Сломанные куклы, стр. 25
– Есть такое дело, да.
– Рэйчел показалась вам привлекательной, да? По крайней мере, в достаточной степени, чтобы вы запомнили, какие напитки она пила.
Энди опять усмехнулся:
– Да, в точку.
– Закройте глаза.
Энди подозрительно на меня посмотрел.
– Лучше сделайте, что он говорит, – сказала Темплтон. – И не волнуйтесь, если он попробует украсть у вас бумажник, я буду на страже.
Бармен недоуменно пожал плечами, но закрыл глаза.
– Хорошо. Представьте, что сейчас – вчерашний вечер. Вы ищете, чем бы заняться. На улице холодно, вам скучно. Каждый раз, когда открывается входная дверь, вы чувствуете холодный воздух с улицы и оборачиваетесь. Открывается дверь, и входит Рэйчел. Вы запоминаете ее, потому что она одна. Что вы в этот момент делаете?
– Я обслуживаю клиента, почти заканчиваю.
– Что происходит за барной стойкой?
– Лиза сдает свою смену.
– Во сколько она уходит?
– В восемь. Ей нужно к ребенку.
– Рэйчел подходит к барной стойке. Кто ее обслуживает – вы или Лиза?
– Лиза.
– И, поскольку народу мало и она одна, вы замечаете, что она заказывает безалкогольный напиток.
Энди кивнул.
– Что происходит дальше?
– Она уходит за столик, – Энди кивает в сторону столика в глубине зала.
– Чем она занимается, сидя за столиком?
– Она ждет.
– Чего?
Он пожал плечами.
– Наверное, того, с кем у нее была назначена встреча. Ее телефон лежал прямо на столе, и она постоянно его проверяла. И каждый раз, когда открывалась входная дверь, она смотрела, кто вошел.
– Вы стояли за барной стойкой, когда она подошла заказать бокал вина?
– Да, – кивнул Энди.
– Она что-то говорила?
– Не особо. Чувствовалось, что она не была расположена общаться. Некоторые люди расположены говорить, некоторые – нет. Я уже давно работаю барменом и легко определяю, когда нужно разговаривать, а когда нет.
– Обручального кольца у нее ведь не было?
Энди покачал головой.
– Нет, кольца не было.
– Тот, кого она ждала, пришел?
Энди покачал головой.
– Во сколько она ушла?
– В десятом часу, но я не помню, во сколько именно. Может, в четверть десятого, а может быть, и позже.
– Вы можете открыть глаза.
Энди надолго присосался к горлышку бутылки.
– Я сказал вам что-нибудь полезное?
Я кивнул:
– Да, вы очень помогли, спасибо.
– Не за что.
Темлптон дала ему визитку с рельефным логотипом лондонской полиции с ее личным номером телефона и попросила звонить, если вдруг он вспомнит что-то еще. Пожав руку Энди, мы с Темплтон подошли к столику, за которым вчера вечером сидела Рэйчел Моррис. Я сел на одном конце дивана, Темплтон – на другом. Нам было хорошо видно входную дверь, барную стойку и всех посетителей бара. Место было отличное для того, чтобы смотреть и оставаться при этом незамеченным.
– Что ж, мы теперь знаем, что Рэйчел Моррис пришла сюда к восьми, ушла в десятом часу и пила красное вино. И как же нам поможет эта информация? – спросила Темплтон.
– Поможет. Я уже могу достаточно подробно описать, как происходят похищения.
– Ты это выяснил на основании того, что она предпочитает красное вино белому?
– Нет, на основании того, что на ней не было обручального кольца.
Темплтон хотела спросить что-то еще и уже открыла рот, но я поднял руку и знаком попросил ее замолчать. Ни слова не говоря, я закрыл глаза.
27
Я вхожу в бар, стряхиваю с себя снег и задерживаюсь на секунду, чтобы оглядеть помещение и посетителей. Беглым взглядом обвожу всех присутствующих, ни на ком не задерживаясь. Мне хватает доли секунды, чтобы понять, он это или не он. Он дал мне описание, но под него никто не подходит. А не подходит никто потому, что описание ложное. А ложное описание он дал мне потому, что наблюдает сейчас за мной.
Я еще раз оглядываю посетителей. Нет, так не пойдет. Бар слишком многолюдный, это слишком рискованно. Маньяк очень осторожен. Он не захочет, чтобы его видели рядом с жертвой, не захочет засветиться. В баре ловить нечего.
