Между сном и явью, стр. 71

Я замешкался на какой-то десяток секунд, в нерешительности замерев между тремя пантеонами, но этого хватило, чтобы камни почувствовали чужака. Благо, я уже знал примерно, с чем могу столкнуться. Самые мелкие камешки только начинали приходить в движение, а я уже со всех ног бежал куда подальше. Но даже если учесть мою расторопность, охранная система отреагировала как-то вяленько: дюжина щебеночных полтосов – вот и вся погоня. И никого из элитного сопровождения в виде Геройских булыжников. Даже как-то обидно, хотя мне этого с головой хватит, видимо, в том-то вся фишка.

В планах было: оперативно покинуть агрозону и спуститься пониже. Но планы пошли прахом, когда позади меня на ходу начал собираться мой личный Геройский преследователь. Накаркал, ничего не скажешь.

В голове промелькнула безумная идея, но, к своему удивлению, страха я не испытывал. Врубив спринт, я, затаив дыхание, домчался до края, прыжок с рывком, следом телепорт на метр в сторону от скалы. На короткий миг я замираю, после мчусь вниз. Ветер бьет в лицо, сердце бешено колотится, а земля с каждой секундой все ближе.

Страха перед болью нет – моментальная смерть и никаких мучений. А вот иных эмоций хватало: меня переполнял восторг – пусть не полета, но свободного падения. Даже за пару секунд до удара меня переполняло возбуждение!

Удар, короткий миг ожидания смерти и удвоения долга. Но ничего этого не было, ведь мне каким-то образом посчастливилось пережить это падение. Хиты просели глубоко в красную зону, а вместо блаженного избавления я ощутил всю боль того мешка с изломанными костями, в которое превратилось мое тело. И пусть в настройках прописаны цифры, далекие от ста процентов, но, боже мой, как же мне хреново.

Где-то на задворках сознания закричала Лиэль, но я ее почти не слышал, утопая в мучениях изломанного тела.

Глава 18

Меж двух миров

Тело все еще не слушалось, но разлепить веки я все же смог. Теллура осталась где-то позади, но не было и привычной и, по-своему, уютной тьмы капсулы. Парализованный, я болтался в гигантской пробирке, наполненной мутноватой жижей.

Первой мыслью было рвать когти, вот только пошевелить я мог разве что веками, а на них далеко не уползешь.

Это явно не Теллура, а значит, реал – третьего не дано. Но если это так, то какого черта я не в своей капсуле?

Ворочая пудовыми неподъемными мыслями, я вспоминал последние события. Пик, погоня щебени, прыжок и…

Воспоминаний о падении хватило, чтобы сердце бешено заколотилось. По телу пробежала первая волна боли, а за ней вторая и третья. За стеклом призывно запищала аппаратура, а вода перед глазами насытилась красным.

Во рту появился привкус железа, я попытался откашляться, но помешали трубки, идущие в горло. Я задыхался, а писк машины тем временем перерос в отчаянный вопль.

– Вашу мать, – за стеклом показался размытый силуэт человека в белом, – я сказал, обрубайте, всю ответственность…

Все чувства ушли, рассеялись в навалившейся усталости. Против воли я закрыл глаза. Мысли стали неподъемно тяжелыми и вязкими, но обрывки увиденного складывались в цельную картину, до боли походившую на фрагмент из фильма ужасов.

Тело наливается тяжестью, словно вовсе и не зависло где-то в колбе с мутной жижей. Сквозь веки пробивается яркий свет, и я против воли открываю глаза. Надо мной зависает лицо Игоря Семеновича, который вновь растягивает каждую букву, поздравляя с отработанной сменой. С полминуты я смотрю замедленное кино, а после время возвращает себе привычный ход, а я все лежу в капсуле, с опаской поглядывая по сторонам.

Игорь Семенович все говорит, расспрашивает о самочувствии, словно ничего не произошло. Да и я сам уже не уверен, что что-то было. Чувствую себя отлично, никакой боли и шлангов.

Может, и правда, ничего не случилось?

