После, стр. 104

– Хочешь потанцевать? – спрашиваю я. Хотя знаю, что он ответит.

– Нет, я не танцую, – отвечает он, глядя на меня. – Если, конечно… ты хочешь? – добавляет он.

Я удивлена его предложению и рада, что он будет танцевать. Он держит меня под руку, но на самом деле это я веду его на танцпол, быстро, чтобы он не успел передумать. Мы встаем сзади, довольно далеко от других.

– Понятия не имею, что нужно делать, – смеется он.

– Я тебя научу, – заверяю я, положив его руки себе на бедра.

Сначала он неловко топчется, но быстро ловит ритм. Никогда бы не поверила, что Хардин будет танцевать на свадьбе собственного отца.

– Странная песня для свадьбы, тебе не кажется? – смеется он мне в ухо.

– Нет, на самом деле она универсальная, – отвечаю я, положив голову ему на грудь.

Я знаю, что мы не танцуем, а скорее покачиваемся из стороны в сторону, обнимая друг друга, но мне все равно. Мы танцуем под следующие две песни, которые тоже оказываются моими любимыми. «You Found Me» группы Fray смешит Хардина, и он обнимает меня, потом играет какая-то популярная песенка, я улыбаюсь, а он закатывает глаза. Во время танца он рассказывает мне о другой своей бабушке. Она все еще живет в Англии, но он не видел ее и не разговаривал с тех пор, как она позвонила ему на двенадцатилетие. Во время развода она приняла сторону отца и защищала его пьянство, обвиняя во всем мать Хардина. Этого хватило, чтобы он не хотел с ней больше разговаривать. Ему, кажется, приятно выговориться, и я молчу, только кивая и время от времени поддакивая. Хардин шутит по поводу того, как его раздражает плаксивость песен, и я смеюсь.

– Не хочешь вернуться наверх? – шутит он, опуская руку мне на спину.

– Может быть.

– Надо чаще поить тебя шампанским. – Я перемещаю его руку обратно мне на талию, и он обижается, отчего я смеюсь еще больше. – На самом деле я неплохо провел время, – признается он.

– Я тоже. Спасибо, что пришел со мной.

– Я не хотел бы быть где-то в другом месте.

Я понимаю, что он хотел бы находиться не столько на свадьбе, сколько со мной рядом. Эта мысль меня очень греет.

– Могу я вас пригласить? – спрашивает Кен, когда начинается другая песня.

Хардин хмурится, смотрит на меня, потом снова на отца.

– Да, только на одну песню, – ворчит он.

Кен смеется и повторяет за сыном.

– Одну песню.

Хардин отпускает меня, и рука Кена ложится мне на талию. Я подавляю сложный комок нахлынувших чувств и обнимаю его. Во время танца он непринужденно беседует, и неприязнь притупляется. Мы смеемся над явно нетрезвой парочкой, качающейся взад-вперед рядом с нами.

– Посмотри-ка, – говорит Кен, и в голосе его слышна заинтересованность.

Я поворачиваюсь туда, куда он показывает, – и слышу собственный вздох: Хардин неловко покачивается вместе с Карен. Она смеется, когда он наступает на ее белые туфли, а он смущенно улыбается. Сегодня он лучше, чем я даже мечтала.

Когда песня замолкает, Хардин быстро подходит ко мне, а Карен следует за ним. Мы сообщаем счастливым молодоженам, что собираемся ехать, обмениваемся объятиями, в случае Хардина уже менее неловкими, чем раньше. Кена кто-то зовет, и он кивает. Они с Карен еще раз прощаются с нами, благодарят за то, что мы пришли, и исчезают в толпе.

– Ой, ноги просто отваливаются! – Я впервые в жизни так долго ходила на каблуках, и мне нужна неделя, чтобы восстановиться.

– Хочешь, я тебя понесу? – насмешливо спрашивает Хардин детским голосом.

– Нет, – хихикаю я.

Когда мы выходим из шатра, то видим Тревора, прогуливающегося с мистером Вэнсом и Кимберли. Кимберли улыбается мне и, оглядев Хардина с головы до ног, подмигивает. Я стараюсь не рассмеяться, притворяясь, что кашляю.

– Вы разрешите мне потанцевать с вашей дамой? – дразнит Вэнс Хардина.

– Ни в коем случае, – смеется Хардин.

– Ты уже уходишь? – спрашивает Тревор.

– Мы ненадолго, честно говоря, – отвечает за меня Хардин. – Рад был повидаться, Вэнс! – кричит он через плечо.

