У смерти твои глаза, стр. 42

Я, озираясь по сторонам, направился к дому, но через секунду остановился. Давала о себе знать нога. Я присел на корточки, оттянул порванную штанину и взглянул на рану. Ничего страшного. Только неприятно думать, какой чистоты шипы на колючей проволоке. Вряд ли стерильные. Стоило поторопиться попасть в дом. Там можно найти бар. А в баре бутылку водки для дезинфекции. Я аккуратно прикрыл рану, заправив конец брючины в носок. Выглядело комично, но весьма практично. Я уже поднимался, когда увидел след. Свежий след от ботинка. Примятая трава. Сломанная ветка куста. Следы обнаруживались один за другим. Неприметные сверху, но весьма видные из того положения, в каком я ныне находился. Что могли означать эти следы? Только одно: калиткой – черным ходом – пользовались последнее время, и весьма активно.

Я распрямился и осторожно направился к дому, не выпуская из вида землю – вдруг появится еще одна колючка – и вперед успевал посматривать. Дом выглядел пустым, разбитым, покинутым лет десять назад.

Я старался прятаться за кустарниками и деревьями, чтобы меня не заметили из дома, если внутри кто?то есть.

Я оказался провидцем. Окно на веранде в доме лопнуло, осыпав осколками дощатый пол. Из окна появилась лохматая страшная голова, больше подходившая снежному человеку, чем homo sapiens. Голова обвела взглядом заброшенный сад, в котором я прятался, и издала дикий вопль:

– Кто тут есть?!

Не получив ответа, голова втянулась в дом, оставив меня наедине с сомнениями. Значит, в доме были люди, так стоило ли продолжать исследование? Я засомневался. Меня могли обнаружить, но любопытство оказалось сильнее.

Я стал прятаться тщательнее. Короткими перебежками я достиг гнилой беседки, где обнаружил тело. Раздутое синюшное тело. Оно уже несколько суток лежало на свежем воздухе возле огромной ямы и принадлежало мужчине. Из одежды на нем был только шейный платок. Похоже, его намеревались похоронить, но почему?то забыли.

Меня чуть не вывернуло. Я отскочил от трупа, как пистолетная пуля от брони танка, и споткнулся о какую?то корягу. Я упал на спину и замер, боясь пошевелиться. Какое чистое и ясное небо. Ни одного облачка. Дождя не будет. Я повел взглядом в сторону тела и наткнулся на дуло пистолета, смотревшего мне в лицо.

Вот! А кто?то сетовал о недостатке огнестрельного оружия для самозащиты.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Я поднялся с земли, наклонился и подхватил ствол. Выщелкнув обойму, я убедился, что не хватало лишь двух патронов. Видимо, их затратили на голое тело с шейной удавкой. Выставив ствол перед собой, я медленно стал удаляться от места предполагаемого захоронения. Все ближе и ближе к дому. Все ближе и ближе к цели. Что?то сомнительно мне было, что в этом домике располагалась нотариальная контора. Скорее уж бандитский притон или сообщество умалишенных.

Я миновал беседку, крадучись, словно тигр. Кстати, неплохое название для фильма – «Крадущийся тигр». Нечто такое в китайском стиле с традиционными восточными единоборствами и акробатическими трюками. Неплохо, только на российской земле это снимать не будут, а до Китая или Кореи весьма далеко. У них и свои умники найдутся.

Последние метры до окон я преодолел короткими перебежками. Взметнулся из?за куста, легкое усилие ног – и я уже качусь в розовый куст, который какой?то придурок вырастил вдоль стены. Колючки впились в меня, как ненасытные вампиры. Я заподозрил хозяев дома в низком коварстве. А что, если розовый куст – средство от лишних ушей? Достаточно смазать каждую колючку ядом – и никто ничего не расскажет, даже если ему и удастся услышать лишнее. Но, похоже, мое воображение куда изощреннее, чем у других. Я остался жив, даже вытерпел сотню?другую колючек, вонзившихся в задницу и по всему телу.

Избавившись от шипов, я привстал и заглянул в окно. За стеклом открывался вид на широкую и совершенно пустую комнату. Из мебели только стул, на котором возвышался какой?то мужик с безвольно опущенной на грудь головой. Он был привязан. И, кажется, с ним недавно творили что?то непотребное.

