества. На третий день пребывания в городе он предложил свои услуги одной закусочной в качестве повара дежурных блюд. Описывая свой опыт, Джонни сказал, что работал в столовой университета и в летнем лагере для мальчиков на озерах Рейнджли, где провел целый сезон. Прочитав его резюме, владелица заведения, видавшая виды вдова Руби Пеллтиэй, сказала:

— По-моему, парень, готовить тебя нигде не учили. Или это не так?

— Верно, — согласился Джонни. — Но жизнь быстро научит всему, если деваться некуда.

Руби Пеллтиэй уперлась руками в тощие бока и, запрокинув голову, расхохоталась.

— А не сдрейфишь, если посреди ночи заявится дюжина дальнобойщиков и потребует яичницу, ветчину, сосиски, гренки и оладьи?

— Пожалуй, нет.

— Думаю, ты понятия не имеешь, о чем я толкую, но дам тебе шанс, парень. Пройди медосмотр, чтобы у меня не было неприятностей с санитарной службой, и, если все в порядке, приступай.

Джонни приступил, и после двух суматошных недель (и болезненных волдырей от ожогов на правой руке, когда он слишком поспешно сунул в кипящее масло лоток с картофелем фри) ему удалось войти в нужный ритм. Увидев в газете объявление Четсворта, Джонни отправил по указанному адресу свое резюме, отметив в качестве специальной подготовки прослушанный курс по проблемам необучаемости и трудностей с чтением.

В конце апреля, когда заканчивался второй месяц его работы в закусочной, он получил приглашение от Роджера Четсворта прибыть на собеседование 5 мая. Джонни взял выходной и в 14:10 чудесного весеннего дня потягивал из высокого запотевшего бокала пепси-колу со льдом в кабинете бизнесмена, слушая, как трудно Чаку дается чтение.

— Как считаете, это дислексия? — поинтересовался Роджер.

— Думаю, нет. Это похоже на обычный страх чтения.

Четсворт поморщился.

— Синдром Джексона?

Джонни был поражен. Да и как не удивиться?! Девять лет назад Майкл Кэри Джексон, специалист по технике чтения из Университета Южной Калифорнии, выпустил книгу «Невосприимчивый читатель», наделавшую много шума. Он описывал разнообразные проблемы, возникавшие при чтении. Они получили название «синдрома Джексона». Это была очень хорошая книга для тех, кому удавалось совладать с научной терминологией. И то, что Четсворту это удалось, красноречиво свидетельствовало о его решимости помочь сыну выкарабкаться.

— Что-то вроде этого, — согласился Джонни. — Но, как вы понимаете, я не видел вашего сына и не слышал, как он читает.

— У него остались «хвосты» за прошлый год. Их нужно досдать. Американская литература, материал по истории за два месяца, да еще и граждановедение. Он завалил выпускной экзамен, потому что не смог ни черта прочитать! У вас есть лицензия на преподавание в Нью-Хэмпшире?

— Нет, но получить ее — не проблема.

— И как бы вы поступили с моим сыном?

Джонни изложил свои рекомендации. Чаку нужно много читать вслух, причем упор следует сделать на литературу с увлекательным сюжетом: фантастику, боевики, приключения. Постоянный контроль за тем, понимает ли он прочитанное. И техника расслабления, описанная в книге Джексона.

— Зачастую отличникам приходится труднее, чем другим, — пояснил Джонни. — Они находятся в постоянном напряжении и невольно сами перенапрягают мозг, чем вызывают своего рода умственное заикание…

— Это Джексон так считает? — перебил его Четсворт.

— Нет, так считаю я, — улыбнулся Джонни.

— Хорошо, продолжайте.

— Если после чтения ученик имеет возможность расслабиться и у него нет необходимости тут же воспроизводить прочитанное, заблокированные каналы начнут прочищаться. И тогда у него произойдет переосмысление своего подхода, появится позитивное мышление…

Глаза Четсворта заблестели. Джонни невольно затронул краеугольный камень его жизненной философии и, не исключено, кредо всех, кому удалось самостоятельно пробиться в жизни.

— Ничто так не способствует успеху, как успех, — заметил он.

— Можно и так выразиться.

— Сколько нужно времени, чтобы получить лицензию на преподавание в Нью-Хэмпшире?

— Для соблюдения всех формальностей нужно недели две.

— Значит, вы можете приступить к занятиям двадцатого?

Джонни растерялся:

— То есть вы берете меня?

— Если это место интересует вас, считайте, что оно ваше. Жить вы можете в гостевом домике. Этим летом чертовы родственники и друзья Чака как-нибудь обойдутся, тем более что я намерен заставить его «пахать». Я буду платить вам шестьсот долларов в месяц. Это, конечно, не бешеные деньги, но если дела у Чака пойдут на лад, получите серьезные премиальные. Очень серьезные.

Четсворт снял очки и провел рукой по лицу.

— Мистер Смит, я люблю своего мальчика и желаю ему только добра. Помогите нам.

— Постараюсь.

Четсворт снова надел очки и взял резюме Джонни.

— Вы уже очень давно не преподавали. Разонравилось?

Начинается, подумал Джонни.

— Нет, просто я попал в аварию.

Четсворт бросил взгляд на шею Джонни, где остались шрамы от операций на сухожилиях.

— Автомобильная катастрофа?

— Да.

— Серьезная?

— Да.

— Сейчас, похоже, вы в полном порядке, — заметил Четсворт и убрал резюме в ящик стола. Как ни странно, вопросов у него больше не было.

Вот так после пятилетнего перерыва Джонни снова приступил к преподаванию, правда, на этот раз в его классе оказался всего один ученик.

2

— «И хотя я не… невольно оказался виновен в его смерти, он взял мою руку и, слабо сжав, улыбнулся, показывая, что не де… не держит зла. Это была тяжелая минута, и я ушел, чувствуя, что мне никогда не ис… не искупить того зла, что принес в этот мир».