Елка в подарок, стр. 29

— Без всякого сомнения.

— Понимаете, я веду затворнический образ жизни… Посвятил всего себя дочери. Но… иногда по ночам я позволяю себе некоторые вольности.

— У вас любовница?

— Нет, просто иногда я снимаю девочек. Это же проще, правда? Я еду в Булонский лес или в Венсенский парк… Согласен, может быть, такие развлечения смешны в моем возрасте, но… Я везу девушку в ночной бар. Там мы пьем шампанское, прежде чем отправиться в гостиницу… В такие моменты мне кажется, будто я выхожу в свет…

Я отвожу глаза.

Кто это сказал, что все человеческие драмы начинаются с одиночества?

— Собственно, если вам необходимо подтверждение, с кем я провел ночь, то это просто.

Заведение, где мы с ней были, называется “Рентгеновский луч”. Это на Сен-Жермен-де-Пре, рядом с медицинским факультетом…

Я записываю название бара, выводя нетвердой рукой каракули в своем блокноте, и одним глазом смотрю на фотографии, лежащие передо мной. И вдруг в моем мозгу начинает вибрировать хорошо знакомый колокольчик.

— Ладно, господин Аква, вы можете идти. Хочу вас уверить, дело останется для вас без последствий.

В качестве доказательства я протягиваю ему свою аристократическую руку. Он пожимает мои пять.

— Благодарю вас за понимание, господин комиссар.

И вот Аква просто встает и уходит, а я хватаюсь за фотографии, вернувшие меня в лихорадочное состояние. У бедолаги Кийе, как я теперь понимаю, проблемы не только с женой, но и со зрительной памятью. Он ошибся, сказав, что перед домом был огород, где рос перец и еще что-то. Какой огород? Там и конь не валялся. В том месте, где был зарыт труп женщины, виден зонтик со столом и стульями, а на месте захоронения доблестного тевтонца Келлера — садовая скамейка.

Глава седьмая

С грустной рожей, но, как всякий современный человек, в резиновых перчатках, Кийе моет свою жалкую посуду.

— Опять я. Он удивлен.

— Вам не удалось отыскать фотографии у Бормодура?

— Удалось…

Его взгляд выражает недоумение, будто он рассматривает на ботинке плевок неизвестного происхождения.

— Тогда что вас опять привело ко мне?

— Хочу вас озадачить!

— Черт!

— Ваш патрон, знаменитый и всемогущий Симон Перзавеса, не хотел, чтобы кто-то узнал об этом деле, так ведь?

— Он и сейчас этого не хочет! — уверяет Кийе.

— Тогда нам остается только схватить убийцу. И знаете, что из этого выйдет? Его ведь не получится посадить потихоньку, ему даже морду не начистишь по секрету от всех, правда?

— Согласен, поймать и наказать убийцу втихомолку вряд ли удастся.

— Я вас не провоцировал — вы сами сказали.

— И кто же этот таинственный убийца, которого осталось только захомутать? — спрашивает он, указывая мне на стул.

— Его просто не отличить от бедняги секретаря редакции: очень впечатлительный человек с развитым воображением!

Узкий лоб хозяина бетонной мышеловки покрывается морщинами, а к бледности примешивается некая болезненная розоватость. Он поднимает на меня глаза.

— Еще один ребус?

— Нет, Кийе. На этот раз обвинение!

— Так вы обвиняете меня?

— Именно!

— Неслыханно!

— В каком-то смысле — да! Неслыханно — с вашей точки зрения. Вы совершили маленькую, совсем крохотную ошибку, но она будет вам стоить дорого. Это как игра на бирже — все предвидеть невозможно! Вы мне говорили, что земля у дома на фотографиях выглядела обработанной, то есть на переднем плане огород, так? Помнится, видны кочаны капусты и, кажется, перец!

— Я мог и ошибиться!

— Действительно, вы ошиблись. Я бросаю фотографии на заляпанный кухонный стол:

— И вот доказательство!

— Ну и что из этого?

— Вам бы лучше сказать “до этого”! В самую первую нашу встречу вы утверждали, что никогда не ездили смотреть дом в Маньи.

— Я и сейчас утверждаю.

