Тысяча орков, стр. 46

Шаудра Звездноясная закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Протерев глаза, она пришла к выводу, что то была необычная ночь.

— Что же ты наделал, Эластул? — вновь задала она себе тот же вопрос.

В комнате, что прилегала к покоям Шаудры, о том же спрашивал себя еще один обитатель города. Нанфудл-алхимик прожил в Мирабаре немало лет, однако изо всех сил старался не вмешиваться в местную политику. Он был алхимиком, ученым, гномом с толикой способностей к показному волшебству — но не более того. Однако его весьма обеспокоила недавняя смута, возникшая из-за визита прославленного правителя Мифрил Халла, с которым Нанфудлу всем сердцем хотелось встретиться.

Гном слышал громкий стук, и подумав, что стучат к нему, выбрался из постели и бросился к дверям. Однако он услышал у дверей голоса Шаудры и Джафара, и понял, что человек пришел, чтобы поговорить с женщиной, а не с ним.

Нанфудл слышал каждое слово. Торгара Молотобойца, одного из наиболее уважаемых дворфов Мирабара, чья семья столетиями служила не одному поколению маркграфов, избили в пути и насильно, в цепях, водворили в город.

Мурашки пробежали по спине Нанфудла. Все произошедшее с тех пор, как в городские ворота постучался Бренор Боевой Топор, весьма смущало гнома.

Он предвидел: случившееся — не к добру.

И хотя гном давным-давно дал себе зарок держаться подальше от политики, скромно занимаясь ремеслом алхимика и получая вознаграждение, на следующий день он все же посетил друга.

И сведения, рассказанные гномом, вовсе не обрадовали советника Аграфана Тяжелого Молота. Ничуть не обрадовали…

— Мне все известно, — сказал Аграфан Шаудре, едва лишь на следующее утро она открыла дверь дворфу, который, переговорив с Нанфудлом, тотчас отправился прямиком к хранительнице скипетра.

— Что известно?

— То же, что и тебе: как обошлись с неким недовольным дворфом, заставив его вернуться. Прошлой ночью «молоты» заставили Торгара вернуться насильно, привели его в цепях.

— Да, среди них был по меньшей мере один «молот».

— Джафар, будь он проклят! — выругался Аграфан. Шаудру удивил гнев Аграфана: никогда раньше не слышала она, чтобы дворф отзывался О ком-либо из «молотов» подобным образом.

— Решение принимал Эластул Роурюм, а не Джафар и не «молоты», — напомнила она.

Аграфан в отчаянии ударился головой о дверной косяк:

— Он раздувает угли в комнате, где полно золы, — заключил дворф.

Шаудре ничего не оставалось, как согласиться, — но лишь отчасти. Ей были понятны досада и опасения Аграфана, но также ей было понятно и нежелание Эластула позволить дворфу покинуть город. Как и прочим, Аграфану было известно и об обороне Мирабара, и о том, сколько товара способен поставлять город, равно как и то, в каком состоянии находятся всевозможные шахты по добыче руды. Хранительница скипетра никогда не верила, что между Мифрил Халлом и Мирабаром может разгореться война, однако если бы до этого дошло…

— Уверена, что Эластул полагал, будто у него нет иного выбора, — ответила Шаудра. — По крайней мере, дворфа-сумасброда не убили в пути.

Но слова Шаудры возымели эффект, обратный тому, на который она надеялась. Одно лишь упоминание о столь плачевном исходе, вместо того, чтобы успокоить Аграфана, заставило дворфа вытаращить глаза и плотно стиснуть зубы. Впрочем, он глубоко вздохнул и незамедлительно успокоился.

— Возможно, маркграф поступил бы разумней, осмелься он пойти на нечто подобное, — тихо произнес советник, и на сей раз удивление проступило на лице Шаудры. — Дворфы Мирабара отнюдь не обрадуются, когда узнают, что Торгар стал пленником в собственном городе.

— Известно ли тебе, где он содержится?

— Я полагал, ты сообщишь мне об этом. Шаудра пожала плечами:

— Возможно, для нас обоих настал час поговорить с Эластулом.

Шаудра Звездноясная не стала спорить с дворфом, хотя и понимала гораздо лучше, чем Аграфан, что подобная встреча вряд ли разрешит возникшие противоречия. По мнению Эластула, Торгар Молотобоец совершил явное предательство, может статься, даже измену, и Шаудра сомневалась, что несчастному дворфу в ближайшем будущем посчастливится увидеть мир за пределами темницы.

