Вишневый самурай, стр. 22

Пока я сочинял композицию, выбирая, кем мне лучше выступить – Робин Гудом, Иваном Сусаниным или Иоанном Грозным? – шорох усилился, перерос в глухой скрежет. Заколыхались шторы, и в кабинет ввалилась первая нескладная фигура. Взломщик повернулся спиной, помогая забраться кому?то еще. Я одним прыжком преодолел расстояние между нами и попытался сбить его с ног, но был отброшен в сторону нечеловеческой силой. Ударился о шкаф, из которого посыпались на мою черепушку книги и папки с бумагами. В полете опрокинул монитор, разлетевшийся вдребезги. Похоже, счет к семейству Епифановых увеличился…

Осознав, что они обнаружены, посетители попытались смыться с места преступления тем же путем, но потерпели в этом предприятии фиаско. Кто?то вбросил их обратно в окно. Посыпалось разбитое стекло. С осколками в кабинет запрыгнула грациозная серая фигура и тут же накинулась на попытавшегося встать на ноги «гостя».

Дверь гостевого кабинета распахнулась. Сноп яркого света ударил в глаза. Когда зрение восстановилось, я обнаружил двух амбалов, которые сидели на полу, накрепко связанные. Возле них стояли Сфинкс и Химера. Гонза Кубинец в ночной пижаме подпирал дверной косяк, почесываясь и позевывая.

– Вы этих ждали? – поинтересовалась Химера.

От ее голоса я собрался было растаять, но подумал, что делать это прилюдно – все равно что предложить интимную близость на арене Петропольского цирка.

– Хрен их разберет! – Я неторопливо поднялся на ноги.

Кубинец рассмотрел на полу разбитый монитор и театрально закатил глаза.

Забравшиеся к нам личности не представляли из себя ничего сверхъестественного. С подобными за последний день я сталкивался неоднократно. Взять хотя бы, к примеру, весь штат администраторов казино «Хрустальный грифон»…

– Давайте запрем этих жмуриков куда?нибудь до утра, а утром разберемся, – предложил я.

«Гостям» очень не понравилось существительное «жмурик», примененное к их персонам. Но кто спрашивал их мнение?

Сфинкс подхватила одного, Химера вздыбила другого, вывернув его связанные руки на излом.

– Куда вести арестантов?

– Если поместить их в Хмельной, то есть микроскопический шанс недосчитаться потом продукции… Лучше привяжем их к печной трубе на крыше!

Сфинкс хохотнула. Химера саркастически ухмыльнулась. Кубинец посмотрел на меня, как на умалишенного.

– А что? Конечно, не лучшее знамя для агентства, однако, по крайней мере, будем уверены, что они не сбегут: прыгать с нашей крыши небезопасно… – развил я свою мысль.

Судя по гнусным физиономиям пришельцев, они вообразили сначала, что их берут на испуг. Когда же Химера и Сфинкс поволокли их за мной на чердак, а затем на крышу, спокойствия у них поубавилось. Они взирали на меня, как провинившиеся карапузы на злого папашу, который снял ремень в воспитательном раже.

Сфинкс накрепко привязала обоих к печной трубе, которая давно торчала без дела, поскольку дом был подключен к центральному отоплению. На улице разгулялся прохладный ветерок. Мы поспешили ретироваться в дом, не беспокоясь о том, что ночные гости дикими воплями поставят на уши всю округу: кляпы, которые скрутила Химера из двух моих грязных рубашек, плотно запечатали рты незнакомцев, перехваченные для верности веревками. Не выплюнуть.

– Теперь по койкам! – объявил я, но на всякий случай спать устроился в кабинете у разбитого окна.

ГЛАВА 19

Утро началось с того, что в нашем доме объявились спасатели из Министерства чрезвычайных ситуаций. От настойчивого трезвона первым проснулся я и отправился открывать. После нервной ночи с полетами через стол я долго не мог понять, чего от меня хотят люди в голубой форме и за каким чертом они вообще приперлись в такую рань. Минут десять выяснял мутные моменты. После чего дико расхохотался, соображая, как отделаться от ответственных спасателей.