– Это было грубо, – выговариваю я ему, когда мы садимся в машину.

– Он флиртовал с тобой. Я имел право на грубость.

– Трев не флиртует, он просто был вежлив.

Хардин закатывает глаза.

– Он хочет тебя, я уверен. Не будь наивной.

– Просто, пожалуйста, будь с ним повежливей. Я с ними работаю и не хочу проблем, – спокойно говорю я.

Сегодня был слишком хороший вечер, чтобы портить его ревностью.

Хардин недобро усмехается.

– Я всегда могу попросить Вэнса его уволить.

Я не могу сдержаться и смеюсь над его самоуверенностью.

– Ты с ума сошел! – фыркаю я.

– Только когда дело касается тебя, – говорит он, выезжая на дорогу.

Глава 95

– Я так люблю приезжать домой! – взвизгиваю я, когда мы заходим в квартиру; и тут понимаю, что там очень холодно. – Когда ты не отключаешь отопление.

Я дрожу, а Хардин смеется.

– Я до сих пор не разобрался в климат-контроле; чересчур продвинутый.

Пока Хардин пытается выяснить, как настроить температуру, стягиваю одеяло с кровати и вытаскиваю еще два из шкафа, водружаю все это на диван и возвращаюсь в спальню.

– Хардин! – зову я.

– Иду!

Он отрывается от отопления, приходит и рассеянно смотрит на меня.

– Можешь расстегнуть? – спрашиваю я.

Когда он касается кончиками пальцев моей голой кожи, я вздрагиваю. Он извиняется, поспешно расстегивая платье, и оно падает на пол. Я снимаю туфли и обнаруживаю, что бетонный пол просто ледяной. Подбегаю к шкафу, достаю самую теплую пижаму, которую могу найти.

– Позволь дать тебе кое-что, – говорит он, подходя к шкафу и доставая толстовку с капюшоном.

– Спасибо, – улыбаюсь я.

Не знаю, за что я так люблю одежду Хардина, но то, что я ее ношу, делает нас ближе. Я никогда не носила одежду Ноя, кроме одного раза, когда позаимствовала в кемпинге его футболку. Хардину, кажется, тоже нравится, что я ношу его одежду. Он жадно смотрит, как я надеваю его футболку. Замечаю, как он усиленно пытается распустить узел галстука, и прихожу на помошь. Он молча смотрит, как я стягиваю с его шеи узкий галстук и откладываю в сторону, хватаю пару огромных толстых фиолетовых носков, которые мама купила мне на прошлое Рождество. Тут меня осеняет, что до Рождества – всего три недели. Неужели мама не хочет, чтобы я приехала домой, как раньше? – удивляюсь я. Я не была дома с тех пор, как уехала в колледж.

– Что это? – хихикает Хардин, указывая на носки, доходящие мне до колен.

– Носки. Шерстяные носки, если точно. – Я не реагирую на подколку.

– Прикольно, – дразнит он, переодеваясь в тренировочные штаны и футболку.

Когда мы возвращаемся в гостиную, квартира уже немного нагревается. Хардин включает телевизор и ложится на диван, прижимая меня к груди и заворачивая в ворох одеял.

– Что ты собираешься делать на Рождество? – нервно спрашиваю я.

Не знаю, почему я стесняюсь спросить об этом, раз мы уже живем вместе.

– Что ж, я собирался подождать, чтобы улеглись события этой безумной недели, но раз уж ты спросила… – Он улыбается, и на его лице то же беспокойство, что и у меня. – Я собираюсь на праздники поехать домой и хотел бы, чтобы ты отправилась со мной.

– Домой? – пищу я.

– Да, в Англию… к маме. – Он робко добавляет: – Если не хочешь, можешь не ехать. Я понимаю, хватает и того, что ты переехала ко мне.

– Не то чтобы я не хочу, просто… я не знаю…

Предложение поехать с Хардином в другую страну меня волнует и пугает. Я даже никогда не покидала штат.

– Ты не обязана отвечать сразу, но поторопись с ответом, хорошо? Я собираюсь лететь двадцатого, – поясняет он.

– Сразу после дня моего рождения.

Он резко приподнимается.

– Твой день рождения? Почему ты не сказала, что он так скоро?

Я слегка пожимаю плечами.

– Не знаю. Как-то не подумала. Я не придаю дню рождения большого значения. Мама всегда устраивала праздники, нечто грандиозное, но не в последние несколько лет.