Отодвигая границы (ЛП), стр. 32

— Я хочу тебя.

Эхо застегнула сумку и кинула её в дверь к дому.

Сумка с глухим стуком ударилась о дерево и сползла на пол.

— Да? Правда? Ведь мои шрамы такие сексуальные.

Такой она себя видела?

— Мне плевать на твои шрамы.

Девушка резко направилась ко мне, качая бёдрами из стороны в сторону, её глаза потемнели от гнева. Эхо прижалась своим телом ко мне, идеально подходя. Я выругался себе под нос, борясь за контроль над собой.

— И как же ты отреагируешь, когда мы будем так близко, и ты снимешь мою кофту? Всё ещё будешь хотеть меня, когда увидишь красные и белые полосы? Или будешь дёргаться каждый раз, когда случайно прикоснёшься к моим рукам и почувствуешь выпуклую кожу? А когда я прикоснусь к тебе?

Она отошла от меня, оставляя меня в холоде, после тепла её тела.

— Или запретишь это? Будешь указывать мне, как одеваться и что мне можно снимать?

Её ярость лишь подкармливала мою.

— Последний раз говорю, мне плевать на твои шрамы!

— Лжец! — рявкнула она. — Единственный вариант, при котором любому будет действительно плевать, это если он будет любить меня. Правда любить, достаточно, чтобы не обращать внимания на мои изъяны. Ты не любишь девушек. Ты занимаешься с ними сексом. Так как же ты можешь хотеть быть со мной?

Она идеально подвела мои итоги. Я не любил людей — только братьев. Эхо заслуживала большего. Кого-то лучше меня. «Один шанс. Воспользуйся им или иди домой». Поцелуй её и рискни проявить привязанность, или оставь её и наблюдай, как какой-то другой парень наслаждается тем, что могло быть твоим.

21 — Эхо

По окончанию школы я планировала нарисовать мемориальную доску для миссис Коллинз «Терапия — отстой». В бело-розовый горошек, чтобы подходила к занавескам на её окнах.

— Прости, что пришлось поменять время нашей встречи и забрать тебя с бизнес-технологий. Конференция в Цинциннати была просто сказочной! Ты готова к завтрашним танцам в честь Дня Святого Валентина? Когда я была подростком, наши танцы проходили по пятницам, а не по субботам. — Миссис Коллинз начала рыться в растущей стопке документов и папок на столе в поисках моего файла. Как она могла положить его не на место? Благодаря её обильным заметкам, моя трёхдюймовая папка выросла до четырёх.

Женщина отложила файл в сторону, и мне бросилось в глаза имя — Ной Хатчинс. Мы не общались уже полторы недели. Ладно… не совсем так. На прошлой неделе он уделил мне тридцать секунд перед математикой, чтобы обсудить свой последний план атаки. Парень планировал прервать мой сеанс, чтобы спросить миссис Коллинз о каких-то бланках. Он надеялся, что она покинет офис, и я смогу заглянуть в наши файлы. Но всё произошло не так. Ной выбежал из её офиса за десять минут до конца его терапии и не вернулся.

Я хотела побеседовать с ним в понедельник, когда он, Бет и Исайя заходили для очередной консультации/починки машины, но Ной строго придерживался разговоров о математике. Когда мы закончили с уроками, он стал общаться со своими друзьями, намеренно исключив меня из их круга.

Не то, чтобы я винила Ноя за то, что он избегал меня. Я много ужасов ему наговорила в гараже. И понятия не имела, как взять слова обратно. Кроме того, как мне вообще объяснить, почему я была в таком скверном настроении?

Чуть ранее в тот день я узнала, что Эшли носила мальчика в своём драгоценном животике. Она легла на стол, глядя на чёрно-белый пикающий экран, и сказала:

— Ох, Эхо. У тебя снова будет братик!

Снова. Будто я потеряла щенка, и она преподнесла мне нового. Меня не интересовала замена.

В тот день Ной пришел ко мне домой и взорвал мой мир, притащив с собой Исайю и его познания о машинах. Он не должен был приводить друга или делиться воспоминаниями о семье. Опять же, он показал, каким невероятно классным парнем он был на самом деле, и что сделала я? Плюнула ему в лицо, что он переспал с каждой девушкой, которая предлагала себя ему. Обвинила его в неспособности любить, потому что он не мог мне сказать того, что я так сильно хотела услышать. Что он хотел не только моего тела… что он хотел меня.

