Вишневый самурай, стр. 42
– Я – частный детектив! – Моя попытка воззвать к разуму навалившегося сверху оперативника, который, тяжело дыша, словно кобель на случке, старался одеть мои руки за спиной в браслеты, успеха не имела.
– Все вы так говорите! – отмахнулся его коллега, закончив читать шаблонную речь о моих правах.
– Я – Даг Туровский. Это я позвонил в полицию!
Оперативник наконец застегнул браслеты. Меня подняли на ноги и усадили на стул. Больше ничего сделать никто не успел: в квартиру Щекловицкого вошли трое мужчин в штатском, козырнули красными книжицами в лицо командиру группы захвата и осведомились у моего пленителя:
– Кто это?
– Говорит, что детектив, – испуганно ответил оперативник.
– Вы – Даг Туровский? – обратился ко мне человек в штатском.
– Именно так.
– Нас предупредили о вас… Освободите его! – распорядился он. – Меня зовут Игнат Кариевский. Я инспектор криминальной полиции Центрального района.
Он протянул мне руку. Освобожденный из железных объятий, я ответил на его рукопожатие.
– Григорий Лесник рассказал мне о вашем следствии. А также о рекомендации… – Глаза Кариевского демонстративно закатились вверх, указывая на высокое положение неназываемой персоны. – … во всем вам помогать. Могу вас заверить, что мне такой расклад не нравится. Максимум, что я могу для вас сделать, это не мурыжить до вечера в участке. Но на ряд вопросов вам придется ответить.
Вот так всегда! Хочет человек сделать доброе дело, а получается наоборот! (Имею в виду государя императора Петра IV, которому я умудрился спасти жизнь.)
– Разрешите позвонить компаньону, чтобы не волновался, – испросил я.
– Конечно. И учтите: мы вас не задерживаем, – ухмыльнулся Кариевский.
– В кабинете тело, – предупредил я, доставая из пиджака трубку. Набрал номер Гонзы Кубинца.
– Давно тебя не слышал! – раздался голос изрядно захмелевшего напарника.
– Я тебя тоже. Как проходят поминки?
– Все уже напились. Всем уже хорошо… Собирался я отчалить, да вспомнил, что ты забрал «Икар». Придется такси вызывать. Ты, кстати, скоро освободишься? Поймал своего драпуна?
– Он ушел, – сообщил я. – Освобожусь, как только полиция отпустит. Я на квартире у дантиста Троя. Тут два жмурика.
– Женьке Постегайло позвонить? – поинтересовался Кубинец.
– Думаю, что не стоит. Адвокат мне, наверное, не понадобится. Справлюсь сам… Все, конец связи. Встретимся дома…
Однако прибывшие спецы по криминалу не горели желанием быстро со мной разобраться и отпустить домой. Я снова оседлал свой стул и стал ждать, когда дойдет черед и до меня.
В комнате появился один из оперативников, выглядевший ужасно довольным: словно с первого захода раскрыл преступление, свершенное в этих стенах!
– Вызывайте пожарных. Там катерок горит! – доложил он.
Инспектор Кариевский поднял трубку городского телефона.
А меня прошиб озноб. Это ведь мой катер горит! Мой «Икар»! Потому что хозяин?разгильдяй, увлеченный погоней, забыл выключить электрический чайник! По инструкции, последний должен был отрубиться через какое?то время сам. Видать, мой агрегат оказался особенным: горел до последнего!
Я, должно, побледнел, потому что ближайший полицейский предложил мне воды.
– Сильно горит? – спросил я дрожащим голосом.
– Да не. Если б найти хозяина, своими силами потушили бы! – отозвался оперативник.
– Я хозяин! Повисла тишина.
ГЛАВА 36
Пожар мы потушили. Благо на катере для таких случаев имелись огнетушитель и два ведра с длинными веревками. Ребята из полицейского управления помогли. Они зачерпывали из канала воду и заливали огонь, пока я пеной огнетушителя нейтрализовал особо мощные очаги. Урон был причинен изрядный, хотя все, конечно, могло оказаться куда хуже, если бы ребята из криминальной полиции не заметили в окошке катера языки пламени.
