После, стр. 80
– Да. – Я прижимаюсь губами к его губам. – Я люблю тебя, Хардин.
Его пальцы продолжают медленно двигаться, он прижимается губами к моей шее. Он жестко целует меня в шею, скользя языком по исцарапанной щетиной коже, успокаивая ее. Он повторяет это снова и снова, пока мое тело не вспыхивает.
– Хардин… я… – пытаюсь сказать я, и он мгновенно высовывает из меня руку.
Хардин откидывается назад, кладет руки мне на бедра и нежно сжимает их, потом целует внизу и проводит языком между ног. Мое тело невольно изгибается. Его язык движется вперед-назад, руки обнимают мои бедра, раздвигая их. Через несколько секунд мои ноги дрожат, я изгибаюсь, а он продолжает водить по мне языком.
– Скажи, как тебе приятно.
У меня вырывается лишь глухой стон. Хардин, продолжая грязные комплименты, ласкает меня языком. Я дрожу и сжимаю пальцы на ногах. Когда я прихожу в себя, он целует меня, и губы его странны на вкус. Я дышу часто-часто.
– Ты… – начинает он.
– Тсс… да, я уверена, – отвечаю я, целуя его.
Впиваюсь руками ему в спину, затем стягиваю с него трусы на бедра. Он вздыхает, и границы исчезают; наши тела снова соприкасаются, и мы стонем.
– Тесса, я…
– Тсс, – говорю я снова.
Мне хочется этого больше всего, и я не хочу ничего слышать.
– Но, Тесса, я должен тебе кое-что сказать…
– Тсс. Хардин, пожалуйста, замолчи, – прошу я, целуя его.
Беру его член, двигая рукой вверх и вниз вдоль него. Хардин закрывает глаза, и я слышу его свистящее дыхание. Мной руководит инстинкт: я тру большим пальцем головку его члена, вытирая там влагу, и чувствую, как он дергается в моей руке.
– Я сейчас кончу, если ты будешь так делать, – задыхается Хардин и внезапно вскакивает с кровати.
Прежде чем я успеваю спросить куда, он вытаскивает из джинсов маленький квадратный пакетик.
Ох. Это происходит на самом деле.
Я знаю, что мне должно быть страшно или волнующе, но чувствую только, что он любит меня, а я люблю его.
Ожидание дальнейших событий наполняет меня любопытством. Время замедляется. Жду, когда он вернется. Я всегда думала, что мой первый раз будет с Ноем в нашу первую брачную ночь. Я представляла себе огромную кровать в фантастическом бунгало на тропическом острове. И вот я в маленьком общежитии, в комнате, на маленькой кровати с Хардином и нисколько не жалею об этом.
Глава 78
Раньше я видела презервативы только на уроках полового воспитания в школе, где они не казались чем-то интимным. Но здесь и сейчас мне хочется вырвать его у Хардина из рук и поскорее натянуть самой. Хорошо, что Хардин не может читать мои мысли, даже если его слова намного неприличнее, чем все мои фантазии.
– Ты… – говорит он глухо.
– Если ты еще раз спросишь, уверена ли я, я тебя убью.
Он смеется, помахивая презервативом, зажатым между пальцами.
– Хотел спросить, поможешь ли ты мне или мне самому это сделать?
Я закусываю губу.
– О, я хочу… но только объясни, как это делается.
Понимаю, что уроки полового воспитания на самом деле меня ничему не научили, и сейчас я боюсь все испортить.
– Хорошо.
Он садится на кровать, и я подвигаюсь, скрестив ноги.
Развернувшись, Хардин чмокает меня в лоб. Когда он вскрывает упаковку, я прячу руки, но он смеется и качает головой.
– Я тебе покажу, давай.
Взяв меня за руку, он вытаскивает маленький диск, и я помещаю презерватив над его членом. Он скользкий на ощупь.
– Давай расправляй его вниз, – говорит он.
Когда наши руки скользят вместе с презервативом вниз по его жесткой коже, его глаза суживаются, и член немного увеличивается в размере.
– Не так уж плохо для девственницы и пьяного, – шучу я.
Он, улыбаясь, дергает бровью. Я рада, что мы не очень серьезно относимся к этому, так я меньше волнуюсь из-за того, что должно произойти.
– Я не пьян, детка. Я действительно немного выпил, но пререкания с тобой, как всегда, действуют на меня отрезвляюще.
Снова вижу ямочки на щеках; Хардин проводит большим пальцем мне по губе.