Им позвонил кто?то из соседей. Добропорядочный семьянин вышел рано утром пробежаться по каналу. Обнаружив, что на улице прохладно, он долго ежился, решая, что лучше – вернуться в постель под горячий бок жены или все?таки побегать? И вдруг заметил на крыше дома детектива Туровского двоих людей, непонятно чем там занимавшихся. Основной вопрос тем самым отпал сам собой: сосед вернулся домой и позвонил куда следует. Но в полиции ему мягко посоветовали обратиться к психиатру или вызвать экипаж службы прерывания запоев на дому… Зато спасатели поверили! Им и в голову не могло прийти, что на крыше можно кого?то содержать – за неимением тюремной камеры.

Я поклялся про себя обязательно нанести визит вежливости заботливому соседу, который вообразил, что это Даг Туровский вылез ночью на крышу повздыхать на луну и посочинять романтическую муть, а дверь захлопнулась, отрезав ему путь к отступлению. Пару бутылок пива из моих погребов за внимательность и сострадание сосед заслужил. Не дал людям замерзнуть – даже после того, как его несколько раз послали в полиции, усомнившись сначала в психической полноценности, а затем в трезвости…

Отделаться от спасателей было не так просто. Наплел им какую?то чушь о возможных грабителях, пообещал, что управлюсь своими силами и через минуту крыша будет пуста, если только какому?нибудь пролетающему мимо голубю не вздумается остановиться у нас на постой.

Захлопнув перед спасателями дверь, ринулся на крышу, заглядывая по пути в каждую комнату в поисках Сфинкса или Химеры. Последняя, конечно, меня бы устроила больше. Но дом был пуст – за исключением спальни Гонзы Кубинца, откуда доносился богатырский храп, и кухни, где у плиты вытанцовывал завтрак Ян Табачник.

Химера нашла меня на чердаке сама. Только я взялся за ручку люка, ведущего на крышу, как вокруг распространилось благоухание полевых цветов, Обернувшись, обнаружил подле себя улыбавшуюся Химеру. Мое сердце энергично забарабанило SOS любви. С трудом взяв себя в руки, я отворил люк и выбрался первым. Потом помог Химере, спеленав узами душу, требовавшую заключить красотку в объятия и предаться всепоглощающей страсти.

Отвязывая абмалов, я взглянул вниз и обнаружил спасателей, которые не спешили покинуть наш причал. Они прогуливались вдоль своего катера, поглядывая на крышу, где я выполнял опасную процедуру конвоирования заключенных, всю ночь просидевших в холодном каземате. Выглядели амбалы подавленно: голубые лица, красные глаза (попробуй заснуть на высоте порядка десяти метров на наклонной плоскости, сидя на корточках!), затекшие и не желавшие повиноваться ноги… Мне даже стало жаль их, но я подавил свой гуманизм, помня, сколько фраеров сгубила неоправданная жалость.

С трудом мы спустили гостей на чердак, потом отволокли их к лестнице, где пришлось вызвать на подмогу Кубинца, Табачника и Сфинкса. «Гости» сами идти не желали, протяжно и заунывно выли, проклинали меня и Химеру, называя фашистами, а то и похлеще. Чувствовалось, что амбалы «созрели». Давить на них надо было немедленно – пока не пришли в себя.

Громил доставили в гостевой кабинет, бросили в кресла не развязав рук. Ребята прекрасно понимали, что я имел право пристрелить их в порядке самообороны за нарушение неприкосновенности частного жилища, и присмирели.

– Гонза, выгляни и посмотри, как там. Шпики убрались? – попросил я. Кубинец вскоре доложил:

– Причал пуст.

– Тогда приступим к допросу! – распорядился я, радостно потирая руки.

В процессе следствия пытки мы не использовали. Только убеждения, логические доводы – ничего более. Но ребята потекли, словно талая вода с вершины айсберга, занесенного в теплые широты.

Впрочем, их информация была откровенно скудна. Они ничего толком не знали. И никого – ни Иоланды Городишек, ни Иннокентия Волокитова, ни Троя и Самсона Епифановых… Их нанял седой мужик с огромной бородой, которую украшали три косички. Пленники, назвавшиеся Скалой и Эскимосом, подозревали, что борода и шевелюра – не более чем маскировка: очень уж неестественно смотрелись на объекте… Мужик нашел их в английском пабе «Телеграф», где подают темный «Гиннесс» и «Туровское Классическое». На Скалу и Эскимоса его навел кто?то из своих, поскольку тот целенаправленно и уверенно подсел за их столик. Пообещал по тысяче рублей на лицо, если ребята проникнут в дом и обезвредят хозяев. Убивать не требовал, хотя и не возбранял. Задание сводилось к тому, чтобы выключить обитателей особняка на продолжительное время и открыть дверь на улицу.