— Каким же образом вы могли быть в курсе относительно растущего перед домом перца? А ведь он там и правда растет!

Парень способен на неожиданные реакции: он смеется.

— Тьфу, черт! Ну и идиот же я!

— Нет, не идиот, просто и на старуху бывает проруха. Я же говорю — все предвидеть невозможно!.. Другое дело, что тем самым вы помогли мне завершить сложное расследование, но одновременно создали моральные проблемы.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду неминуемый скандал для вашей злосчастной газеты. Можете представить себе рожу вашего любезного хозяина Симона Перзавеса, когда я ему представлю свой подробный доклад?

— И что же вы изобразите в своем докладе?

— Примерно следующее: “Господин директор, дело полностью раскрыто. Вот как развивались события. Ваш сотрудник, уважаемый Кийе, организатор и вдохновитель конкурса, был несчастным человеком в личном плане. Жена наставляла ему раскидистые рога. И однажды, при обстоятельствах, которые, возможно, нам посчастливится выяснить, ему надоело носить такой груз, поскольку он страшно натрудил бедняге шею. И ваш благородный сотрудник задумал убить жену. Убить-то убил, да потом сильно испугался. Мрачные мысли посетили его голову: жизнь кончена, карьера накрылась… Надо было срочно избавляться от трупа. Но поскольку этот господин — интеллигентный человек и склонен мыслить трезво, то ему в голову пришла гениальная идея: закопать тело бедняжки жены на участке в Маньи, где дом, как ему было известно, стоял в то время пустой, а рядом никакого жилья… В его новой квартире стояли мешки с негашеной известью. И вот секретарь редакции погрузил труп и мешки в машину и безлунной ночью отправился в Маньи…”

Здесь я останавливаюсь.

— Видите, я склонен поэтизировать.

— Да уж, я заметил! — откликается Кийе. И ваш покорный слуга продолжает, как ни в чем не бывало:

— “…В безлунную ночь, господин директор, ваш сотрудник закопал труп в саду дома, представляющего собой выигрышный лот в конкурсе. Он подумал, что за время проведения конкурса — примерно месяц, если мне не изменяет память, — известь разрушит тело до неузнаваемости. Если его и найдут, то все равно не смогут идентифицировать и уважаемый Кийе останется вне подозрений. Кроме того, этот смелый человек понимал, что газета ни при каких обстоятельствах не допустит огласки такого факта…

Но дело приняло неожиданный оборот. В саду нашли не только труп мадам Кийе, но еще и некоего бандита. Вот ведь ирония судьбы: там уже лежал один труп!

Оказавшись в курсе такого двойного открытия, наш смекалистый Кийе решает повесить обоих мертвецов на одного убийцу. Он быстро узнает, что дом снимал некий гангстер по имени Равиоли. Все складывается как нельзя лучше! Он звонит Анжу Равиоли и представляется его соседом из Маньи. Поскольку я как раз спугнул гангстера, то этот звонок его очень обеспокоил. Кийе же, со своей стороны, желая замести следы, о большем и не мечтал. Как же — идеальный случай! — дело можно представить как сведение счетов среди бандитов… Понимая это, Кийе предлагает Равиоли во избежание неприятностей приехать и привезти деньги. Назначается свидание. Фатальное для итальянца. Пуля в затылок — и все шито-крыто! Кийе соображает, что блестящему комиссару Сан-Антонио, присутствующему здесь, удастся доказать виновность Равиоли в убийстве человека, найденного в Маньи. Равиоли больше нет, на него вешают и второе убийство, так как в данном случае речь идет о больших деньгах. Короче говоря, мудрый Кийе тут ни при чем”. Кийе задумчиво закуривает сигарету.

— А за что Равиоли замочил того, первого?

— Спекуляции золотом. Думаю, Равиоли решил заграбастать себе всю выручку без дележа. Ему срочно было нужно отдавать долги, так как он приобрел ночной бар со стриптизом и дело замыслил поставить на широкую ногу. Словом, деньги…

Наступает тишина. Мы стоим и смотрим друг на друга.

— Ну и как можно вылезти с наименьшими потерями из создавшейся ситуации? — спрашивает он философски.