Нулевой километр, стр. 26

Костя схватил Олега за лацкан пиджака и занес над ним сжатый кулак – скажи Олег про Алину еще слово, он бы врезал бывшему другу прямо здесь, посреди людной улицы. Олег моргнул, но сопротивляться не стал.

– Ну давай, бей… – сказал он и повторил еще раз – отчаянно, почти умоляя: – Бей – в расчете будем! Бей!!!

Костя медленно опустил руку и брезгливо – С дерьмом не рассчитываюсь.

Он развернулся и пошел дальше – уже медленнее, зная, что теперь Олег догонять не станет. Олег несколько секунд топтался на месте, глядя ему вслед и порываясь что-то сказать, потом махнул рукой и понуро побрел в другую сторону.

Глава 17

Алина танцевала. Жесткая ритмика ее танца сочеталась с кошачьей пластикой, резкие движения и пируэты современной хореографии – с классической «вагановской» школой. Когда черное платье танцовщицы металось между сплетений арматуры, подсвеченных пурпурным светом тяжелого закатного солнца, казалось, что это танец демона. Но потом танцовщица взлетала к вечерним облакам, вырываясь из полыхающих огнем конструкций, воздевала невесомые руки – и вокруг разливался свет небесного, это был танец ангела.

Костя следил за движениями девушки объективом камеры, закрепленной на подвижной стреле, и боялся лишний раз вздохнуть. Все забылось в это мгновение: унизительное положение обслуги на чужих праздниках, «смена группы крови» менеджером готической рок-группы, предательство друга… Была только Алина, которую он первый раз видел в деле и которой бесконечно восхищался. До этого дня она была для него красивой девушкой, очаровательной любовницей, приятным собеседником, и он думал, что уже любит ее. Оказалось, он не испытывал к ней и десятой доли тех чувств, которые взрывались в нем теперь с каждым пируэтом танцовщицы. Он представлял, сколько труда положила эта хрупкая девушка, чтобы научиться вот так изламывать тело в причудливых па, сколько воли и мужества потребовалось ей, чтобы не сломаться и за два года фактически научиться танцевать заново. Пьянящий восторг вызывал сам факт, что близкий ему человек творит передним настоящее профессиональное искусство. И Костя клялся себе, что прыгнет выше головы, но сделает клип, достойный этого замечательного танца. И он его сделал.

Через неделю Костя показывал свою работу Алине, лежа рядом с ней в спальне на широкой кровати. Алина с волнением смотрела на экран, оценивая не столько работу Кости, сколько свою собственную. Губы девушки были так сжаты от напряжения, словно она шла по канату – номер исполнялся впервые, и она боялась увидеть где-нибудь нечистое движение, недостаточно оттянутый носок, не глубоко прогнутую спину… Но все было исполнено так безупречно, что у нее даже возникло сомнение – она ли это танцевала. И только когда экран телевизора погас, до нее дошло, что безупречность танца в клипе – это заслуга Костиного монтажа.

– Здорово, – выдохнула она и несколько раз нежно поцеловала Костю в щеку. – Запишешь мне еще один диск? Попробую отправить в Лондон.

Костя, блаженно зажмурившийся от поцелуев, мигом открыл глаза. Он вспомнил недоговорки Алины о том, что «в октябре что-то изменится», вспомнил слова Шепилова на лестнице – все складывалось в единую картину.

– Алина, – напряженно спросил он, – а после твоего выступления в октябре… Ты уедешь?

Придумать правдивый ответ, который не убил бы их близость, Алина не успела: зазвонил телефон. Она торопливо потянулась к трубке, чтобы перенести неприятный разговор на потом. Звонил Артур.

– Алина, я буквально на секунду. Мне очень неприятно тебе говорить… – Голос Артура звучал странно – в нем слышались и досада, и волнение, и какая-то принужденность. – В общем, у меня плохая новость. Твоего выступления не будет.

– Почему?

– Так сложились обстоятельства. Извини.

Не прибавляя больше ни слова, Артур раздраженно положил трубку и вышел на огромный балкон своего офиса, где около ограждения стоял хмурый Шепилов. Артур подошел к нему и пристально посмотрел в глаза. Всем своим видом он давал понять, что выполнил его просьбу вопреки своей воле.

– Пока не отменяй, – негромко сказал Шепилов. – Может, одумается.

