Мёртвая зона (другой перевод), стр. 22
— …что ровно в четыре часа это заведение поразит молния, — осклабившись, закончил фразу парень в серой спецовке. Пожилой завсегдатай одобрительно хмыкнул.
— А если серьезно, мистер, — вмешался Кэррик, — то посмотрите сюда. — Он показал на золоченый гвоздь, вбитый в дощечку на стене возле телевизора среди сверкающего ряда бутылок. На гвоздь были нанизаны листки бумаги. — Это всё счета, которые надо оплачивать до пятнадцатого числа каждого месяца. Все это расходы, а много вы видите здесь народа? Мне приходится поджиматься и проявлять осмотрительность…
— Об этом я и толкую, — подхватил Дохей. — Нужно проявлять осмотрительность. А покупка трех или четырех громоотводов — как раз попадает в эту категорию. Здесь налицо источник опасности — вы же не хотите, чтобы заведение сгорело от удара молнии?
— Он не возражал бы, — заметил старик. — Тогда получил бы страховку и переехал во Флориду. Верно, Брюс?
Кэррик смерил его недружелюбным взглядом.
— Что ж, поговорим о страховке, — предложил Дохей. Парень в серой спецовке потерял интерес к беседе и отошел. — Ваши страховые взносы на случай пожара уменьшатся…
— Моя страховка покрывает все сразу! — отрезал Кэррик. — Послушайте, сейчас мне это не по карману. Честно. Вот на будущий год…
— Что ж, может, я и заеду на будущий год.
Дохей знал: люди не верят, что в их дом ударит молния, а потом уже будет слишком поздно. Объяснить таким, как Кэррик, что установка громоотводов позволит сильно сэкономить на страховых премиях, невозможно. Но Дохей был философом и не кривил душой, сказав, что заехал просто передохнуть.
Намереваясь подтвердить это и показать, что не обиделся, он заказал еще пива, правда, на этот раз не предложил Кэррику составить компанию.
Пожилой посетитель опустился на стул рядом с Дохеем.
— Лет десять назад у нас тут молния ударила в человека на площадке для гольфа и убила его. А если бы он шел с громоотводом, тогда — другое дело, не так ли? — Он рассмеялся, дохнув на Дохея застарелым запахом пива. — Говорят, монеты у него в карманах расплавились. Молнии — вообще странные штуки. Я помню, как…
Дохей рассеянно слушал его, машинально кивая. Молнии — действительно «странные штуки»: никогда не знаешь, в кого или во что ударят. Или где.
Он допил пиво и вышел на улицу, прихватив сумку со страховкой от кары небесной — не исключено, что единственной в своем роде. Несмотря на невыносимое пекло, Дохей постоял на пустынной парковке, разглядывая ровную линию крыши. 19 долларов 95 центов, максимум — 29,95, и хозяин не мог себе этого позволить. Да он только в первый год сэкономит семьдесят долларов на своей комбинированной страховке, а все равно считает, что это ему не по карману! А объяснять ему что-то при стоявших вокруг и подначивающих клоунах — значит, терять время.
Может, он еще пожалеет об этом.
Дохей сел в свой «бьюик», включил кондиционер и, пристроив сумку с образцами на сиденье рядом, отправился на запад в сторону Конкорда и Берлина, чтобы опередить грозы, которым суждено разразиться рано или поздно.
8
В начале 1974 года Уолт Хазлетт сдал экзамены на адвоката, и они с Сарой устроили по этому случаю вечеринку, на которую пригласили всех его друзей, всех ее друзей и всех своих общих знакомых. Всего набралось больше сорока человек. Пиво лилось рекой, и когда все закончилось, Уолт заметил, что если их не выселят из-за жалоб соседей, то они смогут считать себя везунчиками. Последние гости разошлись в три часа ночи, и Уолт, проводив их, нашел Сару в спальне, нагую, но в туфлях и сережках с алмазной крошкой, которые он подарил ей на день рождения, из-за чего ему пришлось залезть в долги. Они занимались любовью, пока, обессилев, не провалились в сон. Проснулись они только в полдень, и у обоих разламывалась голова. А через шесть недель Сара обнаружила, что беременна. Они оба не сомневались, что зачатие произошло в ту самую ночь после грандиозной вечеринки.
