Конец света: прогнозы и сценарии, стр. 4
Да и механизм образования дыры в соответствии с моделью Молины и Роуленда вызывает некоторое недоумение. Действительно, все вредные газы обычно скапливаются над местами выбросов, и только фреоны почему-то специально пролетают несколько тысяч километров, для того чтобы воевать с озоном в небе Антарктиды — именно в том месте планеты, где по определению не может быть никаких холодильников и кондиционеров, ни с фреоном, ни без (по двум причинам: крайне низкой населенности и полной бесполезности этих предметов в условиях среднегодовой температуры ниже —40 °C). А вот над крупными городами, где из прохудившихся кондиционеров фреон вытекает (или вытекал?) постоянно, со слоем все нормально.
Более того, в 2004 году «озоновые дыры», только меньших размеров, чем над Антарктидой, были найдены над Уралом и Сахалином, которые сегодня тоже огромным производством не блещут. И если с перемещением фреона к Южному полюсу экологи еще пытались что-то придумать (всякие воздушные течения, равномерные перемешивания и т. д.), то в этом случае они ничего придумать уже не могут. Нет у этого газа никаких стимулов для полета на Сахалин — ни климатических, ни геофизических.
Даже если предположить, что озоновая дыра растет из-за фреона, Россия должна была бы стараться не мешать этому процессу. В отличие от центральноамериканских и большинства европейских народов, страдающих от излишнего ультрафиолета, наш народ живет в условиях острого его дефицита. Именно поэтому мы ездим на юг загорать, иначе говоря — облучаться. Именно поэтому мы тратимся на солярии и кварцевые лампы. Нам бы его побольше — и народ был бы значительно здоровее. Ведь недостаток ультрафиолета так же вреден, как его переизбыток. Но мы подписываем соглашения, снижаем выбросы, сворачиваем производство, даже не прикинув вчерне: а нам это нужно?
В 1970-х годах США призывали не покупать советские реактивные самолеты, говоря, что их двигатели разрушают озоновый слой. Чуть позже они сами начали изготовлять такие же, заявив, что прежние расчеты были неверны. Научиться бы нам защищать свои интересы.
Сейчас, кстати, все больше ученых склоняются к «водородному» механизму образования озоновых дыр. Дело в том, что водород тоже неплохо борется с озоном. Над Антарктидой его концентрация выше, чем в других местах: там он выходит из недр Земли через тектонические разломы земной коры. Такие же разломы есть и на Урале, и на Сахалине. Но если это так, то таким процессам уже много миллионов лет, просто раньше мы их не замечали. А теперь заметили и сразу испугались. Хотя пугаться нечего. Многие ученые утверждают, что уничтожить озоновый слой вообще невозможно: пока в атмосфере есть свободный кислород, этот защитный слой по мере уничтожения будет моментально восстанавливаться. А не будет кислорода, тогда нам и озон не поможет.
Мнение эксперта
Из интервью Джонатану Молдаванову (журнал «Вестник», США)
Андрей Петрович Капица — профессор, член-корреспондент РАН, президент международной ассоциации «Экология человека».
В конце полярной зимы и в начале полярной весны количество озона над Антарктидой сокращается на десяток, два десятка, а то, бывает, и три десятка процентов, но потом, по мере наступления полярного лета, количество озона увеличивается и снова становится нормальным. То есть происходит колебательный процесс. В течение двух месяцев наблюдается утончение слоя, и в эти месяцы возрастает количество ультрафиолетового света, вредного для всего живого, потому что этот свет уничтожает бактериальную форму существования. Но связывать колебания толщины озонового слоя с увеличением заболеваний раком кожи (меланомой) абсолютно неправильно… Сезонные колебания имели место всегда. У атмосферы своя закономерная динамика. Говорят, число заболеваний меланомой возросло якобы из-за выбросов в атмосферу промышленных фреоновых газов, которые используются в холодильной промышленности, в кондиционерах, в аэрозольных баллончиках и разрушают озоновый слой, приводя к его истощению. Фреоны, однако, в гораздо больших количествах извергаются вулканами, чем человеком. Я показал это на примере камчатских вулканов и вулканов Индонезии, которые беспрерывно выбрасывают в атмосферу такие природные газы, как фреон-11, фреон-12, фреон-111. Озоновый слой реставрируется теми же солнечными лучами, которые его создали. Свет раскалывает молекулы кислорода (напомню, что озон — изотоп кислорода), и этот процесс все время поддерживает количество озона в атмосфере. Разумеется, есть причины (и причины вполне естественные, а не искусственные), способствующие утончению озонового слоя, но ничего необратимого не происходит, и главное здесь — динамика, периодические колебательные движения. Об этом убедительно говорят спутниковые наблюдения. Важно еще вот что: в тропических широтах озоновый слой всегда был значительно тоньше, чем в высоких широтах, а ведь мы знаем, что именно там зародилась жизнь.
