100 великих архитекторов, стр. 171

И в мюнхенской Олимпийской деревне установленные на опоры трубы яркого цвета направляют движение гуляющих по улице. Это не только «завораживание» формами – трубы создают и более комфортную городскую среду.

Холляйн принимает участие в различных выставках. В 1972 году в Венеции на Биеннале он строит павильон Австрии. Там архитектор решает геометрически жесткий интерьер здания с различными оттенками синего и белого цветов.

В 1971 году он благоустраивает площадь перед ратушей Бремена. В 1973 году возводит музей современного искусства во Флоренции и ювелирный магазин «Шуллин» в Вене.

В конце 1970-х годов он построил церковь на горной вершине Турахер и ратушу в Перхтольдсдорфе. В 1978 году возводится центр Австрийского туристского бюро в Вене. Это как бы далекий экзотический пейзаж с элементами-макетами символического содержания, как, например: пальмы, здание, обломок колонны. За счет использования стекла, камня, металла, пластмассы и дерева здесь Холляйн впервые в своей архитектуре применяет историзирующие формы. Все это отличается от его предшествующих абстрагированных методов.

В 1980-е годы Холляйн руководит Институтом дизайна в Венской Академии прикладного искусства, является профессором архитектурного отделения Академии художеств в Дюссельдорфе, почетным членом Американского института архитекторов, лауреатом Прицкеровской премии. Почти каждая новая его работа получает ту или иную награду, становится объектом внимания прессы, экспонируется. Выставлялся Холляйн и в Москве в 1978 году, в числе шестерых архитекторов из Венской Академии художеств. Впоследствии он значительно расширил круг своей деятельности, представляя на международном уровне австрийскую культуру, пропагандируя национальную художественную традицию.

Серия выставок венского искусства, состоявшихся в 1980-е годы, стала большим событием культурной жизни. В организации их Холляйн принимал деятельное участие. Последняя, самая крупная экспозиция «Мечта и действительность. Вена 1870—1930», открывшаяся в 1985 году в венском Кюнстлерхаузе, а затем перенесенная в парижский Центр им Ж. Помпиду и в нью-йоркский Музей современного искусства, была создана по разработанному им сценарию и проекту оформления. Реакцией на «Мечту и действительность» оказалось единодушное признание выдающегося успеха архитектора. Стало возможным говорить об оригинальной авторской концепции Вены как мирового художественного центра, о «холляйновской Вене».

С проектом Культурного форума в Западном Берлине Холляйн завоевал первую премию на международном конкурсе. Комплекс Художественного музея в немецком Менхенгладбахе, созданный по проекту Холляйна, был назван в 1985 году на очередном съезде Международного союза архитекторов в числе лучших произведений мировой архитектуры последних лет. Его композиция вызвала у некоторых зарубежных критиков сравнение с Афинским Акрополем.

Центром композиции служит мощеная камнем пешеходная площадь, занимающая часть поверхности кровли основного здания музея. Площадь соединяется мостом с одним из городских кварталов, расположенным на ее уровне, который закрыт для транспорта и считается территорией высшего разряда. Под мостом у подножия холма, в который вписан музей, проходит проезжая улица. Если мост непосредственно продолжает городскую пешеходную зону до главного уровня композиции, то улица идет уровнем ниже и позволяет подъехать к музею на автомобиле. От нее наверх поднимается широкая веерообразная лестница, а с противоположной стороны, со стороны городского парка по склону холма серпантином вьется огражденная волнообразной кирпичной стеной эспланада, движение по которой сопровождается остановками на видовых площадках и в местах для отдыха.

Посещение комплекса превращено архитектором в путешествие с одного уровня на другой и по очень сложной, но ненавязчивой системе осей, позволяющей выбирать направления пути и воспринимать окружение в постоянной смене ракурсов. Здания, окружающие террасу площади, разнообразны по своим формам, ориентации, отличаются друг от друга использованием разных отделочных материалов, таких как мрамор, грубообработанный камень, сталь, кирпич, цинк, алюминий, прозрачное и зеркальное стекло. В пунктах соединения различных осей Холляйн планирует наиболее интересно решенные им помещения.

