Таких щадить нельзя (Худ. С. Марфин), стр. 48

Но Косой умудрился испортить свое собственное торжество. Вернее, Косого подвела замшевая куртка, только что выигранная им у Жорки. Насладившись полностью произведенным впечатлением, Косой встал и, властно взмахнув рукой, приказал:

— А ну, Жорочка, красавец-писаный…

И в это мгновение из рукава Косого вылетела карта. Плавно перевернувшись в воздухе, она спикировала на пол. Это была десятка пик, та десятка, которую так ждал Жорка к своему тузу. Карту видели все.

Первым опомнился Жорка.

— Так вот ты, гад, какой, — свистящим шепотом проговорил он и, наклонившись, вытащил из-за голенища щегольских сапожек нож. Косой побелел и кинулся к двери, но на него уже навалились Жоркины адъютанты. Дико завизжали девчонки, страшно завыл Косой, увидя собственную смерть, блеснувшую в Жоркином кулаке, но всю эту сумятицу перекрыл гулкий мужской голос:

— Молчать!

Софочка, словно выполняя команду, выключила верхний свет. В огромной комнате теперь горела только одна маленькая лампочка-ночник на столике у радиолы. В открытых настежь дверях Калерочкиной спальни стоял человек в низко надвинутой на глаза кепке. Поднятый воротник наглухо застегнутого макинтоша скрывал подбородок незнакомца.

— Молчать! Сидеть всем!

И каждый, не исключая Жорки, безропотно подчинился этой команде. «Влипли! Уголовка накрыла!» — подумали все, кроме Софочки и Косого.

А незнакомец подошел к Косому и, не говоря ни слова, ударил его по лицу. Косой, не сносивший даже легких обид, только вскрикнул от полученной оплеухи.

— Верни все, что выиграл! Раззява! — презрительно бросил ему незнакомец. — Ну!

Косой кинулся к столу и, шмыгая разбитым в кровь носом, вытащил из карманов деньги, снял Жоркины часы и куртку.

Незнакомец подошел к столу, потрогал ворох скомканных денег, рассмотрел, поднеся к самым глазам, Жоркины часы, потом положил их обратно и сказал:

— Потом разберетесь тут, чье кого. А теперь слушайте меня. Я два раза не говорю…

С этого дня «братва» почувствовала, что в шайку пришел настоящий хозяин, который сломит любого, кто осмелится ему противоречить. Ребята в темноте не рассмотрели лицо незнакомца, но не сомневались, что это и есть тот самый Пахан, о котором они так много говорили.

Пахан не баловал шайку личным посещением. Большинство ребят только в тот раз и смогло повидать его. Но все в шайке теперь делалось только по указанию Пахана. Передатчиком его воли, этаким блатным Меркурием, стал Жорка Мухаммедов. И только один Жорка знал, что Пахан и зоотехник Топорков одно и то же лицо.

14. КРАСНЫЙ МОТОЦИКЛ

Бубенец сдержал слово, данное Абдукадыру Мергену, и до самого города, более двух суток, шагал пешком. Но приметный след ни разу не попадался ему на глаза.

Под вечер третьих суток Бубенец добрался до конечной остановки трамвая и, усевшись на скамью в почти пустом вагоне, облегченно вздохнул. Самое тяжелое осталось позади. Дмитрий, как и большинство шоферов, не любил отправляться в дальнюю дорогу пешком. И сейчас, отмахав много десятков километров по пыльному, накаленному солнцем шоссе, он сам удивился своей выносливости. Не раз по пути знакомые шоферы останавливали свои машины, предлагали «подбросить», но Дмитрий стоически уклонялся от помощи друзей. Ведь, сидя в кабине, он мог не заметить след машины, указанный ему Абдукадыром Мергеном.

Теперь только бы добраться до уголовного розыска и найти там знакомого майора. Некоторое время Дмитрий колебался, куда поехать раньше: в розыск или на квартиру к знакомому, где он намерен был остановиться на несколько дней. Усталое тело настойчиво требовало отдыха, однако Дмитрий, решив, что дело важнее всего, проехал знакомую остановку и соскочил с трамвая в центре города.

Но Кретова в розыске не оказалось. С Бубенцом говорил молодой тонколицый узбек в шелковом кителе без погон. Назвал себя лейтенантом Кариевым. Почувствовав расположение к молодому лейтенанту, Дмитрий рассказал ему о причинах, заставивших его явиться в город.