В Вашингтоне Ричарда Никсона постепенно загоняли в угол расследованием истории с магнитофонными записями. В Джорджии фермер, выращивающий арахис, в прошлом морской офицер, а ныне губернатор Джеймс Эрл Картер начал зондировать почву, намереваясь занять пост, который мистер Никсон скоро освободит.
В палате 619 больницы «Истерн-Мэн» Джонни Смит по-прежнему находился в коме, и его тело постепенно принимало позу эмбриона.
Доктор Стронс — тот самый, что разговаривал с Эрбом, Верой и Сарой на следующий после аварии день в конференц-зале, — умер от ожогов в конце 1973 года. В его доме сразу после Рождества вспыхнул пожар, вызванный коротким замыканием в неисправной рождественской гирлянде. Теперь за Джонни присматривали два новых доктора: Вейзак и Браун, заинтересовавшиеся его случаем.
За два дня до отставки Никсона Эрб Смит оступился на фундаменте дома, который возводил в Грее, и, неудачно упав на тачку, сломал ногу. Кость срасталась очень плохо, да так и не срослась до конца. С тех пор Эрб прихрамывал, а по дождливым дням даже ходил с палкой. Вера молилась за него и настояла, чтобы он на ночь заматывал больную ногу тканью, лично благословленной преподобным Фредди Колтсмором из Бессемера, штат Алабама. Цена «Благословленного покрывала Колтсмора» (как его называл Эрб) составляла 35 долларов. По его наблюдениям, толку от покрывала не было никакого.
В середине октября, вскоре после того, как Джеральд Форд публично простил бывшего президента, Вера снова стала ожидать конца света. Эрб узнал о том, что она собиралась предпринять, в последнюю минуту. Вера договорилась о передаче всех их скромных накоплений, отложенных после катастрофы с Джонни, Американскому обществу последних дней. Мало того, она собиралась продать их дом, и через пару дней уже должны были прислать грузовик, чтобы вывезти все их вещи. Это открылось случайно, когда позвонил риелтор и спросил Эрба, можно ли после обеда показать их дом потенциальному покупателю.
И тут он впервые в жизни вышел из себя.
— Бог мой, да ты в своем уме?! — взревел Эрб и заставил жену рассказать о ее планах. Они были в гостиной, и он только что позвонил и отменил заказ на грузовик. В окна барабанил дождь.
— Не упоминай имени Господа всуе, Герберт!
— Замолчи! Замолчи! Я больше не желаю слушать эту чушь!
Она испуганно вздрогнула.
Эрб подошел к ней, тяжело опираясь на палку. Вера подалась назад и взглянула на него с таким мученическим выражением, что ему захотелось — прости Господи! — размозжить ей голову этой чертовой палкой.
— Ты вовсе не в том состоянии, чтобы не понимать, что творишь! — воскликнул он. — Так что причина не в этом! Ты действовала за моей спиной и орудовала тайком от меня, Вера! Ты…
— Нет! Неправда! Я не…
— Правда! — бушевал Эрб. — А теперь послушай меня, Вера! Я сыт по горло и больше такого не допущу! Молись сколько хочешь. За молитвы платить не надо. Пиши сколько влезет писем: марка стоит тринадцать центов. Если хочешь и дальше купаться в том дешевом дерьме, которым тебя пичкают мошенники от Христа, пожалуйста! Если хочешь и дальше верить в обман и фантазии — пожалуйста! Но только избавь от всего этого меня! Я выразился ясно? Ты все поняла?
— Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое…
— Ты все поняла?
— Думаешь, я сумасшедшая! — Лицо Веры исказилось от бессилия и безнадежности, а из глаз брызнули слезы.
— Нет, — уже спокойнее возразил он. — Во всяком случае, пока. Но, видно, пора поговорить начистоту, Вера. Уверен, этого не избежать, если ты не одумаешься и не перестанешь валять дурака.
— Вот увидишь, — сказала она сквозь слезы. — Вот увидишь! Господь знает правду, но не спешит ею делиться.
— Главное, пойми: пока Господь выжидает, наша мебель останется при нас! И что в нашей семье это не обсуждается!
— Наступает конец света! — воскликнула Вера. — Час апокалипсиса уже близок!
— Правда? А за кофе все равно просят заплатить пятнадцать центов, Вера!