Интересы Холляйна не замкнуты на культурной истории родного города, которой он уделяет большое творческое внимание. «Если принять во внимание сложные исторические взаимосвязи, – подчеркивает он, – а также определенные географические и исторические особенности окружающей обстановки в развитии моей жизни и работы, то я – центральноевропеец, обращенный лицом к югу… Я всегда стремлюсь обращать взор не только в центр Европы, но и дальше – на запад и на восток. У меня очень рано проявился интерес к восточным культурам, еще до того, как в книгах по истории архитектуры перестали ограничиваться изложением восточной архитектуры на трех последних страницах».

Важное значение архитектор придает проектированию в странах Востока и считает большой удачей для себя приглашение строить в этом регионе. Организованная им в Вене в 1983 году выставка, приуроченная к празднованию трехсотлетия снятия осады города войсками Османской империи, отразила еще один аспект его понимания многогранного характера венской традиции, проистекающего из культурного обмена между Востоком и Западом.

За рубежами Австрии Холляйн получает признание как представитель венской школы и наследник богатой национальной культуры. Английский архитектор П. Кук имеет все основания утверждать, что умение Холляйна преломлять в своих архитектурных решениях «большую изысканность венских идей, придавая им такое измерение, при котором они начинают восприниматься в Нью-Йорке, равно как и в Лондоне», открывает перед ним широкое поле деятельности.

Фундаментальная художественная подготовка Холляйна позволяет ему с успехом выступать в роли сценографа, декоратора, дизайнера, «свободного художника». Он ставит спектакли в австрийских театрах, проектирует интерьеры, предметы декоративно-прикладного искусства, мебель, посуду, осветительную и другие виды технической аппаратуры, создает произведения круглой пластики, оформляет выставки к национальным торжествам, художественные экспозиции.

НОРМАН ФОСТЕР

(род. 1935)

Согласно формулировке Ф. Ньюби, хай-тек – это эстетизация технологии, больше обязанная наперед заданному архитектурному представлению о ней, чем ее инженерной рационализации. Хотя в рамках хай-тека архитектор тесно сотрудничает с инженером, это направление фактически лежит вне инженерной традиции как таковой и имеет прежде всего дело с экспериментами в области технологической образности.

Фостер по праву считается лидером, если не живым классиком сегодняшней архитектуры хай-тека.

Родился Норман Роберт Фостер 1 июня 1935 года в рабочей семье в пригороде Манчестера. Отслужил в армии летчиком. В 1967 году он основал свою фирму из трех человек.

Ранние жилые постройки Фостера, начиная с террасообразно спускающихся по прибрежным склонам Корнуолла и кончая его Лондонским «Мьюс-хаус» (1965), активно эксплуатируют традиционные мотивы. Вместе с тем в них неожиданно многое оказалось созвучным сегодняшнему экологическому подходу. Очевидны и отдельные вкрапления, как бы предвещающие будущий хай-тек, и в этом смысле корнуоллский «приют» с его застекленным «капитанским мостиком», вырастающим прямо из земли, был в высшей степени симптоматичен. Сам Фостер отмечает эту смесь традиционного и супернового на заре творческой деятельности и находит там отдельные прототипические элементы «Виллис Фабер» и Сайнсбери-сентр.

Его имя стало известным благодаря супертехнологической архитектуре – после постройки производственного здания «Рилайенс контролс» (1966) и ньюпортского конкурса на новый тип школы с его ставшей для Фостера «фирменной» верхней разводкой всех сложных систем оборудования здания (1967). Сам мастер считает здание фабрики по производству компьютеров «Рилайенс контролс» особо важным – как бы поворотным пунктом в своем творчестве. Публику и знатоков поразили элегантная сдержанность решения, изящество и гармоничность, виртуозное умение выявить эстетические возможности новых материалов и конструкций, прежде всего профилированного металла. Вместе с тем Фостер подчеркивает и иные грани: «Форма здания была осмыслена как социально более подходящая для чистой и быстро расширяющейся в XX веке индустрии электроники, чем обычные рабочие пространства и управленческие помещения с их подразумеваемыми смыслами «мы и они», «чистое и грязное», «шикарное и неряшливое», «заднее и переднее»… Где было возможно, элементы выполняли двойную или даже тройную функцию – например, металлические профили покрытия были также световыми рефлекторами для утопленных флюоресцентных трубок, равно как и структурными элементами в качестве жестких диафрагм». Здание «Рилайенс контролс» было последней работой «Группы 4», в рамках которой Фостер сотрудничал с Роджерсом.