После тушения пожара инспектор Кариевский заявил:
– Ладно, езжайте домой. Адрес ваш нам известен. Разберитесь со своим катером, а завтра с утра жду у себя для дачи показаний…
Добрый дядя… Когда я увидел, во что превратились внутренности «Икара», мой мозг отказался заниматься любыми делами и лишь тупо возводил проклятия на голову идиота, забывшего отключить электрочайник.
Пожар, по счастью, никак не отразился на ходовых возможностях катера. Но находиться в капитанской рубке было невыносимо: духманчик стоял, хоть мертвых выноси! Одно слово – гарь…
Я завел катер, распахнул все имевшиеся в наличии окна и двери и взял курс на канал Беринга.
Получасовое плавание напоминало адскую пытку. Я задыхался. Мало мне пожара, так еще и солнце распалилось не на шутку, нагнав температуру в Санкт?Петрополисе до сорокаградусной отметки! Изредка я запускал автопилот и выскакивал на верхнюю палубу насладиться речной прохладой, но под палящим солнцем больше пяти минут не выдерживал и возвращался в дикую вонь капитанской рубки. Я физически ощущал, как пропитываюсь гарью.
Наконец впереди показался родной причал, и я издал радостный вопль команча, в период брачных игр сумевшего очаровать прекрасноликую скво. Осторожно припарковав «Икар», я включил сигнализацию, хотя кому теперь нужно мое пепелище?.. Счастье еще, что электрическая сеть мотора, компьютера и системы управления никак не зависела от электропитания каюты и рубки капитана. А то пришлось бы прыгать в воду и толкать катер до самого дома вручную!..
Выбравшись на гранит набережной, я решительно направился к крыльцу, пребывая в тягостном расположении духа. Я представлял себе счет за ремонт интерьеров «Икара» и прокладку новой электропроводки!
Гонза встретил меня на пороге. И закашлял, зажав нос рукой.
– Ты чем занимался? – прогундосил он. – С какого пожара прибыл?
– Вагоны грузил, – буркнул я, направляясь прямой дорогой в ванную комнату, чтобы избавиться от мерзкого запаха.
– Какие вагоны? – не просек тему Кубинец.
– Такие вот. Горелые, блин, вагоны, – добавил я новый мазок.
Скинув с себя всю одежду и запихав ее в мусорное ведро (запах не возьмет ни один самый разрекламированный порошок, такой духман неизлечим!), я забрался в ванну, настроил воду и стал наблюдать, как она истекает из крана, медленно заключая в объятия мое тело.
– Ты что, изверг, с нашим «Икаром» сотворил?! – возопил Гонза, врываясь ко мне.
Зря я, конечно, дверку не запер, но все?таки нельзя быть настолько бестактным!
– Ничего не делал. Погорел малость, – пробурчал я, закатывая в изнеможении глаза.
– Ни хрена себе «малость»! Такое ощущение, что ты на «Икаре» в локальной войне поучаствовал! Позволь узнать, хоть за правое дело сражался?! – бушевал Кубинец.
Если признаться, что горел по причине собственной забывчивости, то навеки обреку себя на муку ворчливого осуждения Кубинца. Он никогда не оставит меня в покое. До конца жизни моей будет меня клевать, пока не заклюет!
Я молчал, как глухонемой, к тому же страдающий прогрессирующей слепотой.
Чувствуя, что ответной реакции не добиться, Кубинец отступил и, понося меня на чем свет стоит, покинул ванную.
Из воды я выбрался спустя сорок минут, восемь раз натеревшись мочалкой и впитав в себя запах кедрового мыла. Одевшись во все чистое, нацепил на голову шляпу и спустился на первый этаж. В гостевом кабинете застал Гонзу Кубинца, который не преминул поинтересоваться:
– Ты знаешь, во сколько нам обойдется ремонт «Икара»?
– Догадываюсь, что в кругленькую сумму, – устало произнес я.
– Не то слово! – выдохнул Кубинец, показывая мне лист бумаги, на котором значилась итоговая сумма проплат за ремонт. Цифра действительно внушала уважение.
– Это только предварительная оценка!
– Дешевле новый катер купить, – внес я свою лепту в обсуждение проблемы.
– Может, и дешевле, но такую машину, как «Икар», нам не потянуть. Все?таки эксклюзив!
– Будем ремонтировать. Чай не разоримся, – согласился я.