Сезон охоты на падчериц, стр. 38

Вытряхнув из пакета остатки денег, я обнаружила там стильный рыжий паричок и паспорт на имя некоей Валентины Петровны Ногиной, 1972 года рождения. Моя ровесница. Да и внешне мы с ней были чем-то похожи. Один и тот же исконно посконный славянский тип лица. Ничего, что намекало бы на благородное происхождение. Нет, ну надо же, как похожа… Стоп! Я всмотрелась внимательнее и поняла, что на фотографии именно я. Паспорт, порядком потертый, принадлежал кому-то другому, а фотография совершенно точно моя. Это моя прическа, мои серьги, мой еле заметный шрам у правого уха — ударилась в детстве, навернувшись с горшка.

В паспорт был вложен билет. Вылет из Шереметьево завтра, точнее уже сегодня утром, рейс СУ-229 Москва—Амстердам. Невероятно интересно! Это я, что ли, лечу? Под чужой фамилией? Обратно через Копенгаген в этот же день, но вечером. В голове моей дым стоял коромыслом. Инструкции, съеденные прожорливым Теодором, увы, ничем не могли мне помочь. А если это ловушка? Господи, Настя, очнись, какая ловушка? Какой, черт возьми, Амстердам? Цветочный рынок рядом с площадью… просто как в фильме про шпионов. И еще парик. Обхохочешься. Да еще звонок с того света. Но я уже успела прийти в себя. Никаких призраков нет и быть не может, это очевидно. Просто девчонки оказались не промах. В огне не горят и в воде не тонут.

И я быстро начала собираться. В аэропорту мне надо быть через три часа. А выбираться из дома уже сейчас. Лучше я приеду раньше и там перекантуюсь на месте.

Глава 12.

А потом они убили его. По-настоящему. И это была твердая пятерка.

В нашем доме есть черный ход, ведущий в подземный гараж. О нем мало кто знает, только жильцы. Да и те никогда им не пользуются. Но на случай экстренной ситуации в каждой квартире имеются ключи. Выход на запасную лестницу идет с общего балкона. Правда, дверь порядком поржавела… Однако предусмотрительно прихваченные молоток и стамеска не понадобились. Дверь легко ответила на легкий поворот ключа и, слегка скрипнув, открыла мне пахнущий плесенью и кошками темный лестничный пролет. Кто-то совсем недавно открывал ее.

Свет на кухне не стала выключать. Более того, вытащила с антресолей огромного плюшевого медведя, замотала его голову полотенцем, обрядила в свой банный халат и посадила спиной к окну, слегка приоткрыв штору. Если за мной следят, то это должно дезориентировать преследователей.

Освещая свой трудный путь фонариком, я медленно спустилась вниз. В гараже было тихо и гулко. Каждый мой шаг отдавался в голове тревожным эхом. Для довершения образа бесстрашной сыщицы мне оставалось угнать чужой автомобиль. Но, во-первых, я выпила, а во-вторых, в тюрьму все-таки не хотелось. “Ничего, ничего, — шептал мне внутренний голос, — в тюрьму ты еще успеешь. Не знаешь, сколько нынче дают за незаконное пересечение границы по фальшивому паспорту?” “Не знаю”, — сказала я внутреннему голосу.

Я долго плутала дворами, прежде чем решилась выйти на дорогу, голосуя протянутой рукой. Уже через минуту жизнерадостный небритый азербайджанец мчал меня в направлении международного аэропорта. Всю дорогу я косилась назад, пытаясь понять, есть ли за мной слежка или мне все-таки удалось уйти.

— Слюшай, потеряла что? Да? — широко улыбнулся мне смуглый сын интеграции. Как-то чересчур быстро он согласился на дальний маршрут. Даже торговаться не стал. Может, он тоже, того… купленный?

Но обошлось без эксцессов. Я приехала в Шереметьево за час до регистрации. Было время и кофе выпить, и немного прийти в себя. Баров в аэропорту теперь в избытке, имея неприхотливый вкус и рано просыпающийся аппетит, можно сносно позавтракать. Что я и сделала, заказав у клоунски разодетого официанта омлет с беконом и чашку двойного эспрессо. Я уже не первый раз коротала время до отлета в этом кафе. Здесь относительно вкусно и недорого кормили, а слегка придурковатый интерьер радовал яркими красками.