– Одумается или сломается? – резко спросил Артур, не отводя глаз. И добавил уже спокойнее: – Лех, что ты в нее так вцепился? Найди другую телку и успокойся.

Шепилов оперся на перила балкона:

– Другую… Знаешь, сколько я в эту вложил?

Артур хотел что-то возразить, но Шепилов его перебил:

– Не денег. Сил. Всех интересует одно – какую ты им устраиваешь жизнь. Устраивать «аллею бутиков» тошно. Устраивать мечты больше не хочу. Да и некому… – Шепилов горестно помолчал и добавил: – Знаешь, так хуево в жизни устроено… Либо ты любишь, либо тебя… Но если сам. не любишь… Проще в «Амазонию». Поехали?

Простодушной красотки Юли, к которой Олег действительно стал ходить три раза в неделю, в этот день в «Амазонии» не было. Бандерша с обычным в этом бизнесе именем Альбина дала ей целых три выходных. Можно было сделать бытовые дела, оторваться и отоспаться. Впрочем, можно было и поработать, ненавязчиво позвонив кому-нибудь из постоянных клиентов, которые частенько оставляли свой номер. Такса в этом случае была бы прежней, зато доход вдвое большим – не пришлось бы отстегивать заведению половину денег. Юля пощелкала клавишами мобильника, листая записную книжку. «Валерий – нет, Леонид – нет… О… Олег…» Юля улыбнулась. Все-таки этот странный парень был ей симпатичен. У Юли было несколько постоянных клиентов, но она прекрасно знала, что у них есть еще три-четыре постоянных девушки в одной только «Амазонии». Олег же действительно ходил к ней одной. «Неужели вправду влюбился? А почему бы не провести один вечер по-человечески?» Юля хмыкнула, набрала номер и, услышав голос Олега, весело поинтересовалась:

– Приветики! Чего делаешь?

Через пару часов они уже ужинали в «Пирамиде», которую Олег полюбил со дня своей первой «охоты», а потом ехали по ночным клубам. Стиль московской тусовки Олег усвоил быстро и хорошо знал маршрут, по которому приличному молодому человеку положено выгуливать правильную девушку или, как принято было говорить, «пасти ровную собачку».

– Сейчас заедем на полчаса в «Семерку», потом в «Джи Кью» – там имбирный коктейль с огурцом просто срыв башни! – неторопливо обрисовывал Олег предстоящие планы, вальяжно руля стремительной и послушной «БМВ». – Потом можем заехать ненадолго в «Симачев бар» – там прикольно. И после двух в «Дягилев» – самая туса будет.

Последний пункт Олег слегка выделил и посмотрел на Юлю – доходит ли до нее, какая шикарная программа им предстоит.

– Хорошее расписание, – одобрила Юля.

Она хотела спросить Олега, будет ли у них в «Дягилеве» столик или придется топтаться на «лохденсе», но интуитивно почувствовала, что спрашивать этого не надо, и сказала совершенно другое:

– Классная у тебя машина!

– Да, за десятку взял, – гордо согласился Олег, притормаживая на светофоре. – Девяносто шестой год, но это «эмка» трешка. Видишь, цвет желтый, в такой только «эмки» красят. Состояние идеал. Двести с лишним лошадей. Самолет!

И, стартуя со светофора, Олег резко нажал на газ, чтобы возможности «самолета» Юля могла оценить по достоинству. Оценить не получилось. В стоявшем справа от Олега «Астон Мартине» тоже, видимо, сидела симпатичная девушка, и водитель не мог допустить, чтобы его сделала со светофора какая-то «эмка» девяносто лохматого года. Он так же утопил газ в пол, и «Астон Мартин» пулей пролетел мимо разгоняющейся машины Олега.

– Идиот! Полуфабрикат для крематория! – воскликнула Юля, которая отлично знала, что в какой момент должен слышать от нее мужчина, чтобы чувствовать себя рядом с ней счастливым.

Олег благодарно посмотрел на нее и влюбился еще больше.

В «Дягилев» они приехали к половине третьего и Олег уверенно повел Юлю через толпу.

Фейсконтрольщик. Паша давно его запомнил, но с собой Олег ни разу никого не проводил и, подходя к ограде с Юлей, он снова испытал забытое было чувство робости.