Звезда моей любви, стр. 11
Но людям чуждо спокойствие, ведь они не умеют придерживаться мудрой золотой середины, предпочитая впадать в крайности. Они становятся воинами Света или воинами Тьмы, потому что заботятся исключительно о себе. И лишь тот, кто научится думать о мире как о целом, сумеет стать его спасителем, ведь мир нейтрален и не принадлежит ни добру, ни злу. Поэтому наш многострадальный Лаганахар давно уже ждет момента обновления, призывая своего спасителя, который восстановит покачнувшееся равновесие Света и Тьмы…
И вот, распахнув крылья и воспарив над миром, я внезапно прозрела, постигнув истинную суть происходящих в нем процессов и осознав его насущные потребности. И тогда, вдохнув полной грудью, я добровольно раз и навсегда приняла на свои плечи возложенную на меня миссию, принеся безмолвную клятву снова воссоединить Свет и Тьму, смешав их в идеально равных пропорциях. Я стала той, кого так ждал наш мир, – Наследницей, хранительницей Лаганахара, несущей в своих жилах кровь людей и трех эльфийских кланов. Я поняла природу любви и ненависти, научилась ценить жизнь и уважать смерть, прониклась состраданием к чужой боли и обрела счастье осознания чужой радости. Я захотела полностью расправить сложенные за спиной крылья и зажечь Звезду моей души. Я стала самой собой!
– Хватайся! – хрипло выдавила я, протягивая эльфийке правую руку. Никогда прежде не думала, что летать так трудно! Каждое движение крыльями – непривычное, идущее вразрез со всем, что я умела делать ранее, давалось мне с немыслимой болью. Спину будто резали тупыми ножами, в голове звенело, а мои лопатки развернуло назад так резко и под таким невероятным углом, словно меня пытали на дыбе. Но, упрямо прикусив губу, я все-таки преодолела разделяющее нас расстояние и протянула утопающей в песке эльфийке свою дрожащую потную ладонь.
– Только не упади! – будто заклинание твердил Беонир, возбужденно приплясывая на месте. – Йона, только не упади!
– Я тебе упаду! – предостерегающе бурчала бледная, словно погребальное полотно, Ребекка, рефлекторно уцепившись за свои мечи. – Если эта эльфийка, чтоб ее мантикора три раза переварила, утянет тебя вниз, то обещаю, я ее на кусочки порежу… – В этой абсурдной угрозе не просматривалось никакого здравого смысла, ибо невозможно убить того, кого поглотит зыбучий песок. Но тем не менее из уст лайил эти слова звучали на редкость впечатляюще.
Я почувствовала, как мои конвульсивно подрагивающие пальцы переплелись с нежными пальчиками эльфийки, и что было мочи потянула ее вверх, усиленно взмахивая крыльями. Девушка радостно взвизгнула и ухватилась за меня, словно утопающий за соломинку, до крови оцарапав своими накрашенными перламутровыми ноготками. Второй рукой она успела сгрести ремешок своего необычного музыкального инструмента, с которым, похоже, не собиралась расставаться ни за какие коврижки. Я крякнула, чуть не сверзившись в песок… Эта тоненькая и хрупкая на вид девушка показалась мне неожиданно тяжелой. Я испытала такое чувство, словно в области солнечного сплетения у меня что-то хрупнуло и оборвалось, истекая кровью внутри тела. Поначалу я не верила в результативность своего усилия – девушка удерживала меня будто якорь, не позволяя взлететь. Но потом я поняла, что медленно, пядь за пядью, я все-таки вытаскиваю эльфийку из песка, нехотя стекающего с ее груди, талии, бедер, ног…
– Они летят! – восторженно заорал Беонир, победно размахивая руками. – Ребекка, смотри, у Йоны все получилось!
– Вижу! – с облегчением отозвалась воительница, одаривая его лучезарной улыбкой и ласковым влюбленным взглядом. – А мы в ней и не сомневались!
– Женщины! – ликующе хохотнул ниуэ, обрадованный ее вниманием. – Стреляя глазками, не бросайте раненых!
– Мы добрые, – многозначительно ухмыльнулась девушка, – можем и добить…
– Ну да, знаем мы вашу доброту, – проворчал юноша, отступая и боязливо косясь на прекрасную воительницу. – После нее вообще никто не выживает.