Регистрацию прошла без проблем. Да здесь практически и не смотрели в паспорт. А вот несколько метров до таможенного контроля дались мне непросто. Так тряслась я только накануне ответственного свидания с Лешкой. И тогда и теперь мне грозило разоблачение. Лешка мог догадаться, что я вовсе не владелица фирмы, уверенная в себе и в своем будущем, не ждущая снисхождения Анастасия Голубкина, а так… девочка Настенька без особых планов на жизнь. Строгая таможенница, совсем наоборот, могла понять, что я — Анастасия Голубкина. Я ведь проходила через этот турникет уже не раз, и уже не раз в компьютер заносились мои данные. А если она вспомнит мое лицо? “Дура, твое лицо и по особой надобности не очень запомнишь”, — опять заворчал внутренний голос.

Фуууу!!! Уффффф!!! Слава тебе, Господи. Ты есть и ты так удивительно добр ко мне.

Я прошла в зону беспошлинной торговли и устремилась к ближайшему туалету посмотреть, как сидит на мне рыжий парик. И тут случилось страшное. Я поняла, что забыла в кафе сотовый телефон. Вылетать в Амстердам без телефона было сущим безумием. Проситься выйти обратно и проходить таможню второй раз было и вовсе верхом идиотизма. Даже для такой безалаберной девицы, как я, это было слишком. Но... Я робко потрусила к таможне. Дама в зеленой форме долго не могла понять, что я от нее хочу, а потом согласно кивнула:

— Оставляйте паспорт и идите.

На совершенно негнущихся ногах побрела в сторону зала ожидания. Медленно и печально. Хотя, по-хорошему, следовало бежать во весь опор. Чем дольше у них на руках этот чертов поддельный паспорт, тем отчетливей звон наручников.

— О да! Вы забыли у нас телефон, — смущенно улыбнулся мне похожий на финна парень в красном колпаке, — сейчас принесу.

Какие милые люди, какое отличное заведение. Сервис высокого уровня. Парня не было минут двадцать. За это время я поседела, похудела килограммов на пять и раз десять пересмотрела свои планы на жизнь.

— Увы, его уже сперли, — грустно сказал он мне, — кто-то из наших постарался. Знаете, как бывает…

Чтобы я еще раз в это кафе?! Да ноги моей…

Второй незаконный проход через границу дался проще. Если мне повезет добраться до Копенгагена, я и глазом не моргну, протягивая пограничнику фальшивую ксиву. Конечно, отсутствие связи сильно огорчало, но пути назад не было. В крайнем случае куплю телефон в Амстердаме. Вот только девочки не знают его номер. Ладно, что-нибудь придумаю.

Многолюдная площадь Дам оказалась именно такой, как я ее нарисовала в воображении, а плавучий цветочный рынок поразил в самое сердце. Завораживающее зрелище — настоящее летнее буйство на фоне холодной зимней воды. Я растерянно бродила в толпе туристов, надеясь, что те, кому я нужна, найдут меня сами.

Как же амстердамская толпа отличалась от московской! Если здесь и были тщательно и солидно одетые люди, то все как один итальянцы или русские. Итальянцы вообще любят одеваться броско и дорого. Это роднит их с нами, детьми дефицита и нищеты. Дорвавшись до ярких шмоток, мы готовы экономить на всем, лишь бы выглядеть на уровне.

Приезжая к родителям, я всякий раз поражаюсь, до чего шикарно выглядят провинциальные барышни. Пожалуй, их гардероб — это основное вложение капитала, на него идет едва ли не зарплата всей семьи. Многие до сих пор предпочитают экономить на еде, на путешествиях и даже на собственном здоровье, лишь бы только пустить пыль в глаза. Одетая в норковое манто дама запросто может жить на жалкие гроши, откладывая копейки на очередную шмотку. И все равно это смотрится бедно. Потому что цвет кожи серый, зубы плохие, нет спокойной уверенности в глазах. Как-то раз, оказавшись в Женеве, я была поражена, до чего местные старички и старушки напоминают румяные пряники. Чтобы так выглядеть в восемьдесят лет, надо всю жизнь дышать горным воздухом, есть здоровую пищу и не дергаться из-за дефолтов и кризисов. Этой сытой свежести не добиться ни с помощью шикарных одежек, ни под ножом пластического хирурга.