Ответ меня успокаивает. Мне бы не хотелось, чтобы он заснул посреди процесса или наблевал на меня. Я мысленно усмехаюсь и снова смотрю на него. Взгляд ясный, не такой стеклянный, как час назад.
– И что теперь? – Он смеется и кладет мою руку на член.
– Торопишься? – дразнит он, и я киваю.
– Я тоже, – признается он.
Мне нравится чувствовать твердую плоть в своей руке. Он наклоняется надо мной. Ставит одно колено между моих ног, раздвигая их, и я чувствую, как он касается меня пальцами.
Интересно, будет ли он нежен со мной… Надеюсь, да.
– Ты влажная, так что будет легче, – шепчет он.
Он медленно целует меня, лаская языком. Наши губы так подходят друг другу, что, кажется, созданы для этого. Отклонившись немного назад, Хардин целует меня в уголок рта, потом в нос и снова в губы. Мои руки шарят по его спине, отчаянно пытаясь прижать его еще ближе.
– Не спеши, детка, мы должны делать это медленно, – шепчет он мне на ухо. – Сначала будет больно, так что скажи мне, если захочешь, чтобы я остановился. Хорошо? – нежно говорит он и глядит прямо в глаза, ожидая ответа.
– Хорошо.
Я сглатываю слюну. Я слышала, что потеря девственности болезненна, но это не может быть настолько плохо. По крайней мере, надеюсь. Хардин снова целует меня. Я чувствую презерватив и вздрагиваю. Через несколько секунд он надавливает… какое странное чувство… я закрываю глаза и слышу собственный стон.
– Как ты?
Я киваю, и он движется в меня дальше. Я вздрагиваю от острой боли глубоко внутри. Это именно так, как говорят, если не хуже.
– Черт! – стонет Хардин.
Он замирает, оставаясь во мне, но это не легче.
– Мне продолжать? – напряженно спрашивает он.
– Да.
Боль возобновляется, но Хардин целует меня в губы, щеки, нос, шею, целует слезы, выступающие у меня на глазах. Я собираюсь, сжимаю Хардина руками, чувствую его теплый язык на своей шее.
– О боже! – стонет он, запрокидывая голову. – Я люблю тебя! Я так люблю тебя, Тесс!
Страсть в его голосе немного заглушает боль, но она начинается снова, когда его бедра снова двигаются. Хочу сказать, как сильно люблю его, но боюсь расплакаться.
– Ты… черт… ты хочешь, чтобы я остановился? – заикается он.
Я слышу в его голосе борьбу удовольствия и беспокойства. Качаю головой и, когда он снова закрывает глаза, с интересом наблюдаю за ним. Челюсти крепко сжаты, под его татуированной кожей сокращаются и расслабляются мышцы. Боль почти исчезает, когда я смотрю, как он стонет. Он трет мою скулу пальцами и снова целует, зарываясь носом в сгиб шеи. Его дыхание горячо и прерывисто. Подняв голову, он открывает глаза. Я готова терпеть боль снова и снова, чтобы испытывать чувство единения с Хардином, о котором даже не подозревала. Блеск его бриллиантово-зеленых глаз почему-то заставляет меня плакать; я отворачиваюсь от него, потом снова прижимаюсь, еще крепче. Я люблю его, и он, конечно, тоже любит меня. Даже если мы больше не будем вместе, даже если больше никогда не заговорим друг с другом, я буду знать, что в этот момент он был для меня всем. Вижу, что он изо всех сил старается контролировать себя, сохраняя медленный темп, – и я люблю его за это. Время замедляется, останавливается, ускоряется и останавливается снова, когда он движется во мне. Когда он целует меня, на губах чувствуется вкус соленого пота, и я хочу еще. Я целую его в то место на шее под ухом, которое сводит его с ума. Он дрожит и стонет мое имя.
– Как мне хорошо с тобой, детка. Я так тебя люблю!
Мне больше не больно, только немного неудобно и чуть неприятно, когда он входит в меня. Тяну его за волосы, целую в шею.
– Я люблю тебя, Хардин, – успеваю сказать я.
Он стонет и шевелит распухшими губами.
– Детка, я собираюсь кончить. Да? – говорит он сквозь стиснутые губы.
Я киваю, не отрываясь от его шеи. Хардин не отрываясь смотрит на меня, когда кончает; это похоже на клятву в вечной любви и верности. Наконец, он падает мне на грудь. Я слышу тяжелый стук его сердца, целуя мокрые волосы. Его грудь вздымается, замирая, и он, поднявшись, выходит из меня. Я вздрагиваю от внезапной пустоты; он снимает презерватив, завязывает его и кладет на пол поверх упаковки из фольги.