Однако она отправилась вместе с Аграфаном во дворец маркграфа, и обоих допустили в покои правителя одновременно. Шаудра заметила, что в покоях, за исключением четырех «молотов», что все так же стояли за спиной у маркграфа, не было никого из привычной прислуги и охранников. Не остался незамеченным и взгляд, которым наградил Шаудру Джафар — многозначительный, смущающий, отчего ей захотелось поплотнее закутаться в накидку.

— Отчего такая спешка? — спросил маркграф, не удостоив их приветствием. — Сегодня у меня немало дел.

— Спешка — оттого, что вы заключили под стражу Торгара Молотобойца, — выпалил Аграфан и многозначительно добавил: — Заключили под стражу Торгара Делзуна Молотобойца.

— С ним будут обращаться бережно, — ответил Эластул, и добавил: — Пока он не начнет буянить, — и тут маркграф перехватил недоверчивый взгляд Шаудры.

— Я просил о конфиденциальности относительно данного дела, и ожидал, что просьбу исполнят, — продолжал маркграф. Последние слова были обращены явно к Шаудре.

— Мне рассказала не она, — вмешался Аграфан,

— Так кто же тогда проболтался?

— Сие не важно, — ответил дворф. — Если вы намерены выслеживать всякого, кто станет говорить об аресте Торгара, то уподобитесь пытающемуся зажать воду в кулаке.

Сказанное явно не пришлось по душе Эластулу, и маркграф хмуро посмотрел на Джафара. Тот лишь пожал плечами.

— Речь идет не о простом горожанине, маркграф, — настаивал Аграфан.

— Торгар — не горожанин, — уточнил Эластул. — Теперь уже нет, и на то была его воля. На моих плечах лежит груз ответственности за Мирабар, а потому я и предпринял подобающие меры. Торгар заточен в темницу, там он и пребудет, до тех пор, пока прилюдно не отречется от воззрений касательно данного вопроса, и не откажется от зловредной идеи посещения Мифрил Халла.

Аграфан попробовал было возразить, но маркграф тотчас же его перебил:

— Советник, данный вопрос — вне обсуждений. Ища поддержки, Аграфан взглянул на Шаудру, но

та лишь пожала плечами и покачала головой.

На том и завершилась аудиенция. Керельменаф Эластул явно считал Мифрил Халл враждебным городом, и каждое действие правителя свидетельствовало о том, что вскоре его опасениям суждено сбыться.

И Аграфан, и Шаудра надеялись, что Эластул способен здраво оценить последствия своего распоряжения, ибо оба они опасались волнений, что возникли бы, доведись сведениям о заточении Торгара стать предметом публичной огласки.

И теперь Шаудре Звездноясной показалось достаточно метким высказывание дворфа о раздувании углей в комнате, полной золы.

ГЕРОЙ

Кэтти-бри бесшумно пробралась на край скалистого утеса и посмотрела вниз. Как и следовало ожидать, под нею, на плоской скале, вокруг которой были рассыпаны одиночные камни, раскинулся лагерь орков. Костер погас, осталось лишь кострище с яркими, тлеющими углями. Орки сгрудились поближе к теплу, закрывая собой почти весь свет, что исходил от ярких углей.

Кэтти-бри тщательно осматривала местность, настраивая зрение на тепло, а не на свет, и едва разглядев мягкое свечение, что исходило от орка, который строгал поодаль сломанную ветку, Кэтти-бри весьма обрадовалась тому, что зачарованный браслет оказался под рукой. Быстро оглядев окрестности, воительница позволила зрению вернуться в привычный диапазон. Воистину, браслет был чудесной вещью, однако хоть он и помогал ей видеть в темноте, все же имел и некоторые недостатки. Гораздо лучше он действовал под землей, позволяя видеть там, где в иных обстоятельствах подруга дроу не разглядела бы ничего, кроме черноты, подобной черноте ночного неба. Когда в ночи высыпали звезды, или же когда поблизости разгоралось пламя, волшебный браслет зачастую сбивал женщину с толку, давая неверное представление о расстояниях — особенно о расстояниях до поверхностей, на которые тепло не влияло — наподобие обломков камней.