Таких щадить нельзя (Худ. С. Марфин), стр. 5
— Да от тебя сейчас не только жена, полуторка сбежит, — усмехнулся Лобов. — Уходи отсюда. Утром поговорим.
— Без жены я не уйду, — мотнул головою Бубенец и со все нараставшей яростью завопил: — Мы с Женькой расписались! Я согласия на развод не давал! Она не имеет права уходить от меня! Я вам всем покажу, как на фронтовиков поклеп возводить!
Алкоголь окончательно заглушил в Бубенце появившиеся было проблески сознания. Он уже позабыл, что стоит перед Лобовым, перед тем самым Лобовым, знакомство с которым считал великой честью для себя и о котором в кругу друзей всегда с гордостью говорил: «Это что… Я на фронте самого Лобова возил. Вот это человек! За такого в огонь и в воду».
— Раз жена, значит, всегда должна быть с мужем!.. Где муж, там и жена!.. — вопил он. — А эта старая сука… — и неожиданно коротким, но сильным толчком Бубенец ударил Екатерину Васильевну в грудь. Негромко охнув, та, как подкошенная, свалилась на пол. Женя вскрикнула и бросилась к матери. А Бубенец выхватил из кармана тяжелый разводной ключ и взмахнул им над головой жены, но, не успев опустить его, сам отлетел в сторону и, ударившись головой о стену, растянулся на полу.
Александр Данилович, потряхивая рукой, ушибленной о скулу Бубенца, подошел к ошеломленному ударом пьянице. Тот, глядя на Лобова неожиданно протрезвевшим взглядом, попытался встать на ноги. Но Александр Данилович, схватив Бубенца за шиворот и пояс, поднял его, как узел грязного белья, и выкинул за двери во двор.
— Запомни, негодяй, — сказал он валяющемуся на земле Бубенцу, — среди моих фронтовых друзей Дмитрия Бубенца больше нет. А завтра поговорим на партбюро колхоза, может ли Бубенец оставаться в партии. Понял?
За калиткой послышался ехидный смешок. Оказалось, собутыльники Дмитрия, притаившись за калиткой, ждали, чем кончится дело. Лобов повернулся в калитке и пригрозил:
— А вы, мародеры, забирайте вашего дружка и ждите утра. Посмотрим, что завтра решат о вас колхозники.
За калиткой сразу воцарилась мертвая тишина. Лобов вошел в сени и запер за собой дверь.
Прибирая в комнате, Екатерина Васильевна и Женя с тревогой прислушивались к шагам, доносившимся из комнаты Лобова.
— Разнервничался! Теперь до утра не уснет, — сокрушалась Екатерина Васильевна. — Сукин сын Митька, какого человека из себя вывел! Ведь ногтя его не стоит.
От калитки донесся голос Дмитрия. Уходя не солоно хлебавши, он с пьяным ухарством кричал, явно рассчитывая, что его услышат находящиеся в доме:
— Мы и не таких видали! Здесь, брат, не фронт! Ты мне не полковник, я тебе не солдат! А за обиду посчитаемся! Запомнишь, полковник, Митьку Бубенца!
Екатерина Васильевна ожесточенно плюнула:
— Ну и дурак, как есть дурак! Какому человеку грозить задумал! Пьяный обормот, сам во всем виноват, а еще грозится!
Прибрав в комнате и уложив перепуганную, плачущую Женю с собою в постель, она еще долго прислушивалась к громким в ночной тишине шагам Лобова. «Все еще не улегся. Рассердился очень. Ну и натворил Митька делов», — сокрушенно думала она, и с этой мыслью незаметно уснула.
Александр Данилович чувствовал, что в эту ночь он заснет нескоро. Происшествие с Бубенцом взволновало его. Он ходил взад и вперед по комнате и думал, как могло получиться, что честный, неглупый парень, больше года деливший с ним тяготы фронтовой жизни, вдруг так опустился. Пришли на память фронтовые эпизоды, когда честность, бесстрашие и преданность Бубенца проверялись смертельной опасностью. Изо всех этих проверок Бубенец выходил с честью. Многое припомнилось гвардии полковнику в отставке, коммунисту Лобову в эти долгие ночные часы. «Нет, не может быть, чтобы Бубенец стал конченым человеком, — подытожил свои размышления Александр Данилович. — Надо будет завтра с ним поговорить круто, но по-человечески. А вот дружков его придется шугануть, как положено. Плесень, а не люди».
