Стрельба в невидимку (Десерт для серийного убийцы), стр. 82

Заехав в “Аргус” и забрав остальные кассеты, я вернулся в городское управление. Признаться, мне весьма понравилось ездить на чужой машине, которая так хорошо подчиняется воле водителя. Захотелось самому заиметь новую. Пусть и не совсем новую, но хотя бы бегающую не хуже, чем “пятерка” Лоскуткова.

Рабочий день уже подходил к концу, но майор обсуждал что-то в компании со Славой и с Панкратовым. Должно быть, они выложили ему результаты своих исследований. Это не могло не вызвать обсуждения.

Привезенное вместе с диктофоном я вывалил на стол.

— Начнем по порядку?

— Начнем, — согласился Лоскутков.

Компьютерщик Слава и следователь ФСБ остались в кабинете, поскольку чувствовали себя уже причастными к делу и надеялись на право голоса.

Все кассеты были пронумерованы. Порядок я люблю еще с армейских дней, когда привык знать, в каком подсумке у меня лежат патроны от пистолета Макарова, а в каком — весомые обоймы от пистолета Стечкина. И никогда не путал, если приходилось срочно доставать.

— Если можно, начнем с Хозяинова и с Вениамина Вениаминовича, поскольку их деятельность целиком вписывается в следствие, которое я давно веду, — попросил Панкратов.

— Нет, — не согласился майор, — лучше начинать сначала. С первого визита Осоченко в “Аргус”. Чтобы выстроить все по...

Телефонный звонок не дал ему закончить.

— Майор Лоскутков. Слушаю. Да, Володя.

Так... Так... Отлично. И как она? Куда? Понял.

Продолжай наблюдение. Держи меня постоянно в курсе дела.

Он положил трубку и резко хлопнул ладонью по столу:

— Александра Чанышева вышла из дома, куда заглянула сразу же после освобождения.

С ней — ноутбук. Видимо, сейчас она при деньгах, потому что остановила машину. После СИЗО у нее хватало только на пару поездок в трамвае. Сейчас двинулась в Ленинский район. Володя продолжает наблюдение вместе с “наружкой”.

— Про ее состояние ничего не известно?

Не укололась?

— Не знаю. Володя ничего не сказал. Если бы заметил, думаю, он не стал бы скрытничать. Итак, вернемся к кассетам...

Новый звонок опять не дал ему договорить.

— Майор Лоскутков. Слушаю. Да. Человеческой? А по группе? Что? Понятно...

Он положил трубку и посмотрел на меня уже решительно.

— Включай кассету с Осоченко.

— Что сообщили? — спросил я. — Экспертиза?

Лоскутков выдохнул:

— Да. В рукоятке обнаружены остатки человеческой крови. Причем крови разных людей. Кровь разных групп. Леший созрел...

Я включил диктофон...

— И ты сразу не понял, что тебя там взволновало? — Майор посмотрел на меня с усмешкой. — Пинкертон...

— Я и сейчас не понял...

— Перемотай пленку назад. Хватит. Включай.

Зазвучал голос. Тот же голос неуверенного в себе человека. Но каким он зловещим казался сейчас, когда мы уже знали, что на ноже обнаружена человеческая кровь.

+++

“ — Санька не могла это сделать.

— Вас как зовут ?

— Осоченко.

— А имени у вас нет ?

— Есть. Гоша.

— Гоша, я понимаю, что вы по каким-то причинам переживаете случившееся, принимаете все это близко к сердцу. Но давайте сразу договоримся — вы заплатили деньги с определенной целью. Я пока не понимаю, с какой именно. Поставьте мне конкретную задачу, а потом я буду задавать вам вопросы. Так у нас разговор получится более членораздельный. Итак, чего вы хотите?

— Я хочу, чтобы вы доказали невиновность Саньки.

— Но она сама призналась ?

— Она ничего не помнит. Она же была под кайфом...

— Хорошо. А откуда у вас уверенность, что она не могла этого сделать?

— Я их очень хорошо знаю. Знал, то есть...

Его — знал, ее — знаю... Мы в одном классе учились, и до сих пор дружим. Дружили, то есть...

Она любила его...

— Это еще ничего не значит. Наркотики существенно меняют психику человека.

— Она не была конченой наркоманкой...

И потом, когда она пришла в себя, дверь квартиры была открыта...”

+++

— Стоп, — скомандовал Лоскутков. — Теперь понимаешь?

— Дверь была открыта... — повторил я. — Откуда он мог знать, что дверь открыта?

— То-то и оно... Где сейчас Осоченко?

— Должно быть, в фирме.

— Позвони. Скажи, что Саньку отпустили.

Лоскутков придвинул мне телефонный аппарат. Я набрал номер. Ответил Валера.

— Нет. Он уехал искать жену Валентина.

Говорят, ее отпустили.

— А где он может ее искать?

— Трудно сказать. Может быть, ждет у нее дома. Там ее родители приехали.

— Вы долго еще будете работать? — поинтересовался я, памятуя, что направил в фирму Пашу Гальцева.

— Через час я закрываюсь.

— Я попробую еще раз позвонить. Может, Гоша появится? На всякий случай, Валера, запишите номер моего сотового. Пусть он позвонит...

И я продиктовал номер.

— Нет? — спросил Лоскутков.

— Ищет Саньку. Может быть, ждет ее дома вместе с родителями.

Майор сам принялся набирать номер. По количеству цифр я догадался, что он тоже звонит на сотовую связь.

— Володя? У вас сколько машин? А прослушка где? Оттуда она может взять квартиру Чанышевых? Нет? Пусть отправляется туда.

Надо квартиру послушать. Что? Так-так... Продолжай. Отлично. Можешь даже первый объект отпустить, но его веди. Докладывай о каждом шаге.

Он положил трубку и глянул на меня привычно зло.

— Она встретилась с Осоченко около частного магазина в Ленинском районе. Видимо, созвонились заранее. Ноутбук Санька из рук не выпускает. Зашли прямо в кабинет к директору. Тут же отключили кассу в одном из отделов и тоже унесли в кабинет. Понятно? Они приступили к работе. Сразу, не заходя домой.

— Вместе продолжают начатое Валентином, — констатировал я. — Может быть, для того самого Валентина и убили, чтобы не мешал?

— Пора их брать... — решил Лоскутков.

— Они все равно вернутся оттуда домой.

Дома и возьмем. Пусть сделают сначала свое дело. Возможно, в ноутбуке сохранятся эти данные. Дополнительные улики.

Майор кивнул.

Гоша Осоченко уже знал, конечно, что газеты окрестили его Лешим. Но это знал только он один. Не знали этого ни Валентин Чанышев, ни его жена Санька. Валентин и был тем единственным одноклассником, с которым Гоша общался в школьные годы. Чанышев им командовал, порой третировал, но главное — не отталкивал от себя достаточно далеко.