И тут, что называется, в самое неподходящее время, у меня затрезвонил мобильник. При той тишине и скрытности, которую я пытался соблюдать последние пятнадцать минут, мелодия звонка в моих ушах раздалась гулом иерихонских труб.

Мать моя!

Я рухнул на землю, выхватывая трубку и отжимая кнопку ответа. Только бы никто не услышал. Хоть бы на это время всех, кто находится в доме, поразила внезапная глухота. Озираясь по сторонам, как загнанный в угол террорист, позабывший пояс шахида дома, но уже вышедший на точку взрыва, я поднес трубку к уху.

– Алло, – почти шепотом отозвался я.

– Туровский, ты, что ли? Ну ни хрена себе! – раздался громкий восторженный голос Керосина. – Я же талдычил, что не может такой хряк, как ты, позволить распустить себя на консервы.

Господи, я совершенно забыл про этот чирей на моей заднице, который, между прочим, сам себе заказал.

– Что тебе? – злобно прорычал я.

– Ты живой, братан, это же полная пруха. А чего все тебя в жмурики записали?

Вот прокол из проколов. Все предусмотреть, а сотовый телефон, записанный на Дага Туровского, таскать с собой как визитную карточку. Воистину велика человеческая глупость, а моя еще круче.

– Надо так. Ты смотри – язык свой не распускай. А то у тебя сначала узнают все о моей воскресшей персоне, а потом укоротят ровно на целую голову.

– Могила, Даг. Ты же знаешь, я понятливый.

– В том то и дело, что знаю, – недовольно пробормотал я.

Толя Керосин хихикнул. Мерзко так, точно сделал исподтишка какую?то гадость.

– Информашка есть по нашему вопросу, – сообщил Керосин.

– Ну, – недовольно промычал я.

– Не по телефону же, – изумился моей тупости Керосин.

– Хорошо. Где?

– Там же. Через час.

– Два. А то и три. Ты пока поиграй. Мне раньше не успеть.

– Уговорились.

Керосин отсоединился. Интересно, за что ему такое погоняло дали? За кражу цистерны керосина? Я вытащил из мобилы аккумулятор и отложил его в другой карман. Чтобы не зазвонил вновь. Так и с жизнью расстаться просто. Услышат звонок плохие ребята и выстрелят на звук, а уж потом с телом разбираться будут, куда его лучше: в асфальт закатать, на дно канала в цементных кандалах отправить или в ванне с серной кислотой растворить.

Я снял пистолет с предохранителя и вновь подался к окну. В комнате ничего не изменилось. Никакого движения. Я осмотрел окно, стараясь не пропустить ни одной детали. Открытую форточку не заметить было сложно, но я не акробат да и не дистрофик, чтобы мечтать просочиться в настолько узкий лаз. Но ничего другого не наблюдалось. Не размышляя особо – вообще за мной в последнее время стала водиться эта дурная привычка – много не думать, я прицелился к стеклу и двинул его локтем. Легонько так, но достаточно для того, чтобы от окошка осталось мелкое крошево, частично осыпавшееся на меня. Я навел пистолет на входную дверь, но никто на шум не отреагировал, да и шума?то кот наплакал.

Обработав углы стекла рукоятью пистолета, я влез в комнату. Странно! Привязанный мужик, по идее, должен был слышать все, что произошло с окном, но он даже не пошевелился. Либо его капитально вырубили, либо его душа уже давно блуждала в поисках последней обители. Я приблизился к привязанному, обошел его и склонился над несчастным. Похоже, ему мог помочь только священник. По части отходной молитвы. Пульс не прощупывался. Я приподнял голову несчастного и чертыхнулся. Я прекрасно знал покойного. Им оказался не кто иной, как Иероним Карлович Балаганов, напарник Романова. Похоже, компания «Седуктиве Бед» осталась без руководства. Кому потребовалось уничтожать Балаганова? Им?то он чем помешал? Вроде даже и не в курсе был происходящего. Да и от расследования смерти Романова отказался. Загадка на загадке. Видимо, Ульян Мертвый решил Балаганова устранить на всякий случай. Вдруг что?то ему удалось услышать.