Александр Данилович взглянул на часы. До рассвета оставалось совсем немного. «Мерген, наверное, уже поднялся, собирается», — усмехнулся он и подошел к кровати, стоявшей у раскрытого окна. За окном тихо шуршали от ночного ветерка листья фруктового сада. Вынув из кармана халата пистолет, он повернул его, чтобы проверить, на предохранителе ли оружие. Пистолет оказался на боевом взводе. «Как же это я забыл поставить его на предохранитель? — удивился Лобов. — Стареть, что ли, начинаю? Говорят, под старость люди становятся забывчивыми». Он хотел передвинуть скобу предохранителя, но в этот момент что-то сверкнуло у него перед глазами. В мозгу на секунду вспыхнули и погасли яркие до боли искры, а затем все исчезло.
Выстрел переполошил уже заснувших женщин. Первой в комнату Лобова вбежала Екатерина Васильевна и остановилась на пороге. Александр Данилович лежал на полу, около кровати, широко раскинув руки. Справа от него валялся небольшой пистолет. Женя, обойдя мать, подбежала к Лобову и, встав на колени, положила руку ему на грудь, стараясь уловить биение сердца. Широко раскрытыми от ужаса глазами она смотрела на мать и, еле двигая побелевшими губами, шептала:
— Мамочка! Что же это такое?! Из-за чего же это он себя… За доктором надо скорее, мамочка!
Но Екатерина Васильевна, строго взглянув на дочь, суровым голосом ответила:
— Не поможет тут доктор. Одевайся, дочка, да беги в сельсовет. Звони в район. Нехорошее дело случилось в «Счастливом». Ох, страшное дело случилось в нашем доме.
2. ИЩИ УБИЙЦУ
В кабинете, несмотря на раскрытые настежь окна, висел синеватый папиросный дымок. Человек, работавший за массивным письменным столом, непрерывно курил, зажигая новую папироску от только что выкуренной. Изредка он отрывался от бумаг, смотрел на лежащие на столе снятые с руки часы и недовольно морщился. Между тем за окнами наступающий рассвет постепенно побеждал темноту ночи. Но вот человек оторвался от бумаг, устало выпрямился и потянулся. Встав из-за стола, он подошел к окну, облокотился о подоконник и с удовольствием вдохнул свежий утренний воздух. Одетый в зеленую шелкового трикотажа рубашку-финку и серые брюки, этот невысокий худощавый человек казался совсем молодым. Только при внимательном взгляде на его сухое, резко очерченное лицо можно было заметить, что он уже немолод. Обманчивое впечатление молодости в нем производила юношески стройная фигура спортсмена и белокурые, хотя и порядком поредевшие, волосы. Звонок телефона вернул человека к столу.
— Да, полковник Голубкин, — негромко ответил он в трубку. — Почему так долго не звонили? Опять?
Некоторое время он слушал взволнованные объяснения, а затем приказал:
— Сейчас же приезжайте ко мне. Нет, я еще немного задержусь.
Повесив трубку, Голубкин больше не возвратился к окну. Опустившись в свое кресло, он задумался. Снова неудача. Банда «Три вальта», действующая на мотоциклах, опять сумела ускользнуть. Впрочем, подробности этого дела через несколько минут доложит майор Кретов. Засада около Ювелирторга тоже пока что не дала никаких результатов. Бандиты или почуяли слежку, или еще не собрались с силами для налета.
В последние недели на город накатилась волна особенно дерзких преступлений. Конечно, такой большой город, город с миллионным населением, к тому же расположенный на юге, всегда является заманчивым объектом для разных авантюристов и любителей легкой наживы. Но сейчас чувствовалось нечто другое. Хотя большая часть преступлений раскрыта, преступники пойманы, сознались и получили по заслугам, полковник Голубкин недовольно хмурился. С каждым раскрытым преступлением у него все больше росла уверенность, что в руки уголовного розыска попадает только мелочь — непосредственные исполнители, а за их спиной остается неразоблаченным инициатор преступлений. И он-то, по мнению полковника, является хозяином попадавшейся в руки уголовного розыска мелочи, очень умным и очень опасным врагом.
Взятые с поличным преступники слишком уж горячо отрицали, что ими кто-то руководит, указывает жертвы, снабжает оружием и за все это забирает львиную долю награбленного. А в том, что исполнители преступлений с кем-то делятся, Голубкин не сомневался. В этом его полностью убедил ряд происшествий последнего времени, в том числе и ограбление кассы металлургического завода. Грабителей было двое, взяли они сто шестьдесят тысяч и были арестованы через неделю. У каждого из них оказалось по тридцати с лишним тысяч. На допросах преступники утверждали, что остальные деньги они «прокутили, проиграли и на девочек истратили». С этой версией они и ушли в лагеря, каждый на двадцать лет. Но теперь Голубкину удалось установить, что бандиты истратили только восемь тысяч. Где же остальные восемьдесят?