Стрельба в невидимку (Десерт для серийного убийцы), стр. 46

Обзавестись сотовым телефоном я все же успел. Вот только не успел оплатить абонентную плату, и потому мой номер еще не подключили. Но все же саму новенькую трубку, придя домой, я положил на стол — на самое видное место, чтобы время от времени посматривать на нее и тешить свое самолюбие.

И одновременно набрал литературы по компьютерам, чтобы завтра прийти в фирму к Осоченко теоретически чуть более подкованным. На изучение и понимание я рассчитывал потратить весь вечер и часть ночи. Но моим благим намерениям не суждено было осуществиться. Позвонил Лоскутков. Как всегда, не вовремя. Иначе он не умеет. И все еще из управления. С такой челюстью на глаза жене показаться боится?

— Привет, майор, — он не сказал, а простонал в трубку, по мере произнесения фразы делая чуть ли не актерские паузы между словами, хотя и вынужденные.

А я человек от природы не злой, тем более, хорошо знаю, что такое сломанная челюсть — мне самому однажды в Афгане автоматным прикладом стукнули с таким же результатом.

И я не стал очень сильно смеяться над чужой бедой.

— Страдаешь? — насколько сумел, спросил сочувственно.

— Обидно, понимаешь... — прошипел он.

— Понимаю. Надо было лучше тренироваться на допросах, — все же не удержался я и съехидничал, хорошо зная, какими последствиями для подследственных оборачиваются такие тренировки. — Что про твоего боевика-домушника слышно?

— Про Пашу? На него по всему городу облава идет. Только есть у нас сведения, что парень сорваться решил. Не желает никак дать мне возможность реванша. Он звонил своему, как мне думается, компаньону-наводчику Лангару, сказал, что через пару часов уезжает из города. Наш шеф распорядился его поймать. Никуда Гальцев не денется. Все пути из города перекрыты.

Попробовали бы они меня таким методом захватить. Да и не только меня, а любого хоть чуть-чуть хладнокровного и думающего человека. Все их способы годятся только для того, чтобы попутно поймать несколько балбесов с оружием, несколько дураков с наркотой и несколько пьяных, которые так давно в розыске числятся, что активно искать их уже перестали. А чтобы сумели в результате подобной операции задержать именно того имярека, на которого охоту и устраивали, — такого я не помню.

— А он пешком уйдет. Через городской бор. Не думаю, чтобы он Лешего испугался.

— Везде же — посты!

— Ну-ну, посмотрим...

— Подожди минутку, — трубка стукнулась о стол. Кто-то пришел к майору. Слышались отдельные слова разговора, но саму суть уловить было невозможно.

Опять трубка застучала:

— Вот так дела обстоят. Только что Гальцев во второй раз позвонил Лангару. Опять засекли район. Первый раз — откуда-то от почтамта, второй раз — тоже недалеко, только на три квартала отошел по тихим улочкам. Сейчас все там прочистят и возьмут.

— Если возьмут, сообщи. А если он и ехать никуда не собирается? А если он уже где-то залег отсыпаться?

— Нам все его адреса знакомы. Некуда ему пойти. К тому же сам Лангар Пашу предупредил, что к нему имеет претензии Хозяинов.

А это значит, что в любом притоне Пашу Хозяинову сдадут.

Я насмешливо пожал плечами и даже пожалел, что Лоскутков моей мимики не видит.

Она бы ясно показала ему все мои сомнения.

— А знаешь, куда пошел бы на его месте я?

— К тебе домой.

— Не-а... Ему собственная челюсть еще дорога. Я бы на его месте отправился ночевать на квартиру Чанышевых. Туда, где вы его уже искать не будете.

— Ну, ты даешь... — майор сказал так, что у меня создалось ясное впечатление — от возмущения он даже про боль забыл. Возможно даже, что беззвучно рассмеялся.

Мой взгляд в это время упал на трубку сотового телефона, красующуюся на столе.

Я представил себя разговаривающим именно через эту трубку, после этого представил себя очень умным и сидящим за компьютером, как и полагается всем умным частным сыщикам.

И, следовательно, сразу вспомнил о благом намерении засесть за учебники, чтобы не выглядеть болваном перед компьютерщиками настоящими. Лоскутков моему намерению явно мешал.

— Ты звонишь мне, чтобы рассказать о том, как мечтаешь поймать Пашу Гальцева? — спросил я, дабы придать разговору более конкретное направление.

— Нет. Я как раз хотел тебе рассказать, что Хозяинов имеет на Пашу зуб. Кроме того, Хозяинов занимается предвыборной кампанией своего генерального директора и, кстати, старого товарища. Следовательно, если твоя версия верна и Чанышев в самом деле как-то был связан с выборами, то работал он на Хозяинова. А версия твоя верна. В этом я имел удовольствие убедиться. Хотя вся она и не вяжется с розыском Лешего, я вынужден заниматься ею достаточно плотно.

— Я-то знал, что моя версия верна. Но каким образом ты в этом убедился?

— Допросили задержанных. Они работают в предвыборном штабе другого кандидата в депутаты — конкурента Хозяинова. И Чанышев вытащил через сеть какие-то данные с их компьютера. Естественно предположить, что сделал он это по заданию самого Хозяинова.

Кроме того, тот “Мерседес-280”, которым ты сильно интересовался, принадлежит тоже человеку из окружения Хозяинова. Избави меня боже рекомендовать тебе заняться плотнее этим не слишком хорошим человеком, но путь здесь прослеживается. Хотя это и не мой путь в нашем с тобой деле.

— Очень мудрено объясняешь. Должно быть, это последствия травмы.

— Возможно. Но меня интересует Чанышев как связующее звено с Лешим. Это я и пытаюсь раскопать. А ты копай остальное.

— Короче, ты списываешь на меня честь поимки убийцы. Что ж, я согласен...

— И запросишь дополнительную плату?

Сломанная челюсть не мешает менту ехидничать. Он помнит, как несколько месяцев назад при аналогичных обстоятельствах в другом деле я заставил управление ФСБ оплатить мне работу. Лоскутков тогда, похоже, сильно завидовал, если до сих пор помнит о таком пустяке.

— Нет, мне эту работу уже оплатили.

— Твой Осоченко в состоянии много заплатить?

— Осоченко оплатил параллельную работу.

А поиск убийцы оплачен другими людьми.

— Кто еще? — не выдержал Лоскутков и сорвался на свой обычный злобный тон. Что с него возьмешь... Мент, он и в Африке — мент.