Из капсулы выбрался без труда, даже с этакой легкостью во всем теле. Глобальных изменений в теле не заметил, но то, что оно стало сильнее – чувствовал. Такое ощущение, что всю жизнь на шее таскал мешочек с камушками, от которого теперь избавился. Приятное чувство.

Колбы с мутной жижей или чего-то похожего на нее я не нашел. Как дополнительный гарант нормальности и правдивости происходящего – сидящий в углу и скучающий представитель ВМА.

– Ну что, восторженный, испуган, очухался? – вопрос Игоря вырвал из лениво тянущихся мыслей. Мужчина по-своему истолковал мое замешательство. – У тебя параметры перед вылетом из системы один краше другого были. Поначалу ничего не предвещало беды, даже напротив, тебя переполняли душевный подъем, эйфория, восторг и даже, не побоюсь сказать, возбуждение внутреннего мира. А вот апогеем шел запредельный страх, я бы даже сказал – ужас! Чего ты там такого страшного увидел?

Страх, ужас… а как же боль? Плющило меня не по-детски после приземления! И почему тощий ВМАшевец продолжает скучать в углу, у меня же тут ужас запредельный был! Или все это игровые мелочи?

– Упал, с большой высоты, – не сводя взгляда с Игоря Семеновича ответил я.

– А ты высоты боишься?

– Не то чтобы боюсь, так, опасаюсь, да и не высоты, а финальной стадии полета, – а смешок-то каким-то нервным у меня получился.

– Эк тебя зацепило. Да бывает, у нас как-то один альфовец из капсулы чуть ли не в слезах вывалился. Попал в банальную ледяную ловушку, урона минимум, болевых ощущений столько же, а вот страстей было выше крыши. Парень божился, что чуть ли не из пыточной выбрался, он же в момент заморозки моргнул неудачно – глаза закрыты были.

– И что в итоге?

– Да ничего особенного. За пару дней оклемался и вернулся, правда, теперь по ту сторону миров моргать перестал, – хохотнув, добавил Игорь, – рыбой теперь все кличут. Кстати, а ты чего с закрытым глазом ходишь? – уже больше шепотом спросил он.

Мать, а ведь и правда, правый глаз закрыт. Как в Теллуре ходил, так и тут…

Казалось бы, мелочь, возьми да открой глаз, а я побаивался – вдруг что нехорошее выйдет. Правда, медлить и выдавать свой испуг не стал, как-то неудобно, все же взрослый человек, а успел всякого бреда себе напридумывать.

Веки разлепились неохотно, но ничего страшного не произошло. Первые секунд десять мутновато как-то было и ощущение, словно песок попал, но, хорошенько потерев глаз, избавился от противного ощущения.

– В Теллуре глаз покалечили, вот и хожу с закрытым, – так же тихо ответил я, – видимо, в привычку вошло.

– Ты там это, не заигрывайся, – серьезно заметил он, – помни, где какой мир. Ладно, времени на лясы больше нет, сегодня дел поболее, чем в прошлый раз. Сейчас пробежимся по базовым анализам, а после тебе в срочном порядке к Степан Марковичу.

На этой части разговора оживился ВМАшевец и попытался настоять на более детальном анализе. Я напомнил ему о своем предложении пожертвовать ему своим задним и прочими проходами во имя науки, а ко мне с такими предложениями не лезть и что я вообще не по этой части. Тощий побагровел и напыжился, но ничего так и не сказал.

Сейчас бы искупаться…

Вот вроде сам чистый и переоделся в чистое, а все равно есть стойкое желание принять душ. Наверное, осталась привычка со старой работы, после которой непременно стоило смыть с себя остатки рабочего дня.

На анализы меня вел Игорь, и даже тощий не плелся сзади, так что говорили уже более открыто.

– А чего такого случилось, что к самому Степан Марковичу, да еще и в срочном порядке? – начал прощупывать я почву.

Честно говоря, так и не понял, кто такой тот бойкий старичок. Не раз и не два проскакивало нечто вроде: «от самого Степан Марковича», а вот чего в нем такого особенного, никто так и не сказал. Явно не последний человек в корпорации, по крайней мере по региону точно, но на большого босса не тянет – народ при виде него в струну не вытягивается. То, что внимательно слушает и исполняет приказы, это есть, но не более того.