Подружки, стр. 39

Стоя в метро на перроне, Джина и Линда ждали поезда. Они решили поехать в «Фэшн-сентр» в Пентагоне, штат Виргиния, расположенном в миле от Вашингтона. «Фэшн-сентр» считался относительно приличным и не слишком дорогим торговым кварталом, а остановка метро находилась прямо под ним. Кроме модных бутиков Джорджтауна, в Вашингтоне негде было купить приличную тряпку. Лет десять назад закрытие магазина Гарфинкеля стало настоящим ударом для Джины и ее бабушки: они так привыкли делать там покупки! Через несколько лет «Вудворт» в центре города и крупнейший торговый центр «Лотроп» также приказали долго жить. У Джины слезы наворачивались, когда она читала в «Вашингтон пост» душещипательное описание прощальной церемонии: старейшие работники магазина получили на память по хрустальному фрагменту знаменитой лотроповской люстры, много лет украшавшей главный зал супермаркета. Джина терпеть не могла эту особенность Вашингтона: Нью-Йорк и Сан-Франциско заслуженно гордятся прекрасными торговыми кварталами, а вот в центре столицы Соединенных Штатов работает один-единственный супермаркет, от которого воротят нос даже жители близлежащих кварталов: куда удобнее отправляться за покупками в пригороды, где свободная парковка и множество магазинов.

— Я еще не решила, какое платье мне нужно. Хочется выглядеть сногсшибательно, но я вовсе не желаю, чтобы на встрече выпускников эти неудачницы подумали, будто я из кожи вон вылезла, желая поразить их.

— Джина, ты красива даже в футболке и джинсах. Почему ты так волнуешься?

— Ничуть не волнуюсь, просто хочу выглядеть как преуспевающая леди. Надеюсь, все наши мочалки раскормились и стали похожи на прифрантившихся коров. Обязательно встану рядом с самой толстой из них.

— Откуда эта жажда мести? — рассмеялась Линда.

— Честно говоря, сама не знаю. Но мечтаю посмотреть свысока на наших «козырных» девчонок. Четыре года в высшей школе я считала себя хуже всех и старалась походить на них. Пришла пора поменяться местами, — многозначительно произнесла Джина, когда они с Линдой садились в поезд.

У Джины не было ни малейшего предубеждения против метро. Каждый раз, спускаясь под землю, она вспоминала, как мать возила ее с собой на работу. Это был один из тех коротких периодов, когда на Ширли вдруг накатывала материнская нежность и она не подбрасывала Джину бабушке, как обычно. Ширли частенько таскала дочку с собой на работу, не желая (или не имея возможности) платить няньке. Им приходилось пилить на метро от Кливленд-парк до делового квартала, где Ширли тогда работала в круглосуточном магазинчике. Джина, сидя в подсобке, делала уроки или смотрела телевизор, мать же ворчала на покупателей, бросая на прилавок сдачу или неохотно запихивая в пакеты купленную ими снедь.

Когда Джина с матерью входили в вагон, обычно все места бывали уже заняты и приходилось ехать стоя. Однажды они увидели, как в вагон вошла беременная женщина и какой-то молодец немедленно вскочил, галантно уступив место будущей мамаше. С тех пор, уходя на работу, Ширли запихивала под блузку подушку-думку. Джина не помнила, сколько ей тогда было лет, но она невыносимо стыдилась матери. Самое смешное, что эта хитрость срабатывала далеко не каждый раз. Чаще всего никто не предлагал сесть «беременной» Ширли, и маленькая Джина догадывалась почему. Люди предпочитают уступать место приличным замужним дамам, но вовсе не рвутся помогать наглым девицам, которых обрюхатил какой-нибудь случайный знакомый. А именно так всегда и выглядела ее мать, более того, такой она и была на самом деле. От Ширли исходила мощная волна чувственности, хотя она происходила из приличной семьи, имевшей прекрасный дом в престижнейшем районе Вашингтона. К счастью, Джине недолго пришлось мотаться в метро, потому что Ширли вскоре надоело нести бремя материнских обязанностей и она в очередной раз отправила дочь к бабушке. Вскоре после этого Ширли распрощалась с магазином и три недели распространяла продукцию косметической фирмы «Эйвон». Увы, люди выказывали так же мало желания покупать у Ширли косметику, как и уступать ей место в метро.

Выйдя из поезда, Джина и Линда поднялись на эскалаторе к магазинам.

— Если не возражаешь, давай начнем с «Нордстром» [14] .

Через витрину книжного магазина «Брентано» Линда заметила Питера: стоя рядом со стеллажом, он сосредоточенно листал толстый том.

— Смотри-ка, Питер… — сказала она Джине, указав на витрину.

— Что это он так рано? Мы должны встретиться часа через два.

— Все равно надо зайти и поздороваться.

Они вошли в магазин. Подкравшись сзади, Джина легонько ущипнула Питера за ягодицу. Он обернулся с улыбкой, но лицо его сразу выразило растерянность.

— Откуда ты взялась? — удивился Питер. Джине показалось, что он ожидал увидеть кого-то другого. — Что ты здесь делаешь?

— Собираю орехи и ягоды, — саркастически ответила Джина. — Делаю покупки, дурень. Неужели не догадался?

Питер обескураженно поставил «Симптомы и заболевания» на полку. В последнее время его беспокоил язык: казалось, он стал суше и жестче, чем обычно. Не успел Питер толком покопаться в отделе медицинской книги в поисках информации о столь редком недомогании, как у него за спиной появились Джина и Линда.

— Что ты делаешь здесь так рано? Ты ведь не любишь ходить по магазинам, — допытывалась Линда.

— Да вот зашел за компанию. Надо помочь выбрать подарок для начальника моего друга.

— Ты не забыл, что сегодня обедаешь с нами? — осведомилась Джина.

— Помню, конечно, в ресторане, в шесть.

— Ну ладно, тогда до вечера, — кивнула Линда. Ей не терпелось пойти в «Нордстром».

— Секундочку, — остановила ее Джина, глядя на Питера. — Ты здесь с другом? А не пригласить ли нам и его в ресторан?

Питер не успел ответить, потому что из-за стеллажа вышла Шерил.

— Я с удовольствием пойду в ресторан. — Она широко улыбнулась. — Как поживаете, девчонки? — спросила она у Джины и Линды так непринужденно, словно встретилась со старыми подругами.

— Спасибо, хорошо, — ответила Линда. Джина, словно не слыша вопроса, сверлила Питера взглядом.