Бывший президент Академии наук США Фредерик Зейтц обращал внимание на то, что все теории глобального потепления и озоновых дыр притянуты за уши и не отвечают действительности, что это — антинаучные теории. Письмо к правительству США с призывом отвергнуть соглашение, составленное в декабре 1997 года в Киото, подписали 17 тысяч американских ученых. Они согласны с Зейтцем и считают: соглашение и стоящие за ним тенденции — подлинная угроза человечеству и тяжелый удар по его будущему.
Новый ледниковый период
Потепление климата идет, причем довольно существенное. За минувший век средняя температура на земном шаре поднялась на 0,7–0,8 градуса. Ничего подобного на планете не происходило уже более двух тысячелетий. Потепление большей частью произошло в период с 1970 по 2000 год, то есть за последние (наиболее индустриальные) 30 лет.
Глобальные климатические процессы чрезвычайно сложны, и ни один ученый не сможет точно ответить, в какой мере в этом потеплении виноваты люди. Часть климатологов считают, что человек своими выбросами не только не способствует, а, напротив, препятствует повышению температуры планеты. Дело в том, что вместе с парниковыми газами в атмосферу выбрасывается большое количество золы и аэрозолей, которые создают эффект, названный «глобальным затемнением». Термин придумал американский климатолог Джеральд Стэнхилл еще в самом начале 1990-х годов. В конце 1990-х годов гипотеза получила цифровое подтверждение. Стэнхилл и его коллега Шабтай Коэн из израильского Центра вулканологии, проанализировав данные с 1958 по 1992 год, выяснили: уровень солнечного освещения Земли постоянно падает, примерно на 0,27 % в год. За полвека это составляет почти 15 % — цифра солидная. Правда, и тут ученые не особо верят в человеческий фактор, больше упирая на возросшую активность вулканов. Средний вулкан запросто «выдыхает» в атмосферу такое количество пепла и газа, какое человечеству и присниться не может. Кракатау, который совсем не считается чемпионом по выбросам, за несколько дней своего извержения одной лавы выдал 20 км3 (каменный кубик со стороной в 2,7 км), не говоря уж о газах и золе. Человечество не смогло бы «выдохнуть» столько за год. А поскольку атмосфера затемняется, доступ солнечной энергии к поверхности планеты уменьшается, что должно приводить к ее охлаждению. Резонно предположить: если бы не эти самые выбросы, Земля нагрелась бы еще больше.
Циклы потепления и похолодания на Земле существовали всегда. О том, что их вызывает, ученые гадают до сих пор. Одни считают, что это вызвано изменяющейся активностью Солнца, другие говорят, что «холодает» на планете в периоды, когда Солнечная система проходит через пылевые и газовые скопления, третьи винят во всем земную ось, которая постоянно колеблется и меняет угол своего наклона. Скорее всего, правы тут все. Еще в 1939 году югославский ученый Миланкович высчитал, что климат Земли меняется по трем циклам — 23 000, 41 000 и 100 000 лет (они были названы циклами Миланковича). В соответствии с ними человечество сейчас как раз и переживает самую жару (Великое лето), которая вот-вот должна смениться самым лютым холодом (Великой зимой). И смена будет происходить не тысячелетия, и не столетия — она произойдет за 10–15, максимум 50 лет.