— Да. Я готова к танцам, — ответила я миссис Коллинз, возвращаясь к реальности.

— Фантастика! О, вот же она. — Женщина открыла мою папку и наградила себя глотком своего нового наркотика — диетической колы. — Сегодня я хотела бы обсудить твою маму.

— Что? — Никто не говорил со мной о маме.

— Твою маму. Хочу поговорить с тобой о ней. На самом деле, я хотела бы попробовать с тобой одно упражнение. Можешь описать её пятью словами или меньше?

Ненормальная. Прекрасная. Эксцентричная. Талантливая. Ненадёжная. Я выбрала безопасный ответ:

— Она любила греческую мифологию.

Миссис Коллинз села в кресло в своих джинсах и голубой рубашке.

— Когда я думаю о маме, то представляю печенье с шоколадной крошкой.

— Я почти уверена, что вы знаете — моя мама не из тех, кто готовит печенье. — Или вообще не из типичных мам.

Она хихикнула. Я не подразумевала это как шутку.

— Она рассказывала тебе эти мифы?

— Да, но больше сосредотачивалась на созвездиях.

— Ты улыбаешься. Не часто этого от тебя дождёшься в моём офисе.

Моя мама. Моя безумная, сумасшедшая мама.

— Когда она была в деле, то погружалась в него с головой, понимаете?

— Нет, объясни.

Я начала качать ногой.

— Она… э-э… даже не знаю.

— Что ты имела в виду под «в деле»?

Во рту пересохло, будто я не пила много дней. Я правда ненавидела говорить о ней.

— Сейчас я понимаю, что мои любимые моменты с ней были во время её маниакальных эпизодов. Жаль, что единственные хорошие воспоминания о маме теперь запятнались. Её улыбка заставляла меня чувствовать себя важной. Она рисовала созвездия на моём потолке флуоресцентной краской. Мы лежали в кровати, и она снова и снова рассказывала мне сказки. Иногда она трясла меня, чтобы я не заснула.

Миссис Коллинз постучала ручкой по подбородку.

— Значит, созвездия? Как думаешь, ты бы смогла их узнать сейчас?

Я пожала плечами, ёрзая на стуле. Моя нога неоднократно стукнула по полу. Какую температуру она держала в помещении? Под тридцать градусов?

— Наверное. Я давно не смотрела на звезды.

— Почему? — Отношение миссис Коллинз сменилось с добродушного лабрадора до чисто делового.

По моему затылку сбежала капелька пота. Я убрала волосы в пучок и придержала его пальцами.

— Э-э… не знаю. Из-за облачности? Я не часто выхожу гулять по ночам.

— Правда? — сухо поинтересовалась женщина.

Во мне вспыхнула ярость. Жаль, мои глаза не стреляли лазерными лучами.

— Думаю, я просто потеряла к ним интерес.

— Хочу показать тебе кое-какие картинки, которые могут вызвать твои воспоминания. Ты не против, Эхо?

Э… не совсем, но разве я могла отказаться? Я кивнула.

— Учительница по художественному образованию дала мне твои картины, которые ты нарисовала в девятом классе. Я могу ошибаться, но мне кажется, что это созвездия.

Миссис Коллинз протянула первую. Даже первоклассник мог бы её определить.

— Маленькая медведица, но в греческой мифологии она называлась Урса Минор.

Следующая картина была мне знакома, но другим — вряд ли.

— Водолей.

Третья поставила меня в тупик на секунду. Мой разум замешкался в сером тумане, который я так ненавидела. Я вытащила ответ, пока его не поглотила чёрная дыра. Мне мешало головокружение, позволяя лишь прошептать:

— Андромеда.

Сердце быстро забилось в груди, и я отпустила волосы, чтобы смахнуть капельки пота со лба. В животе и горле появилось чувство тошноты. Господи, меня сейчас вырвет.

— Эхо, дыши через нос и попытайся опустить голову. — Я едва слышала слова миссис Коллинз из-за звона в ушах. Чёрная дыра росла, угрожая поглотить меня. Я не могла позволить ей это сделать.

— Нет. — Она не могла расти. И так была слишком большой, такое со мной уже происходило когда-то. В тот раз я чуть не потеряла рассудок.