Я подхожу к барной стойке и заказываю что-то безалкогольное. Колу, или лимонад, или газировку с лимоном. Оплачиваю и подхожу к этому столу. Он стоит отдельно, значит, меня никто не побеспокоит и не попытается заговорить со мной. Отсюда прекрасно видно вход, а значит, я точно не пропущу, когда придет тот, кого я жду.
Мы договорились встретиться в восемь (никто же никогда не договаривается встретиться без пяти или в семь минут девятого), но я пришла раньше, потому что это первое свидание и я перестраховалась. Я очень быстро шла от метро, почти бежала. Я последнее время очень суетлива.
Я говорю себе, что нужно успокоиться, но это бесполезно. Каждый раз, когда открывается входная дверь, я сразу смотрю на нее, и сердце начинает бешено колотиться. Сейчас я даже не думаю о том, что он может не прийти. Сейчас самое начало девятого, так что можно считать, что он еще даже не опоздал. Еще нет. Я смотрю на телефон, нет ли пропущенных звонков или сообщений. Я знаю, что их нет, но все равно проверяю. Должно же быть какое-то объяснение, почему его до сих пор нет. Может, его задержали на работе. Может, какие-то проблемы с транспортом из-за снежной погоды. Я кладу телефон на стол и пытаюсь не смотреть на него.
Время идет. Я допиваю лимонад, смотрю на дверь, жду. Каждый раз, когда открывается дверь и входит не он, я чувствую себя полной дурой и злюсь. Чем дальше, тем больше мне кажется, что меня подставили. Я иду к барной стойке и заказываю бокал вина.
За столиком я пью вино, смотрю на телефон и продолжаю ждать. Сколько я уже жду? По словам Энди, около полутора часов. Да, где-то так. Если он до сих пор здесь не появился и не позвонил, очевидно, что он уже и не придет. Я допиваю вино, в последний раз проверяю телефон, надеваю пальто и иду к двери.
Я открыл глаза и залпом выпил свой виски. Алкоголь обжег горло и согрел. Темплтон смотрела на меня.
– Обручальное кольцо, – напомнила она мне.
Я оставил ее фразу без внимания.
– Посмотри на посетителей и скажи, кого ты видишь.
– Толпу офисных сотрудников, и что?
– Теперь еще раз посмотри и скажи, кого ты не видишь.
– Алкоголиков, бомжей, нищих, работяг.
– Если быть точным, то, как минимум, один алкоголик в этом зале есть, и еще, вероятно, есть один наркоман, но в целом, да, ты попала в точку.
Мы встали и направились к выходу. Выйдя за дверь, мы тут же оказались на северном полюсе. Резкий ветер как будто сдирал кожу с лица, и я запахнул куртку и поднял воротник повыше. Над входом висела скрытая камера. Она была направлена на лица входящих в заведение. Владельцу были совершенно не интересны выходящие люди, потому что, как только они вышли, он уже не нес за них никакой ответственности. Я подумал, что нужно не забыть взять записи со всех камер.
Я остановился на тротуаре, посмотрел по сторонам. Были сумерки, на улице темнело, лампы уже горели. Улица была не самая оживленная, но и темным переулком ее тоже было не назвать. Движение было довольно оживленное, туда-сюда сновали такси, быстро шли люди, которые явно хотели поскорее попасть в теплое помещение.
– Посмотри на магазины, – сказал я. – На рестораны, на машины, на людей. Что видишь?
– Деньги.
– Здесь – его охотничья зона. Ему здесь спокойно и комфортно, как дома. Здесь он свой.
– Что подтверждает твою теорию о том, что он богат.
– Хищники тщательно выслеживают добычу. Они выбирают местечко в зарослях и ждут. Что здесь похоже на заросли?
Я огляделся и увидел маленькое кафе на противоположной стороне улицы. Оно было не строго напротив бара, но все равно его стоило проверить. Я перешел дорогу, подрезав «мерседес», которому пришлось резко вильнуть в сторону, чтобы не сбить меня. На улице у кафе были выставлены два столика для курящих. В окне красовалась вывеска с приветливым названием «Малинка». Радиатор обдал нас горячим воздухом, как только мы открыли входную дверь. Это было кафе среднего размера, достаточно большое, чтобы остаться незамеченным. А больше нашему герою ничего и не нужно.