— Вы правильно поступили, — одобрил решение Бубенца лейтенант Кариев. — Но майора Кретова сейчас здесь нет. Он будет позднее, часа в два ночи. Может, вам удобнее прийти завтра утром?

— Зачем же откладывать? — не согласился ждать до утра Бубенец. — В два часа ночи я и явлюсь. Пропустят ли только меня сюда в такое время?

— Пропустят, — успокоил Кариев и, оторвав от служебного блокнота листок, написал на нем несколько слов. — Вот, предъявите при входе. А Кретову я скажу о вас.

Бубенец отправился на квартиру к своему знакомому. Впрочем, это было знакомство особого рода. Вряд ли можно определить обычным термином «знакомый» человека, которого впервые увидел на фронте в сорок первом году, рядом с которым лежал в жиденькой стрелковой цепи, решившей стоять насмерть, но не пропустить врага. Фронтовой друг радостно встретил Дмитрия. На столе появилась обычная в таких случаях поллитровка и скромная закуска. Выпив, «сколько положено по наркомовской норме», Бубенец «затормозил», сославшись на то, что приехал по делам и неудобно, если начальство «запах услышит».

Долго просидели друзья, вспоминая боевое прошлое. Но в половине первого Дмитрий, пообещав вернуться только под утро, покинул гостеприимную комнату друга и направился в уголовный розыск.

Он шел подогретый боевыми воспоминаниями и встречей с другом, которому, однако, ничего не сказал о причинах, приведших его в город. Улицы были тихи и сонны, а Дмитрия так и распирало от желания запеть во весь голос какую-нибудь громкую походную песню, и чтобы вслед за ним эту песню подхватили десятки дружеских голосов. Никогда еще Бубенец не чувствовал в себе такой уверенности и силы.

Росшие вдоль арыка, рядом с тротуаром, деревья и тянувшаяся между ними полоса кустов создавали такую темень, что если бы не редкие слабенькие лампочки над номерами домов, Дмитрию пришлось бы двигаться на ощупь.

Вдруг ему показалось, что в кустах, около которых он проходил, что-то или стоит, или лежит. Дмитрию давно хотелось закурить. Папироска была уже в зубах, но именно в этом месте он остановился и чиркнул спичку. К упругой стене кустов были прислонены два мотоцикла без колясок, один из мотоциклов красного цвета.

Спичка потухла, стало еще темнее. «Кто мог оставить здесь мотоциклы?» — подумал Бубенец. В груди неожиданно защемило неприятное предчувствие опасности. «Да что это я, как баба, — недовольно подумал Бубенец, отбрасывая обгоревшую спичку. — Тоже мне фронтовик». Он решительно зашагал вперед, но через несколько шагов был остановлен громким окриком:

— Стой! Часы есть?!

— Есть. А что?! — растерянно спросил Дмитрий.

— Снимай. Деньги тоже выкладывай, — приказал тот же голос, и от кустов отделилась фигура юноши.

— Мне они и самому нужны, — затягивая время, ответил Бубенец, а про себя подумал: «Совсем еще сопляк. Лет шестнадцать, семнадцать, не больше».

— Сунь ему документ к носу. Пусть поторопится, — раздался сзади мальчишеский голос, и Бубенец почувствовал, как в спину ему несильно стукнули чем-то железным, но тупым, должно быть, молотком.

Подошедший к Бубенцу грабитель сунул к самому его носу зажатый в кулаке пистолет и прошипел:

— Торопись! Нечего тут!..

Впереди от кустов отделился еще один человек. За спиной Бубенец слышал приближающиеся шаги четвертого. «В кольцо взяли, гады сопливые», — подумал он. Чувство, похожее на испытанное уже им пять дней тому назад перед схваткой с Сивоконем, охватило Дмитрия. Он решил, что не даст себя ограбить этим сосункам. «Руку-то с пистолетом, как шест протянул, — усмехнулся про себя Дмитрий. Видать, сам больше меня испугался».

— Ладно, ребята, — нарочито испуганным тоном проговорил он, — только не убивайте: и часы сниму, и деньги отдам.

Он приподнял руку, как бы готовясь расстегнуть браслетку часов, и вдруг схватил руку бандита, угрожающего пистолетом, вывертывая ее, нырнул мимо его бока. Послышался хруст, и дикий вопль боли прорезал тишину. Пистолет отлетел в сторону.