– Только сильные могут позволить себе быть добрыми и жалостливыми, – наставительно выставила палец Ребекка. – Ибо слабые и трусливые никогда никого не жалеют!
– Значит, наша малышка Йона стала сильной? – недоверчиво приподнял бровь юноша, воспринявший эти слова слишком буквально. – Да ну… Погляди на нее, она же еле крыльями ворочает!
– Дурак ты, блохастый! – снисходительно улыбнулась Ребекка. – Физическая сила уходит и приходит, зато духовная – вечна, причем она все возрастает, возводя своего обладателя в ранг полубога!
Беонир задумчиво нахмурился, углубившись в какие-то свои, лишь ему доступные мысли. Скорее всего он озадачился измерением глубины собственной духовной силы и, судя по уныло опустившимся уголкам губ, проведенный самоанализ не принес ожидаемого удовлетворения.
Глава 3
Не знаю, в каких единицах принято измерять дальность полета, но если перевести в шаги покрытое мною расстояние, то вряд ли я смогла бы на равных посоревноваться с какой-нибудь быстрокрылой птицей. Боюсь, на роль моего единственного крылатого соперника подошла бы лишь неповоротливая курица-наседка, не способная взлететь выше привычного насеста. Но, к счастью, нам хватило и столь скромного достижения, ибо благодаря ему мы умудрились кое-как преодолеть границу зыбучей ловушки и, вырвавшись на свободу, шумно плюхнуться на песок.
Ловя воздух широко раскрытым ртом, я тяжело переводила дух, мысленно поймав себя на том, что с моего лица не сходит счастливая, идиотская, хоть и весьма смахивающая на гримасу боли, улыбка. Самый сильный наркотик в мире – это добрые дела! Едва начав их совершать, ты тут же понимаешь, насколько невероятный кайф они доставляют именно тебе, творцу, и поэтому втягиваешься с первого раза. Кто еще не испытал этого захватывающего чувства, советую попробовать лично, и тогда вы сами убедитесь в правдивости моих слов.
В очередной раз погрузившись в пространные псевдофилософские размышления, я сначала не обратила внимания на деликатные, но весьма осязаемые тычки, исходящие откуда-то снизу и нацеленные точнехонько в грудь. Такое ощущение, будто некто ловкий назойливо стремится выбраться из-под меня, пустив в ход острые кулачки и коленки. Я недоуменно нахмурила брови, вслушиваясь в сигналы своего натруженного тела. У меня болело все: спина, ноги, плечи, крылья. А еще жутко саднили кем-то исцарапанные пальцы… Пальцы! Как же я посмела о ней забыть?! Я потрясенно охнула и поспешно перекатилась набок, освобождая недавно спасенную, а теперь бестактно придавленную моим телом эльфийку.
– Привет! – Девушка облегченно выдохнула, села и первым делом схватилась за свой необычный музыкальный инструмент, очевидно, представляющий для нее немалую ценность. – Меня зовут Лорейна, а это, – она любовно погладила струны, – мелодика!
– Йохана! – представилась я. – Мы рады тебе и… – я улыбнулась, – твоей мелодике!
– Ого! – ахнула эльфийка. – Так ты и есть Неугасимая Звезда Блентайра?
– Я и сама постепенно начинаю в это верить, – смущенно кашлянула я. – Но мне все равно больше нравится простое имя Йона.
– А стоило ли так изощренно издеваться над Йоной, нагружая ее, кроме себя, еще и этой вычурной бандурой? – язвительно заметила подошедшая к нам Ребекка, помогая мне надеть камзол и небрежно указывая пальцем на изукрашенную перламутром и обвешенную шелковыми лентами мелодику. – И чего, спрашивается, ты с ней так носишься, словно с писаной торбой?
Я устало свернула свои онемелые крылья и вновь спрятала их под одеждой, замаскировав удобной пелеринкой.
– Она красивая! – звонко вскрикнула Лорейна, торопливо задвигая инструмент себе за спину с таким испуганным видом, словно лайил намеревалась разнести его в щепки. – А еще в ней живет моя душа!
– «Красивая», – хмуро проворчала воительница, начисто проигнорировав вторую фразу девушки. – Ишь ты, уси-пуси, нежности какие телячьи, чтоб их мантикора три раза переварила! Да ты хоть знаешь, куколка, почему мы все так гоняемся за красотой? Потому что окружающая нас реальность уродлива до безобразия!