Стрельба в невидимку (Десерт для серийного убийцы), стр. 9

Автобус остановился, не доезжая до плотины. Лязгнули, как пасть крокодила, дверцы.

Человек средних лет и среднего роста, но широкоплечий, кряжистый, в камуфлированном полувоенном костюме без погон, вышел на остановке и посмотрел на небо. Тучи ползли низко и плотно, предвещая если и не снег, то скорый дождь обязательно.

Человек поправил форменную кепочку, надвинул козырек почти на глаза и пошел по сырой, хотя и плотно утрамбованной дороге в городской сосновый бор. На плече он нес пустой рюкзак такой же камуфлированной расцветки. Дорога была скользкой еще после ночного дождя, но ноги в тяжелых, военного образца, ботинках не скользили.

К тому же человек не собирался долго придерживаться дороги, а свернул вскоре прямо в заросли молодого сосняка. Там трава была хоть и сырая, но не такая скользкая, как земля на дороге. К тому же здесь невозможно было идти прямо и быстро — кусты росли так, как пожелала природа-матушка, и тропинки вились вокруг них.

Человек постоянно осматривался.

Углубившись в лес метров на сто, он достал из-за пазухи большой охотничий нож-мачете, попробовал лезвие пальцем и резким взмахом разрубил ветку в пару сантиметров толщиной, что перекрывала тропу, — попробовал оружие в действии. И удовлетворенно, одобрительно хмыкнул. Так, с ножом в руке, часто оглядываясь, он и двинулся дальше.

В одном месте он подобрал большую и кривую сосновую ветку. Несколькими взмахами ножа обрубил боковые сухие ответвления и сделал что-то вроде неуклюжего посоха-дубинки. Взмахнул, словно угрожая кому-то невидимому. И тоже остался доволен. Этим посохом он и стал раздвигать ветви кустов.

Еще метров через сто человек подошел снова к дороге. Оказалось, что он срезал путь — видимо, хорошо ему знакомый. Не выходя на открытое место, человек проводил взглядом легковой автомобиль, что проехал мимо, — за рулем сидел молодой парень, на заднем сиденье развалилась девушка, — потом и сам двинулся по опушке.

Здесь дорога кончалась. Автомобиль заехал дальше в бор. Человек в камуфлированной форме посмотрел на свежие следы рубленого протектора, указывающие направление движения, но не пошел в ту сторону, а остановился около кучи корней и хвороста. Лесники все же не всегда пили водку, а иногда и за бором ухаживали — подбирали сушняк. Человек стал копаться посохом в куче, разбрасывая наломанные ветром и злыми человеческими руками ветки. Он, похоже, искал что-то.

Здесь его и задержали. Четверо ментов с тупорылыми автоматами выскочили, как с деревьев свалились, одновременно с разных сторон. Стволы смотрели прямо на человека. Пожелай он упасть, а они выстрелить, то вполне могли бы с такой тактикой перестрелять друг Друга.

Но он, к счастью, сопротивления не оказал.

— Лапки подними.

— Что вам надо, ребята?

— Нож брось в сторону.

Человек отбросил нож.

— Документы есть? — спросили.

— Есть, — он полез во внутренний карман.

— Стоять, — ствол сильно ударил человека между лопаток. — Лапки, дурило, кверху. Симонов, обыщи его.

— Да что вы, в самом деле? Что вам надо?

— Сейчас машина подойдет, тогда и разберемся, кому что здесь надо.

Машина подошла почти сразу. Милицейский “уазик”.

— Что ты здесь искал? — спросил капитан, показывая на кучу хвороста.

— Корни искал.

— Ну-ка, переворошите все, — скомандовал капитан ментам. — Что-то там должно быть. А ты садись в машину. Не туда, не туда...

Через заднюю дверь, за решетку...

Я снова спустился на четвертый этаж и позвонил своей недавней собеседнице. Она открыла сразу. Значит, за дверью стояла. Любопытная тетя. Но такие в нашем деле бывают полезнее наряда ментов из райотдела.

— Вы не подскажете, на шестом этаже над вами кто живет?

— Люся. Женщина с двумя детьми.

Она посмотрела на меня в недоумении.

Зачем я спрашиваю про шестой этаж?

— А из мужчин? — Нет у нее никого. С мужем она уже три года как развелась. И чтоб кого-то приводила — я не видела... Люся — женщина серьезная.

— А на их этаже молодой человек... — я описал того, что прошел мимо меня по лестнице. — Такой там нигде не проживает?

— Нет. Там только один молодой — Юрка.

Он школу заканчивает. В квартире напротив Люси живет. Но он ростом-то с меня, не больше.

— Спасибо.

Я поднялся этажом выше. Лоскутков уже вызвал экспертов и следственную бригаду горотдела и сейчас выгнал всех с балкона, чтобы не наследили. Хотя, пожалуй, уже было поздно. Мы все там побывали. И неизвестно, кто за что рукой в этой тесноте и в спешке взялся.

Могли отпечатки и заляпать. Ведь когда смотрели на путь, которым преступник ушел, мысли были только об одном — о погоне. Это потом я сообразил, что гнаться-то уже не за кем. Паровоз ушел.

— Обыск в квартире производили? — спросил Лоскутков опера из райотдела.

— Зачем, здесь и так все было ясно. Только наркоту забрали. Нам Чанышева сама показала, где у нее что припрятано.

Майор посмотрел на него неодобрительно, хотя и знал, что обыск производится далеко не всегда. Сам он к обыскам имел почти садистское пристрастие: нравился, видимо, ему вид разбросанных и перевернутых предметов; и однажды умудрился провести обыск даже у меня. Тогда мы и познакомились.

— Кстати, а почему в материалах нет протокола допроса соседки с четвертого этажа? — спросил я.

— Я сам пару раз к ней заходил, только оба раза никого дома не было. Откуда я могу знать — где она. Может, она и не живет здесь?

Может, у детей, за внуками ухаживает? Может, у нее домик в деревне...

— То есть ты хочешь сказать, что ее не допрашивали?

Кудрявцев мотнул головой так, что мне показалось — он отмахнулся от меня лысиной.

— Никто ее не допрашивал.

— Сержант, — попросил я. — Пригласи сюда соседку с четвертого этажа.

— А что такое? — коротко и настороженно спросил злой Лоскутков. Он уже понял, что следствия вообще никакого не было. Так, отписали бумажки и посчитали, что отчитались.

А моей педантичности мент верил. Только всегда подозревал, что я не все ему говорю.

— Я с ней сегодня беседовал. Женщина говорит, что ее уже допрашивали. Приходили из милиции.